– Неужели никого больше это не беспокоит? – говорю я.

– Конечно, нас всех это беспокоит, – отвечает Куп. – И если бы мы что-нибудь знали, обязательно бы тебе рассказали.

Я отворачиваюсь, не в состоянии видеть, как его голубые глаза стараются меня утешить, но при этом лишь выдают охватившую его неуверенность. До сегодняшнего дня Куп всегда был для меня надежной опорой, на него можно было положиться, даже когда остальной мир катился в тартарары. Но теперь даже он не может разобраться в том, что происходит.

– Ты злишься, – говорит он.

– Да, злюсь.

– Тебя можно понять. Но ты зря боишься, что с тобой случится то же, что с Лайзой.

– Почему это?

– Потому что если бы существовала такая вероятность, Нэнси бы нам сказала, – отвечает он. – И если бы я действительно думал, что кто-то собирается причинить тебе зло, к этому моменту мы бы уже на полной скорости мчались из этого города. Я бы тебя спрятал в таком надежном месте, что даже Джеффу было бы не под силу тебя найти.

Действительно спрятал бы, на этот счет можно не сомневаться. Вот он, ответ, которого я так ждала. На данный момент его почти достаточно, чтобы приглушить пылающий в моей груди гнев. Но потом Куп поднимает свои голубые глаза и пристально смотрит через стол на Сэм.

– Вас тоже, Сэм, – говорит он, – я хочу, чтобы вы это знали.

Сэм кивает. Потом начинает плакать. А может, она уже давно плачет, просто мы с Купом ничего не заметили. Но теперь она делает все, чтобы это стало видно. Когда она откидывает с лица волосы, не увидеть струящиеся по ее щекам слезы просто невозможно.

– Простите, – говорит Сэм, – все это… меня потрясло до глубины души.

Я не двигаюсь с места, пытаясь понять, искренни ли ее слезы, но сама мысль, что я позволила себе в ней усомниться, приводит меня в ужас. Куп тем временем встает, огибает стол и подходит к ней.

– То, что вы расстроились, вполне нормально, – говорит он, – ситуация ужасная.

Сэм кивает и вытирает глаза. Поднимается с места. Протягивает руки вперед в поисках утешительного объятия.

Куп подчиняется. Я смотрю, как он обхватывает ее своими ручищами и прижимает к груди, в чем неизменно отказывал мне последние десять лет.

Я отвожу взгляд, иду на кухню, принимаю еще одну таблетку «Ксанакса» и принимаюсь печь.

17

Когда Куп наконец появляется на кухне, я готовлю тесто для яблочных рогаликов. На стойке в ряд передо мной выстроились ингредиенты. Мука и соль, разрыхлитель и кулинарный жир, немного молока в качестве растворителя. Куп прислоняется к дверному косяку и молча смотрит, как я смешиваю сухие продукты, потом добавляю жир, потом молоко. Вскоре на столешнице уже лежит пластичный, гладко поблескивающий шар. Я сжимаю руку в кулак и наношу по нему несколько ударов, превращая в бесформенную массу.

– Чтобы воздух вышел, – говорю я.

– Понятно, – отвечает Куп.

Я продолжаю молотить тесто. Под костяшками остаются вмятины. Я останавливаюсь, только когда чувствую под рукой твердую поверхность столешницы.

– А где Сэм?

– Думаю, легла в постель, – говорит Куп, – ты в порядке?

Я изображаю улыбку, натянутую, будто готовая вот-вот лопнуть резинка.

– В порядке.

– Что-то непохоже.

– Нет, правда.

– Мне жаль, что нам пока не удалось узнать ничего нового о том, кто убил Лайзу. Я знаю, с этим нелегко смириться.

– Нелегко, – отвечаю я, – но со мной все будет хорошо.

Могучие плечи Купа опускаются и опадают, будто я выбила воздух и из него. Зачерпнув горсть муки, я сыплю ее тонким слоем на столешницу. Потом шлепаю сверху тесто, вздымая вверх крохотные белые облачка, беру скалку и раскатываю его долгими натужными движениями. При каждом нажатии мышцы на руках напрягаются.

– Куинси, может, оторвешься ненадолго и поговоришь со мной?

– Да не о чем говорить, – отвечаю я, – надеюсь, полиция как-нибудь поймает того, кто сделал это с Лайзой, и все будет хорошо. Пока же, я полагаю, ты сделаешь все возможное, чтобы обеспечить мою безопасность.

– Само собой.

Он берет меня за подбородок, точно так же, как когда-то отец. Тот часто делал так, когда мы вместе что-нибудь пекли и я в очередной раз что-нибудь портила. Просыпала муку мимо миски или настолько неудачно разбивала яйцо, что крохотные кусочки скорлупы смешивались с желтком. Я очень расстраивалась, а он брал меня за подбородок большим и указательным пальцами, приподнимал его и тем самым меня успокаивал. И хотя сейчас то же сделал Куп, эффект остался неизменным.

– Спасибо, – говорю я, – нет, правда. Я знаю, со мной бывает трудно, особенно в такой день, как сегодня.

Куп начинает что-то говорить, я слышу, как кончик его языка упирается в зубы, когда он открывает рот, собираясь произнести какое-то слово. Но в этот момент открывается входная дверь, и квартиру заполняет голос Джеффа.

– Куинни? Ты дома?

– Я на кухне.

Присутствие Купа Джеффа, конечно же, удивляет, но ему удается мастерски это скрыть. Я замечаю это только по его взгляду, в котором все же проскальзывает недоумение. Ему требуется всего несколько секунд, чтобы оценить ситуацию и понять, что Куп здесь по той же причине, по какой он сам вернулся домой сразу после обеда с бутылкой вина и двумя пакетами с едой из моего любимого тайского ресторана.

– Как только об этом сообщили в новостях, я тут же отпросился с работы, – говорит он, открывая холодильник, – пытался с тобой связаться, но все звонки переадресовывались на голосовую почту.

Все потому, что, вернувшись домой, я выключила телефон. К этому моменту в нем, вероятно, накопилось столько пропущенных звонков, непрочитанных СМС и электронных писем, что мне вряд ли когда удастся их разгрести.

Убрав еду и освободив тем самым руки, Джефф обнимает меня и прижимает к себе.

– Ну как ты?

– Она в порядке, – сухо отвечает Куп.

Джефф ему кивает – первый жест, показывающий, что он вообще заметил Купа. Потом поворачивается ко мне.

– Точно?

– Конечно, нет, – отвечаю я. – Мне грустно, мне страшно, и я очень зла.

– Бедная Лайза. Но ведь они уже знают, кто это сделал, да?

Я качаю головой.

– Нет, не знают. Ни кто, ни почему. Знают только как.

Не выпуская меня из объятий, Джефф опять поворачивается к Купу. Моя голова, прижатая к его груди, непроизвольно поворачивается вместе с ним.

– Я рад, что вы, Фрэнклин, в эту минуту были рядом. Уверен, что для Куинни и Сэм это было большим утешением.

– Жаль, что мне не удалось сделать больше, – говорит Куп.