Я сам был свидетелем, когда Рохлин в ком-то из своих помощников сильно сомневался и предупреждал меня: будь осторожней, не болтай лишнего, присмотрись и поймешь. Когда советник по безопасности Михаил Романов доложил генералу, что в Штаб затесался человек с мутной криминальной биографией, провокатор, состоящий на службе у властных структур, Рохлин ответил: не трогать, он мне пока нужен… Генерал был хорошо информирован не только о тех, кто вставал на его сторону, но и о планах Кремля. Старался многие их действия предупредить, дать понять, что знает об их намерениях дискредитировать его как лидера оппозиционных власти сил.

Я помню, как мне довелось участвовать в пресс-конференции, когда Рохлин, обращаясь к журналистам, вдруг заявил, что против него планируется провести ряд дискредитирующих мер. Возможно, это будет «участие в пьяной драке» или автомобильная авария и даже прямое физическое устранение. Все с удивлением слушали эти странные формулировки, и даже соратникам казалось, что Лев Яковлевич в раскрутке собственного имиджа переусердствовал. Как можно с его участием организовать провокацию, если он никогда не бывает один? С ним всегда ездят два бывших разведчика из Волгоградского корпуса Александр и Максим, постоянно работает специальная служба, ее машины сопровождают переезды депутата.

Вот что рассказал по этому поводу советник генерала по безопасности Михаил Федорович Романов:

— Еще до того, как Рохлин начал организовывать Движение в поддержку армии, он озаботился собственной безопасностью. Как-то Лев Яковлевич приехал поздравить с днем рождения генерала, писателя и участника войны в Афганистане Александра Ляховского, с которым его связывали дружеские отношения. Разговорились… Председатель Комитета Госдумы по обороне начал рассказывать своему товарищу о тех проблемах, которыми ему приходится заниматься, и Ляховский вдруг заявил:

— Лев Яковлевич, ты сильно рискуешь. Чеченцы за твою голову объявили награду. А тут еще военная мафия зашевелилась. Ты думаешь, тебе простят «Люкон» или вмешательство в поставки оружия в Армению?

— Не надо сгущать краски, я никого не боюсь, — ответил генерал.

— Мы все знаем твою смелость, о тебе легенды ходят. И все же надо серьезно отнестись к вопросам безопасности. Давай я тебя познакомлю с моим другом Михаилом Романовым, он занимается охранной деятельностью, уверен, в помощи тебе не откажет.

Тут же именинник познакомил меня с генералом, а через день-другой я назначил машины сопровождения, которые обеспечивали безопасность Рохлина на дорогах. Приходилось со Львом Яковлевичем выезжать и в командировки, охранять делегатов съездов и конференций, которые он проводил. А когда у него отношения с властью обострились, нам и вовсе пришлось постоянно быть начеку. Заранее проезжали планируемые маршруты, выявляли опасные места. А когда выезжал генерал, наши люди в критических точках оказывались раньше его машины и докладывали старшему сопровождения о своих наблюдениях.

Приходилось осуществлять и технические работы по проверке помещений, обеспечивать его конфиденциальность переговоров. Лев Яковлевич ценил работу группы, был благодарен нам. А когда одна из охранных структур предложила ему исполнять наши обязанности за меньшую цену, то их люди были страшно удивлены, когда узнали, что мы помогаем Рохлину бесплатно.

Замечали ли мы слежку? Откровенного говоря, нет. Возможно, и следили за Рохлиным, но не тогда, когда с ним были наши люди.

Бесспорно, охранная организация Михаила Романова сильно мешала осуществлять тотальную слежку за генералом, но порой мы выезжали из Госдумы неожиданно, никого не предупредив. Рохлин есть Рохлин, иногда ему требовалось, чтобы никто не знал его маршрута. Так мы ездили, к примеру, к Михаилу Полторанину, и они уже вместе объезжали банкиров или предпринимателей. Не хотел Рохлин «засвечивать» и адреса, где встречался с военными, с генералами от оборонки. Поэтому при всех стараниях многих соратников Лев Яковлевич оставался в некоторые моменты без защиты. Смерти он не боялся, но предвидел, что с ним могут расправиться.

Вспоминает Владимир Викторович Федосввнков:

— Нас с Рохлиным связывали тесные рабочие отношения. Наш Союз офицеров помогал создавать ДПА. А потом проводили совместные мероприятия на Горбатом мосту. И когда ситуация накалилась, я однажды услышал от него:

— Застрелят меня, Володя. Попомни мои слова, застрелят..

Я был потрясен. Но в последующем, ближе к июлю, еще дважды он мне сказал то же самое. Поэтому когда действительно это случилось, я ни на минуту не сомневался, что это сделала не жена. Он предвидел исход своей жизни.

По-женски предупреждала Рохлина и его сестра, Лидия Яковлевна Зорина:

— Лева, что ты делаешь? Тебя же убьют. Тебя убьют, а мы все останемся жить с этим горем. Подумай ты о нас, Лева…

Лев Яковлевич, как мог, успокаивал ее, говорил, что все не так страшно, что все обойдется. А что еще мог сказать мужчина, военный человек переживающей за него женщине? Опасения свои держал при себе, поделился ими, как видим, лишь с подполковником Федосеенковым. И как мы теперь знаем, эти опасения возникали не на пустом месте. Вот что написал в своей книге «Власть в тротиловом эквиваленте» Михаил Полторанин:

«…Не могу ручаться за достоверность фактов: за что, как говорится, купил, за то и продаю. Но утаивать последний разговор с генералом не имею морального права. Пусть он даже воспринимается как предположение.

Лев Яковлевич сказал, что, по информации его агентов из службы безопасности «семьи», четверка в составе Бориса Ельцина, дочери-имиджмейкера Татьяны Дьяченко, руководителя администрации Валентина Юмашева и зама руководителя Александра Волошина обсуждали варианты устранения лидера ДПА. Любые решения — автокатастрофа или пуля снайпера в людном месте — посчитали неприемлемыми, опасными для власти. Нужно организовать хитрую бытовую загогулину, чтоб была с «изюминкой».

Кому поручить?

Рассматривали кандидатуру зама руководителя администрации Евгения Савостьянова. В свое время он был начальником управления КГБ по Москве и Московской области. Вертели так и эдак — отклонили. Психологически не готов. Набрался правозащитного мусора, работая с Андреем Дмитриевичем Сахаровым и Гавриилом Поповым, а в КГБ его занесло случайным порывом ветра. Демократ и чистоплюй. А нужен гэбист бериевской школы.

Татьяна Дьяченко с Юмашевым сказали Ельцину, что есть подходящий человек с хорошей выучкой — Тихий. Таким псевдонимом (Рохлин до разговора со мной не вычислил его) они нарекли другого кремлевского чиновника. «У него холодные глаза и холодный рассудок». Работайте, сказал им Ельцин, сделает — рассчитаемся. Если надо, пусть подключит грушников.

— Я не остановлюсь, успеть бы, — сказал генерал. На том мы с ним и расстались».

Значит, Рохлин знал, что говорил на той «странной» пресс-конференции. Он уже обладал информацией…

Из воспоминаний Виктора Ивановича Илюхина: