В приёмной я сидел как на иголках. Встреча с Е. Д. Кимболлом, его внешность и разговор с ним слегка отрезвили меня. Теперь я понял то, что должен был понять ещё вчера, как только узнал, что его клюшка стала роковым орудием убийства. С той минуты, как на сцене появился Кимболл-старший, мы ступили на дорогу, ведущую к финишу. Это было подобно тому, как если бы покойник был чудом возвращён к жизни, чтобы ответить нам на вопрос, кто убил его. Надо было немедленно доставить Кимболла в дом Вулфа и тут же запереть все входы и выходы. Это надо сделать до того, как Корбетт или кто-то другой получит шанс увидеть его. Откуда я знаю, что это не Блейн Квадратная Челюсть сделал эту зловещую клюшку и сунул её в сумку Кимболла? Покуда здесь, в приёмной, ёрзаю от волнения на стуле, он там, в кабинете, может, уже воткнул нож в спину бедняге Кимболлу, как сделал это с Карло Маттеи…

Было без десяти одиннадцать. Я вскочил и стал мерить шагами приёмную. Человек Андерсона — наверняка Корбетт — будет здесь в одиннадцать тридцать, а может, ему взбредёт в голову прийти сюда раньше. Я хотел было попросить секретаршу позвонить Блейну, как дверь кабинета открылась и появился Кимболл, готовый к выходу: на нём была шляпа. От сердца отлегло. Кимболл кивнул мне, я бросился к двери в коридор и услужливо распахнул её перед ним.

У лифта, заметив отсутствие секретаря, я спросил:

— Мистер Блэйн не едет с вами?

Кимболл помотал головой.

— Он больше нужен здесь, а я без него обойдусь. Мне нравится ваше лицо. Я заметил, если мне понравилось лицо человека, мы обычно с ним всегда поладим. Доверие к человеку — это прекраснейшее чувство в мире.

Да, подумал я про себя. Такой преуспевающий торговец, как он, может себе это позволить.

Машину я оставил к полуквартале отсюда. Я старался избегать улиц с интенсивным движением и в одиннадцать пятнадцать уже открыл перед Кимболлом входную дверь особняка на Тридцать пятой улице.

Я провёл посетителя в гостиную, попросил его подождать, пока доложу, а сам, прежде чем отправиться на кухню, проверил, хорошо ли запер входную дверь. Фриц пёк пирожки с вишнями и только что вынул противень из духовки. Я схватил горячий пирожок и, чёрт побери, обжёг язык.

— У нас пять человек к ланчу, — произнёс я. — Не подсыпай яду больше, чем нужно, слышишь? Да не впускай в дом кого попало. Если что покажется не так, зови меня.

Вулф был в кабинете. Увидев его, я застыл в отчаянии. Он производил уборку стола. Единственный ящик его стола, широкий, но довольно мелкий, был выдвинут. С тех пор как Фриц стал приносить ему пиво в бутылках, а не разливное в кувшине, как прежде, у шефа появилась привычка, открыв бутылку, бросать крышки в ящик стола. Фрицу было запрещено открывать любые ящики в кабинете хозяина, а я, решив, что Вулф собирает крышки для какой-то одному ему известной цели, решил не вмешиваться. Теперь я увидел, что ящик наполовину освобождён и вынутые крышки разбросаны по столу. Вулф методично сортировал их по кучкам.

— Мистер Кимболл в гостиной. Может, он войдёт и поможет вам в вашей работе?

— Чёрт! — Вулф растерянно посмотрел на крышки, а потом на меня. — Не может ли он подождать немного? — со вздохом произнёс он.

— Конечно. Вас устроит, если он придёт на следующей неделе?

Вулф опять вздохнул.

— Проклятье. Веди его сюда.

— А этот металлолом так и будет лежать на столе? Ну, ладно. Я предупредил его, что у вас есть причуды. — Я говорил это, понизив голос, и понизил его почти до шёпота, когда вкратце проинформировал Ниро о Кимболле и моём разговоре с ним. Он кивнул в знак одобрения, и я пошёл за мистером Кимболлом.

