Выходит, Сталин вполне допускал, что военные окажутся не на высоте? Впрочем, похоже, и без фраз из «Барбароссы» Сталин мог знать о том, что Западный округ-фронт Павлова будет разгромлен и сдан врагу.

Но... Сталин сажал и ставил к стенке только в том случае, если были точные данные о виновности подозреваемых. Получается, что Мерецков отбрехался потому, что и у Павлова не было четких обвинений, кроме застольных «пораженческих разговоров» и «странного мобплана» Генштаба (под дурачка закосил сам Мерецков?), и у Сталина не было доказательств вины Мерецкова (не зря его, по словам Молотова, звали «ярославцем», почти, как «жид», всегда выкрутится). Получается, Павлов отдувался за всех своих подельников? А Жуковым Сталин дал шанс стать героями? Но чтобы впредь не передумали, приставил к Жукову «охрану» из чекистов, а часть армейских генералов поменял на бериевских, из НКВД, в июле 41-го. Хорроошие у нас были генералы.

Молотов о начале войны говорил так: «Мы знали, что война не за горами, что мы слабей Германии, что нам придется отступать. Весь вопрос был в том, докуда нам придется отступать — до Смоленска или до Москвы, это перед войной мы обсуждали. Мы знали, что придется отступать, и нам нужно иметь как можно больше территории.…

Мы делали все, чтобы оттянуть войну. И нам это удалось — на год и десять месяцев. Хотелось бы, конечно, больше. Сталин еще перед войной считал, что только к 1943 году мы сможем встретить немца на равных». (Главный маршал авиации А.Е. Голованов говорил мне, что после разгрома немцев под Москвой Сталин сказал: «Дай бог нам эту войну закончить в 1946 году».) (Ф. Чуев «140 бесед с Молотовым»).

Войну ждали, к ней готовились. Все силы и средства в стране были брошены на подготовку: «Мы же отменили 7-часовой рабочий день за два года до войны! Отменили переход с предприятия на предприятие рабочих в поисках лучших условий, а жили многие очень плохо, искали, где бы получше пожить, а мы отменили. Никакого жилищного строительства не было, а строительство заводов колоссальное, создание новых частей армии, вооруженных танками, самолетами… Конструкторов всех дергали: «Давай скорей, давай скорей!» — они не успевали, все были молодые конструкторы!..»

Сталин и Молотов знали, что придется отступать. Сталин в своей речи 3-го июля сказал: «.Что касается того, что часть нашей территории оказалась все же захваченной немецко-фашистскими войсками, то это объясняется главным образом тем, что война фашистской Германии против СССР началась при выгодных условиях для немецких войск и невыгодных для советских войск. Дело в том, что войска Германии, как страны, ведущей войну, были уже целиком отмобилизованы, и 170 дивизий, брошенных Германией против СССР и придвинутых к границам СССР, находились в состоянии полной готовности, ожидая лишь сигнала для выступления, тогда как советским войскам нужно было еще отмобилизоваться и придвинуться к границам.»

Но во все эти расчеты вмешался недооцененный фактор: откровенное предательство командования целого округа на самом важном направлении, на Москву, в Белоруссии, и скрытый саботаж в соседних округах, на Украине, частично в Прибалтике. Скорее всего Сталин, как опытный и умный политик, понимал и допускал подобное, но масштаб предательства оказался больше ожидаемого.

Молотов: «Каждый несет ответственность. Конечно, положение у Сталина тогда было не из легких. Что не знали, неправда. Ведь Кирпонос и Кузнецов (командующие Киевского и Прибалтийского округов) привели войска в готовность, а Павлов — нет… Военные, как всегда, оказались шляпы. Ну, конечно, мы тогда были очень слабы по сравнению с немцами. Конечно, надо было подтягивать лучше. Но на этом деле лучшие военные у нас были. Жуков считается неплохим военным, он у нас был в Генштабе, Тимошенко тоже неплохой военный, он был наркомом обороны.

