– Да, сама Гербария не могла или не хотела заниматься новорожденной дочерью. Но в то же время она хотела, чтобы за девочкой был добросовестный присмотр, поэтому она поместила дочь в хороший детский дом, которым к тому же заведовала ее ближайшая подруга.

– Уверена, директриса докладывала Гербарии о каждом шаге Милы.

– А также о том, что Мила растет далеко не пай-девочкой.

Перекусив, сыщицы почувствовали сильную усталость во всем теле. Они буквально не могли пошевелить ни рукой, ни ногой. И в довершение на них навалилась страшная сонливость.

– Не очень-то удобно ломиться в дом к незнакомой немолодой даме среди ночи, – зевнув, предположила Алена.

– Будет лучше, если мы навестим ее утром, – согласилась с ней Инга.

– Ну что? Пойдем в гостиницу к Полине и Игорю?

– Ага.

Ваня преданно проследовал за сыщицами. Но выйдя на улицу, женщины не сразу сели в машину. Они захотели немного прогуляться перед сном. Но прогулка затянулась, а сами подруги обнаружили, что шли не в ту сторону и теперь до привокзальной гостиницы довольно далеко. Да и к тому же прогулявшись, они неожиданно почувствовали себя значительно бодрей.

– Может быть, все-таки хотя бы узнаем адрес этой Калерии?

– Да, завтра с утра нам будет меньше дел.

Выяснить у местных жителей, где находится детский дом, которым управляет женщина с диковинным именем Калерия Леонардовна, оказалось делом несложным. Детский дом тут был всего один и совсем небольшой. Собственно говоря, в чистом виде детским домом его назвать было даже нельзя. Это был интернат, а в нем содержались дети школьного возраста, которые учились и воспитывались при нем. Некоторые на каникулы уезжали к своим родственникам, другие дети жили тут постоянно.

Все это подруги узнали от старушки вахтерши, которая не прочь была с ними поболтать. Самой директрисы в интернате не было, ее рабочий день закончился, она давно ушла к себе домой. Но вахтерша была на своем посту. И узнав, что они приехали разузнать о судьбе бывшей их выпускницы, сразу же спросила имя последней.

– Милка? – воскликнула она, сверкнув глазами. – Федосеева? Вот уж про кого ни слова доброго сказать не могу. Ну точно оторва, а не девка!

– Вы ее помните?

– Еще бы мне ее не помнить. Много на моей памяти артисток прошло, но чтобы такая… – И, помолчав, вахтерша проникновенно прибавила: – А самое худшее, что как в годы вошла, так на парней заглядываться начала. И еще очень выпить любила. И дурнела через водку, страшное дело.

– Но ведь Мила уехала от вас совсем маленькой.

– А она спиртное уже лет с двенадцати стала употреблять. К пятнадцати годам законченной алкоголичкой могла бы стать, да только наша директриса смекнула, как порок пресечь.

– И как же?

– А перестала девчонку за ограду выпускать. Сиди при интернате. Тут-то Милке спиртное взять негде было, заскучала она. Да недолго скучала, перевели ее от нас.

И устремив на подруг совсем не старческий зоркий взгляд, старушка произнесла:

– Небось на новом месте за старое принялась? С парнями гулять и водку жрать?

– Угадали. Мила здорово выпивала.

– А приехали чего?

– Умерла она. Водкой отравилась.

– Ох ты боже мой! – перекрестилась старушка. – Господи, помилуй ее душу. Хорошая была девчонка. Веселая такая.

– А только что говорили, что хулиганка и пьяница.

– Не без этого, конечно. Но зла в ней не было. Вот что главное.

– Значит, убить кого-то Мила бы не смогла?

– Убить? Помилуйте, что вы такое говорите? Милка не злая девка и щедрая. Сколько денег ни раздобудет, тотчас все на друзей и подруг спустит!

– Похоже, вы ее хорошо знали.

– Кто ее знал, так это наша Калерия Леонардовна. Вот она с девчонкой очень много возилась. И психологов к ней особых приглашали, и воспитателей меняли, и программы разные специально для Милки разрабатывали, чтобы, значит, человеком ее сделать. Да только все не в коня корм!

Получив от вахтерши адрес директрисы, подруги снова встали перед выбором – ехать им к ней прямо сейчас или отложить визит на утро. Вроде бы все подсказывало, что визит надо отложить. А с другой стороны…

– Помнишь, что случилось с Гербарией, к которой мы тоже не сразу поехали?

– Да, если бы поехали прямо с утра, как и намеревались, может, тетка жива бы осталась.

– Тебе та ситуация ничего не напоминает?

– Поедем к Калерии прямо сейчас!

Ваня отреагировал на новый приказ своей хозяйки целой речью:

– Надо так надо. Куда скажете, Алена Игоревна, туда и отвезу вас. Я человек подневольный, другой бы уже третий сон давно видел, а я все при вас. Загоняете вы меня вусмерть, пожалеете потом о Ване, спохватитесь, станете спрашивать, где же мой Ваня? А все, нету Вани! Помер ваш Ваня от непосильной работы.

– Не гуди, Ваня. Не всегда же ты так надрываешься. Скоро и отдохнешь.

– Ага, с вами только на том свете и отдохнешь. Да и там вы мне, Алена Игоревна, покою, боюсь, не дадите.

– Ваня, не ной! Что ты как баба?

После этого Ваня обиженно замолчал. И никаких реплик больше не кидал.

Калерия Леонардовна имела на окраине Великих Лук очень даже симпатичный коттеджик. Стоял он отдельно от прочих жилых домов, на берегу небольшой речки. И был дом совсем новым, а участок при нем еще только обустраивался и облагораживался. Забор тут представлял собой проволочную сетку, которую Ваня без всякого труда отогнул, дав проход подругам.

– Как бы собак не оказалось или другой какой охраны.

Но собак не было, охраны тоже. К тому же в окнах первого этажа горел свет, значит, хозяйка еще не спала.

Инга направилась к двери, намереваясь оповестить о своем прибытии с помощью дверного звонка. Но Алена остановила ее на полпути.

– Стой! Лучше подкрадемся и посмотрим, кто это среди ночи у Калерии!

– Гости?

– Уже полночь. А у тетки во всем доме свет горит. Неужели она там тусует одна? Ведь завтра рабочий день. По идее, Калерия должна была бы уже спать без задних ног.

Инга не знала, что и сказать в ответ. Лично она одна ночью в этом уединенно стоящем доме нипочем бы не осталась. И заснуть тоже бы не заснула. Инга – дитя мегаполиса – просто не понимала, как это – взять и остаться в такой глуши и тьме совсем одной. И не так остаться, чтобы за стенами с четырех сторон были другие люди, прекрасно тебя слышащие и, возможно, при желании могущие прийти тебе на помощь, а так, чтобы вокруг не было ни единой живой души на много километров вокруг.

– Н-наверное, днем тут очень мило, – слегка заикаясь от ночной свежести, произнесла она.