Из-за стола поднялся грузный, объёмный мужчина и довольно потёр руки. Он подал знак кому-то в другом конце залы и тут же ещё трёх девушек вытолкали из строя. Подошедших мужчин связывал один общий факт – у всех на груди были приколоты медные броши в виде кнута. Они вспыхивали фиолетовым, как только их обладатели касались запястий девушек. Сибель видела, как на коже рыдающей рядом с ней соседки вспыхнула метка, копирующая образ броши – кнут.

Ведьма не могла пошевелиться, скованная страхом, пропитанная ужасом тех, кто стоял рядом. Обескураживали крики и мольбы Тианы, которая ещё полчаса назад была лидером в их темнице и казалась сильной и самоуверенной. А теперь скребла пятками пол, упиралась, вырывалась из крепких мужских рук.

Двери залы захлопнулись, но вопли и рыдания всё ещё доносились из коридоров, куда увели отмеченных.

– Хозяин, – Кайла припала на одно колено, склонила голову и быстро заговорила, боясь упустить момент относительного затишья. – Я сильная и выносливая. Я желаю испытать себя в ямах.

По зале разнесся нестройный мужской хохот.

– Что, Зир, возьмёшь себе свежее мясо? – Крэйг весело хлопнул по плечу сидящего справа мужчину. Он был уже в годах, седовлас, одноглаз, но в целом здоров и крепок.

Кайла вскинула голову и упрямо посмотрела на Озириса. А вот он безотрывно буравил взглядом единственного глаза ведьму. Сибель утягивало в холодный омут кристально-чистого льда его радужки. Острая, колкая прохлада опутывала тело, мысли, сознание. Царапала, словно пробуя на вкус.

– Возьму эту, – он кивнул в сторону съёжившейся Сибель.

– Да ты сегодня в ударе, старик! На молодух потянуло? – хохотнул кто-то.

Его поддержали. Сибель была напугана и даже не поморщилась от потока похабностей, что лилась отовсюду.

А старик, продолжал изучать ведьму. Словно заглядывал в самую душу.

Внезапно над столом прокатился раскатистый рык. Мужчины вмиг смокли, нарушительницы осели на пол. И лишь Сибель осталась стоять на трясущихся ногах. Словно гипнотическое око Озириса удерживало её от падения.

Воцарившуюся тишину разрезал скрежет отодвигаемого стула. Чьи-то шаги разнеслись по зале, уверенно приближаясь к Сибель. Вместе с идущим, к девушке подступала волна жара, которую не замечал никто из присутствующих. Стало трудно дышать. Надвигающийся зной отнимал кислород. Но странные морозные потоки воздуха врывались неистово, словно силились окутать, заковать ведьму в ледяной кокон. Сибель обуял иррациональный страх, какого её ещё не доводилось испытывать. Она не могла даже повернуть голову и посмотреть на того, кто нёс невидимое жаркое пламя, продолжала смотреть на Озириса. Внешне старик не проявлял ни единой эмоции, но внутри… Сибель чувствовала, как звенел льдом воздух между ними, буря окутывала её, ветер рвал, ревел, завывал:

– Моя. Не отдам.

Ведьму выбросило в далёкое воспоминание, когда бабушка Лорен послала её за подснежниками для зелья. В тот год они жили в маленькой хижине на склоне горы Суён в окрестностях Рогранта. Сибель было лет девять, может десять – она и сама уже не помнила.

Снег забивался в низкие ботинки, кожа на руках покраснела от весеннего мороза, но маленькая ведьма крепко держала корзинку с первыми травами. Над головой громко прокаркал ворон. Девочка отвлеклась, провожая взглядом чёрную птицу, взмывшую над верхушками деревьев, а под подошвой с треском лопнула льдистая корка, что скрывала горный ручей. Иглы холода прошили ступни, икры, колени, ладони. Корзинка перевернулась, и водный поток подхватил травы, закружил их в своих объятиях, уволок под лёд.

Щёки горели от слёз не столько от боли, сколько от обиды: два часа блужданий по лесу – и вот, все найденные с трудом подснежники и первые травы потеряны. Одежда вымокла, обувь испорчена. Девочка представила осуждающее лицо бабушки Лорен и сильнее разревелась. Третья попытка выбраться из ручья провалилась вместе с очередной коркой льда. Маленькая Сиби почувствовала, как холод пробрался сквозь тело до самых костей, он не хотел отпускать.

– Моя. Не отдам, – почудилось ей.

Она снова оступилась, упала на колени. В левую ладонь до боли впился острый камень. Девочка с остервенелым отчаянием подняла его со дна ручья, намереваясь зашвырнуть подальше в лесную чащу. Но лучи весеннего солнца радугой заискрились в прозрачном кристалле, вызвав вздох восторженного удивления.

Позже бабушка Лорен сказала, что это горный хрусталь – замёрзшее дыхание дракона. В тот день она отпаивала Сибель горькими настоями и заставляла подолгу сидеть на нагретых в печи камнях и отпаривать ноги в кадке с очень горячей водой.

Из воспоминаний ведьму выдернула новая волна жара, что скрадывала воздух вокруг. Зрительный контакт с Озирисом резко оборвался статной высокой фигурой в тёмном камзоле, лацканы которого были расшиты серебристыми нитями. Именно эти узоры стала рассматривать Сибель, совсем потерявшись в раздирающих противоречивых ощущениях и боясь поднять глаза на подошедшего вплотную мужчину. Видимо, это его не устроило. Он схватил Сибель за подбородок, заставляя посмотреть на себя. Колдовские жёлтые глаза переливались яркими оттенками янтаря.

Мужчина медленно склонился к лицу Сибель.

– «Поцелует? Швахх! Сейчас поцелует!» – забилась мотыльком единственная мысль, от которой почему-то стало ещё жарче.

Но вопреки ожиданиям мужчина лишь вскользь задел губы Сибель своими, склоняясь ниже, к шее.

– «Что он делает? Что он делает? Что…»

Громко, слишком громко для обычного человека мужчина втягивал воздух, невесомо касаясь носом тонкой кожи на шее ведьмы.

– «Обнюхивает?! Он меня обнюхивает?! Швахх! Зачем?!» – мысленно заметалась Сибель.

Она желала это прекратить и продолжить одновременно. Воздуха не хватало. Хотелось оттянуть ворот платья и вдохнуть поглубже… или подставить шею так, чтобы он продолжал, спускался ниже… Или нет? Хотела ли она, чтобы он перестал сопеть и отстранился? Или же чтобы поднял голову и смял её губы диким поцелуем, сладким как медовая патока. Почему-то ведьме казалось, что вкус должен быть именно таким, совсем непохожим на тот слюнявый поцелуй, что случился у неё с Донаном перед входом в библиотеку. Где-то на задворках сознания пробивалась и крепла ещё одна мысль:

– «Как бы мне хотелось, чтобы вместо странного типа был Ярро. Чтобы именно он сжимал в своих объятиях, а не этот… Чтобы именно губы Ярро были в такой опасно-притягательной близости, а не лицо этого…»

Жёлтые глаза с вытянувшимся в вертикальную линию зрачком стали тускнеть под натиском воспоминаний об альвисе, который был рядом, спасал от удавки инквиза, защищал, поддерживал.

Сибель разозлилась, что мужчина подле неё – не тот самый.

– «Да что он вообще себе позволяет?»

Она отшатнулась, отступила на шаг, затем ещё на два. Дышать стало чуть-чуть легче.

– Строптивая куколка, Серый, – хохотнул кто-то за столом. А стоящий перед девушкой мужчина изогнул бровь.