… Жуков снимает с себя ответственность за начало войны, но это наивно. И не только снимает с себя, он путается. 21 июня представили директиву, что надо привести войска в боевую готовность. У него двусмысленность: толи правильно, он считает, — Сталин поправил, то ли неправильно, — он не говорит. А конечно, Сталин поправил правильно. И вот в одних округах сумели принять меры, а в Белорусском не сумели…»

(Все-таки, Молотов большой дипломат и порядочный, по-своему, человек.)

Эти «лучшие военные» только после Сталинградской битвы стали воевать как положено. Именно после Сталинграда Красная армия не имела больше серьезных неудач в войне. Впрочем, у наших мемуаристов нашлось достойное объяснение — Сталин поумнел после Сталинградской битвы и перестал мешать Жуковым побеждать врага!

В августе 1941-го Жуков подал записку Сталину о том, что в Генштабе есть немецкие агенты и предатели. Но Сталин не стал на нее реагировать (в условиях войны было просто опасно устраивать разборки с генералами, воевать надо было, а не искать врагов в Генштабе — кого надо и так нашли.).

Вопрос об оппозиции и саботаже не стоит списывать на русскую расхлябанность. Фактов об откровенном предательстве историки сегодня находят много. Одна дивизия оборону держит, а кто-то дает команду на отход. Одни самолеты уже в 3.30 утра вступают в бой и сбивают немецкие самолеты. Другие идут на таран из-за того, что у них снято вооружение с самолетов. Третьи мирно спят на своих аэродромах.

У Ю. Мухина есть пример того, как Донбасс собирались сдать без боя. А когда командир дивизии заявил, что может воевать и обороняться, то ему разрешили: если хочешь, воюй. Обратите внимание и сравните то, как воевала наша армия в Чечне в первую кампанию, в 1994–1996 гг., и во вторую и как лихо в 2008 году — в Грузии. В первую в Грозном были просто банды ополченцев, и с ними ничего сделать не могли. Во вторую на Дагестан послали уже профессиональных наемников, и с ними достаточно быстро покончили. А в 2008 году быстренько разогнали вооруженных самым лучшим оружием в мире за пару дней. Конечно, грузины сегодня не вояки. Но и наши делали все четко. А от кого это зависит? От командования, от выполнения ими своих обязанностей.

При четко организованном саботаже устроить разгром собственной армии — не проблема. Хороший командир и из поражения в итоге сделает победу, а хреновый — и из победы умудрится сделать поражение.

История трагедии 22 июня — это история о политике и о политвозне. Хрущев первым делом реабилитировал бывших оппозиционеров (кроме Троцкого: уж больно фигура колоритная) и репрессированных за 41-й год генералов. Но все «реабилитированные» при Хрущеве «гражданские», все принадлежали к «правой оппозиции», радеющей, так или иначе за «реставрацию капитализма» в СССР-России. А точнее, вернуть фабрики фабрикантам, а землю спекулянтам, что мы в итоге и получили спустя годы: возврат к частной собственности на «средства производства», а именно этого и добивался Запад. В перспективе может, конечно, государство выкупить по дешевке у российского олигарха его компанию, но на это требуется время. И воля руководителя страны.

Основными причинами трагедии 1941 года можно с достаточной уверенностью назвать: первое — откровенное предательство старших офицеров РККА на уровне командующих округами с их замами и выше; второе — бездарность и безграмотность высшего командного состава РККА в предвоенном планировании; третье — разгильдяйство должностных лиц. Но разгильдяйство в те годы было практически ничтожным и на общую картину особо не влияло. Не забывайте, на дворе было сталинское правление, при котором даже за мелкое разгильдяйство наказывали строго. И оно в армии было присуще чаще младшему и среднему комсоставу и на общий ход ведения войны особо не влияло. А вот бездарность старших командиров, как раз влияет на войну очень здорово.