Шейд осторожно спустился к деревьям. Они давно не сталкивались с совами и другими птицами, но он держал глаза и уши настороже, высматривая их.

— Что ты делаешь? — прошипела Марина.

— Не твое дело, — холодно ответил Шейд.

Он видел Гота, который кружился неподалеку, и знал, что у того очень хороший слух.

— Ты ведь на самом деле не ведешь их в Гибериакулум?

Он ничего не сказал.

— Если так, скажи мне, потому что я сбегу и полечу своим путем.

— Не скажу.

— Нет?

— Они поймают тебя.

— Как ты можешь? Предать свою колонию, меня? Он пристально посмотрел на нее, желая взглядом

сказать больше. Но не смог. Марина отлетела в сторону и стала охотиться одна.

Его сердце стало тяжелым словно камень. Шейд не замечал, что ест, выискивая пищу так, как учила его Марина. Пролетая мимо кустарника и высматривая коконы, он увидел листья. Он долго рассматривал их. Узнавал необычную форму, винно-красную окраску, шершавость… Где-то он видел точно такие же. Но где?

В шпиле собора.

Эти листья Зефир крошил, а потом пережевывал.

Именно они усыпили его.

Шейд чуть не закричал от радости.

Он внимательно посмотрел на Гота и Тробба. Они сидели на верхушке дерева и наблюдали за Шейдом и Мариной. Шейд опустился на куст, нашел мешочек с яйцами сверчка и жадно набросился на них. В то же время он незаметно протянул коготь к листу и оторвал его от ветки. Медленно, чтобы не вызвать подозрений, он затолкал лист глубоко под крыло и крепко прижал к телу.

Каннибалы ничего не заметили. Гот чистил шерсть, готовясь к охоте.

Шейд отлетел от куста и продолжил есть.

Гот принес к пещере убитую летучую мышь и с жадностью стал раздирать ее на части. Это был златокрыл. Марина мрачно смотрела на Гота, глаза ее блестели.

— Скажи спасибо, что нашел этого отставшего, — сказал ей Гот, — иначе могло случиться, что ты оказалась бы на его месте.

Шейд тяжело вздохнул.

— Я тоже хочу попробовать.

— Хо-хо! — прокаркал Гот. — У нашего малыша, кажется, прорезался вкус к мясу.

— Этого и нам не хватит, — сказал Тробб. — Пусть сам добывает себе мясо.

— Нельзя быть таким жадным, Тробб, — ответил Гот. — Мы должны обратить его к Зотцу.

Краем глаза Шейд заметил, что Марина с недоумением смотрит на него.

— Ну давай, ешь, сколько хочешь, — сказал Гот. Шейд медленно пошел к златокрылу, боясь в последний момент потерять мужество. Повернувшись СПИНОЙ К Готу и Троббу, он заставил себя склониться над растерзанной летучей мышью.

Последние несколько минут он медленно, так, чтобы никто не заметил, жевал лист, перемалывая и смешивая его в однородную массу со слюной.

Теперь, наклонившись над телом летучей мыши, Шейд притворился, что ест, глубоко погрузив в него зубы. Но он не ел, он просто выпустил в мясо мертвой мыши лиственную жидкость. Он был рад, что жидкость не имеет ни вкуса, ни запаха — ничего, что могло бы насторожить дв)о< каннибалов.

— Да он почти не притронулся! — взвизгнул Тробб.

Шейд быстро закрыл рот.

— Ешь! — прорычал Гот, подталкивая его вытянутым крылом. — Ты хотел мяса, так ешь!

У Шейда во рту оставалось еще немного зелья. Девать его было некуда. Он должен съесть хоть немного летучей мыши. Он взял в зубы небольшой кусок, в то же время выпуская изо рта оставшуюся жидкость.

От вкуса мяса глаза его наполнились слезами. Шейд старался не касаться его языком и не держать во рту слишком долго. Он проглотил кусок, пряча мордочку от стыда и отвращения.

Шейд чувствовал, что совершил немыслимое преступление. Слезы текли по его лицу, и он не мог остановить их.

— К этому нужно привыкнуть, — сказал Гот. — Скоро ты с нетерпением будешь ждать, когда снова кого-то убьешь.

Тробб грубо оттолкнул Шейда и жадно принялся поедать мясо. Шейд, еле волоча лапы, отполз к Марине, но она обожгла его ненавидящим взглядом и отодвинулась.

— Предатель! — бросила она. — Хоть бы мне никогда не встречать тебя!

Снаружи разливался солнечный свет.

Шейд осторожно пошевелился, готовый замереть, если Гот что-нибудь заметит. Тяжелое дыхание каннибала по-прежнему было ровным. Медленно и осторожно Шейд высвободил из-под крыла Гота плечи. Потом грудь и крылья, с трудом сдерживаясь, чтобы не выпрыгнуть сразу. Внезапно Гот повернулся, его широкое крыло дернулось, крепко прижав Шейда к дурно пахнущему потному телу.

Шейд замер, с ужасом ожидая, что произойдет дальше. Но Гот не проснулся. Во сне он скрипел зубами, струйка слюны стекала изо рта. Шейда передернуло от омерзения. Подождав немного, он начал снова вылезать из-под крыла. Еще чуть-чуть, и вот он освободил хвост и ноги.

Крылом он случайно задел предплечье Гота, на котором висели два кольца, и они громко звякнули.

— Шейд! — позвал Гот.

Шейд похолодел от страха и медленно повернул голову. Гот открыл один глаз и смотрел прямо на него. Но взгляд был неподвижный, незрячий.

Он все еще спит, подумал Шейд и мягко сказал:

— Давай спать.

Глаз Гота как по команде закрылся, его дыхание снова стало ровным.

Шейд подкрался к одурманенному тяжелым сном Троббу, осторожно поднял его широкое расслабленное крыло и носом тихо толкнул Марину.

— Шш-шш-шш, — тихо сказал он, когда она зашевелилась и открыла глаза. — Молчи.

Марина посмотрела на него тем же полным холодной ненависти взглядом, что и прошлой ночью, и Шейд испугался, что она скажет что-нибудь, поднимет шум и все его труды пойдут насмарку. — Верь мне, — только и смог прошептать он. — Он помог ей освободиться. Они оба медленно поползли к выходу из пещеры и выглянули наружу, где ослепительно сияло солнце.

— Закрой глаза, — сказал Шейд. п:- Они закрыли глаза, расправили крылья и взлетели.

Яростный свет проникал даже сквозь зажмуренные веки, болезненно покалывал глаза, притуплял эхозрение. Шейд и Марина быстро поднимались над деревьями. Потом они вернулись к пути, которым летели ночью. Шейд хотел улететь как можно дальше, пока Гот и Тробб не очнутся.

Он был на солнце, в ясный день! Миллионы лет такого не случалось ни с одной летучей мышью.

Солнце согревало крылья и спину, и даже на зимнем холоде Шейд чувствовал себя восхитительно. Как победитель.

— Почему они не проснулись? — спросила Марина.