На лице у гостя опять было знакомое выражение весёлой озабоченности. Я представил их друг другу, подвинул Кимболлу кресло для гостей и, после того как они обменялись приветствиями, сказал Вулфу:

— Если я вам не нужен, сэр, я займусь составлением отчёта.

Он кивнул, и я уселся за свой стол, заваленный бумагами. Я прятал под ними блокнот, которым незаметно пользовался в таких случаях. Я наловчился стенографировать почти дословно самую быструю речь, искусно делая вид, что занят поисками счёта недельной давности из гастрономической лавки.

— Вы абсолютно правы, мистер Кимболл, — говорил Вулф. — Терпение помогает человеку овладеть временем. Но есть много способов отнять его у человека: стихийные бедствия, голод, войны, брак и, пожалуй, наилучший из всех — смерть, потому что ставит точку сразу на всём.

— Господи! — Кимболл явно нервничал. — Почему этот способ следует считать наилучшим?

— В прошлое воскресенье, неделю назад, вы были очень близки к разгадке этого. — Вулф укоризненно погрозил ему пальцем. — Вы, занятый человек, только что вернувшийся из недельной деловой поездки, всё же выкраиваете в то же утро время, чтобы встретиться со мной. Почему?

Кимболл с удивлением смотрел на Вулфа.

— Об этом я прежде всего хотел спросить вас.

— Хорошо, я скажу вам. Вы пришли, потому что растерялись. А это нежелательное состояние для человека, находящегося в смертельной опасности. На вашем лице, правда, нет страха, только растерянность. И это странно после всего, что рассказал вам мистер Гудвин. Он сообщил вам, что четвёртого июня, двенадцать дней назад, Питер Оливер Барстоу был убит по чистой случайности и эта же самая случайность спасла жизнь вам. Вы приняли это известие с недоверием, выраженным в весьма грубой форме. Почему?

— Потому что это нелепость. — Кимболл уже терял самообладание. — Чепуха.

— Прежде вы говорили — чушь. Почему?

— Потому, что это чушь! Я пришёл не для того, чтобы вести подобные споры. Когда полиция, столкнувшись с трудностями, не может объяснить то, что недоступно её пониманию, она даёт волю фантазии, лишь бы оправдать себя. Хорошо, я это понимаю. Я считаю, что каждый должен заниматься своим делом, как умеет, но зачем заставлять меня участвовать в этом? Увольте. Я занятой человек, у меня есть дела посерьёзней. Вы ошиблись, мистер Вулф, я пришёл к вам не потому, что я в смятении, и, разумеется, не затем, чтобы вы меня пугали. Я пришёл потому, что полиция собирается втянуть меня в свои нелепые истории, а это может повредить мне, создать шумиху вокруг моего имени, чего я, разумеется, допустить не хочу. Ваш помощник дал мне понять, что вы можете помочь мне избежать этого. Если вы готовы, я заплачу вам за это. Если нет, я найду кого-нибудь другого.

— М-да! — Вулф откинулся на спинку кресла и, чуть прикрыв глаза, изучал лицо брокера. Наконец он покачал головой. — Боюсь, я не смогу помочь вам избежать неприятностей с полицией, мистер Кимболл. В лучшем случае я мог бы помочь вам избежать смерти. Но и в этом я не вполне уверен.

— Я никогда не надеялся её избежать.

— Не уклоняйтесь от сути вопроса. Я говорю о нависшей над вами угрозе насильственной смерти. Я ещё не распрощался с вами и продолжаю отрывать вас от важных дел не только потому, что вижу, как вы, словно глупец, идёте навстречу смертельной опасности. Я воздерживаюсь от христианских порывов, ибо считаю, что человека нельзя спасать принудительными методами. В данном случае мною движет ещё и личный интерес. Миссис Барстоу предложила награду в пятьдесят тысяч долларов тому, кто найдёт убийцу её мужа. Я намерен найти его. А чтобы сделать это, я должен знать, кто пытался убить вас четвёртого июня и, бесспорно, попытается снова сделать это, если его не остановить. Если вы поможете мне, это пойдёт на пользу и вам и мне. Если нет, тогда только ошибка убийцы при второй, успешной попытке сможет помочь мне уличить его и отдать в руки правосудия за оба преступления. Я согласен на любой вариант.