Не знаю, как я доехал домой.

Не помню, как добрался до своей постели.

Но едва голова коснулась подушки, как я провалился в глубокий, мертвецкий сон без обычных кошмаров и сновидений и проспал двадцать часов – почти до обеда следующего дня.

А спустя некоторое время – минут через сорок после того, как я проснулся, – приехал Сидор.

Беда не ходит одна. Это очень компанейская штучка, и если навалится, то успевай только отмахиваться.

Если, конечно, в состоянии…

Неделя после моего фиаско с видеошпионажем прошла относительно спокойно. Чересчур спокойно, чтобы я мог поверить в кажущуюся безмятежность и вялую размеренность рутинной текучки в работе нашего управления.

Меня почему-то все раздражало: и поскучневший Баранкин, заезженный любвеобильной женушкой, и летняя жара, от которой не было спасу, и горы материалов, требующих классификации и тщательной проработки.

А в особенности Саенко, неожиданно превратившийся из грозного начальствующего сухаря в приторнослащавого педика, смотрящего на меня невинными маслеными глазками.

С чего бы?

В субботу я не выдержал такого напряга и снова навестил Палыча.

Естественно, я не имел права все ему рассказать. Но и той малой толики, которую я, плюнув на служебную тайну, выложил своему бывшему шефу, хватило для того, чтобы испортить Палычу настроение вконец.

Он не стал ничего советовать, только сокрушенно качал головой.

А когда мы прощались, вдруг сильно сжал мою руку и сказал, с трудом выдавливая скрипучие слова: "Сережа, поберегись… Мне будет… э-э… больно, если что…"

И умолк, старательно избегая моего взгляда.

Не скрою, я был взволнован и даже несколько удивлен таким участием обычно сдержанного Палыча в моей судьбе. Похоже, нынешняя жизнь сломала и его – в работе он никогда не был сентиментален, всегда пер буром, не задумываясь о последствиях.

А теперь – поди ты…

Гром грянул в самый неподходящий – вечная прерогатива всех напастей – день и час.

В воскресенье жара наконец спала, на небе появились тучки, где-то за горизонтом полыхали зарницы долгожданной грозы, подул легкий, приятный ветерок, и мы с Баранкиным решили плюнуть на все наши дела и делишки государственной важности и побаловаться на природе шашлыками в чисто ментовской компании.

Наверное, так уж получается по жизни, что с людьми нашей профессии редко кто водит дружбу. А если и бывает наоборот, то больше из соображений чисто меркантильного характера.

По счету нас было четыре пары: Баранкин со своей дражайшей половиной, двое наших приятелей с прежней работы (в УБОП мы пока друзьями не обзавелись), я и три девицы вполне подходящего для нас возраста.

Это были не ушастые свиристелки с сумасшедшинкой в глазах, а вполне, я бы сказал, солидные представительницы противоположного пола с уже не девичьей кормой и другими женскими прелестями, про которые в народе говорят – есть на что посмотреть и за что взяться.

Девушки учились на юридическом факультете университета и как раз проходили практику в райотделе города. Впрочем, парами нас можно было назвать чисто условно, арифметически – всю троицу чертовски привлекательных (если абсолютно честно) кадрушек пригласила жена Баранкина, и до пикника никто из ребят не был с ними знаком.

Могу лишь добавить, что, кроме Славки, мужская половина нашей компашки не имела счастья вкусить все прелести супружеской жизни. А потому при виде девчат (да еще каких!) слегка прибалдела и начала корчить из себя, чтобы пустить пыль в глаза, великих сыщиков.

Разумеется, за исключением меня.

Я "напускал туману" иным, давно проверенным способом – изображал из себя малоразговорчивую загадочную личность, в чем ребята, естественно, мне подыгрывали.

А Баранкин ходил передо мной едва не на цырлах, чтобы подчеркнуть мою значимость в нашем ментовском мирке. И при этом, подлец, втихомолку давился смехом.

Все шло согласно сценария, который давным-давно разработан народом.

Сначала были водные процедуры (мы расположились на берегу озера, в двух километрах от города). Во время этого действа мужская половина компании успела критически оценить внешние данные партнерш. В особенности те, что скрыты под верхней одеждой.

Наверное, и слабый пол сделал свои выводы, потому как по выходу из воды девушки, не сговариваясь, распределили нас между собой по какому-то неизвестному мне принципу.

Затем началась предварительная разминка пивком под вяленую рыбешку. Этот момент был сродни первому контакту с инопланетянами – мы пытались найти общий язык.

Вслед пиву пошла прицепом ушица из купленной на рынке дорогущей кефали, пробившей в нашем холостяцом бюджете изрядную брешь. Горячая уха разогрела наши чувства почти до точки кипения.

Ну, а потом начался ни с чем не сравнимый кайф с немыслимо благоухающими шашлыками под неизменную водочку. Как ни странно, но наши дамы тоже предпочитали именно этот, с какой стороны ни глянь, чисто мужской напиток.

Вот тут и пошло самое настоящее веселье…

Как-то так случилось, что фортуна подсунула мне именно ту зазнобу, на которую я положил глаз, едва женская половина нашей компании выгрузилась из машины Баранкина, – он, как всегда, опоздал на целый час.

Звали ее то ли Женя, то ли Жанна. Как обычно, подвела моя фамильная особенность – при первой встрече с незнакомыми людьми напрочь забывать их имена.

Потому я обращался к ней в неопределенной форме – сначала просто на "вы", а потом с великолепным и неотразимым шифром из серии "на всякий случай" женатых мужиков, изменяющих женам, – лапушка.

Это чтобы не брякнуть когда-либо в самый неподходящий постельный момент на ухо супружнице имя своей любовницы.

Все шло как по маслу, день клонился к вечеру, дело ладилось на глазах, моя "лапушка" уже млела у меня на плече и я, закусив удила, мчал в недалекое будущее (благо было куда – мама как раз отправилась со встречным визитом к гостившей у нее подруге и квартира была пуста).

Но тут и произошел тот самый облом, так ненавидимый всеми, кто носит милицейские погоны – срочный вызов в управление.

Нарочный, разыскавший нас даже здесь, можно сказать, у черта на куличках, был категоричен – немедленно.

Я мысленно растерзал Баранкина, который, как оказалось, поступил словно идиот – согласно служебной инструкции оставил наши нынешние координаты.

Меня утешило единственное – ему тоже пришлось оставить недоеденный шашлык и лазурное настроение на песчаном берегу озера и поплестись вслед за мной к служебному "газику", ублюдочной старой каракатице, которую не приняли бы даже на свалку.

В управлении царила непривычная нервозность и даже растерянность.