что он не прав. Эрик, я бы очень хотел тебе помочь. Но я это всего лишь я… Тебе нужен достойный оруженосец!

— Фил, ты будешь мне достойным оруженосцем. А за свою семью ты еще отомстишь. Будучи вооруженным оруженосцем это намного проще сделать, чем слуге. В тебе есть все необходимые качества…

— Кроме самого главного — происхождения. Эрик, не трави мне душу. Даже, если бы я очень постарался соответствовать высоким требованиям оруженосца. Я бастард.

— Ты лучше не отговаривай меня, а подумай вместе со мной — при каких условиях отец мог бы согласиться, чтобы ты стал оруженосцем.

— Если бы я был лордом, а не бастардом, тогда бы твой отец не возражал, — усмехнулся Фил.

Я призадумался.

— А, твой отец не может тебя усыновить?

— Было несколько случаев, когда бастардов признавали лорды. Но во всех этих случаях не было наследника, и лорды были на смертном одре. Такие признания незаконнорожденных детей среди знати очень не приветствуются.

— Но у твоего отца как раз нет наследного сына! — озарило меня.

Но Фил грустно покачал головой.

— Сэр Ганс никогда не пойдет на это, у него еще вполне может родиться законнорожденный сын от жены.

— Ну, это мы еще посмотрим, Фил. Еще посмотрим.

Я решил попритворяться пока страдальцем. И валялся в постели, обдумывая как действовать дальше.

Заходил отец. Я его благополучно проигнорировал, делая вид, что терплю от его побоев невыразимые муки, но дух мой при этом не сломлен. Я просто упивался фонящим от него чувством вины.

Ганс мне показался мужиком нормальным. И я решил для начала просто с ним поговорить. Отец, если рассказал Филу о моей выходке, по любому рассказал и Гансу.

Чтобы не выдавать себя, я попросил слугу найти сэра Ганса и попросить его меня навестить.

Ганс пришел на удивление быстро. Я даже не успел толком обдумать, что и как ему скажу. Но, по правде говоря, я всегда был интуитом, и лучше всего у меня получалось действовать тогда, когда плана у меня никакого не было.

— Здравствуй, Эрик. Я предполагал, что ты захочешь со мной поговорить, — усаживаясь на стул рядом с кроватью, улыбнулся Ганс.

— Здравствуйте, сэр Ганс. Полагаю, мой отец не из тех, кто держит сор в избе, — усмехнулся я.

— Мы с твоим отцом старые друзья. Он знал, что мне эта история польстит.

Я поморщился от этих слов. Понимая, что Ганс почесал свою гордыню, но дальше этого идти даже не думает.

— Почему вы не признаете Фила? — раздраженно поинтересовался я.

— Эрик, я не стану отвечать на этот вопрос, — засмеялся Ганс, но газа его при этом остались холодными.

— Я заслужил ответ на этот вопрос, — твердо возразил я и поморщился, будто мне больно из-за побоев. — Я не хило так пострадал за отстаивание чести вашего сына. А вы и пальцем не хотите пошевелить…

Ганс надолго задумался. Встал, подошел к окну, посмотрел на скалы.

— Ты молод, Эрик и многого пока просто не в состоянии понять.

— Я попробую, — пообещал я.

— Я не стану перед тобой исповедаться, Эрик. Я не могу признать Фила. Хотел бы, но не могу. На этом все.

Он развернулся и зашагал к выходу.

— Сэр Ганс, боюсь, вы меня не поняли, — Ганс остановился и удивленно посмотрел на меня. — Фил будет моим оруженосцем, так или иначе. С вашей помощью или вопреки. Я не отступлюсь. Если понадобится, я достану все ваши скелеты из шкафа, я выверну вас наизнанку и покажу всему честному народу. Я не отступлюсь!

— Ты мне угрожаешь? — сузив глаза в острые бритвы, поинтересовался лорд Ганс.

— Можете считать это предупреждением, — пожал я плечами. — Если вы не приняли мою руку, я вам своей тоже не подам.

Ганс вернулся и сел на стул. Глянул на меня пристально.

— Хорошо, Эрик, твоя взяла. Но это не потому, что я испугался своих скелетов в твоих руках, а потому что не хочу портить с тобой хорошие отношения.

— Это разумно, — кивнул я.

— Ну что ж объясняю тебе первый и последний раз почему я не могу признать сына. Все просто — деньги. Мой отец был порядочным мотом. Приемы, шлюхи, роскошь. Я в юности тоже был мотом. Даже позволил себе увлечься одной рыжей куртизанкой — Лили, и уговорил ее, вопреки правилам, родить мне сына. Хотя Фил родился особенным мальчиком, даже Триликий не осудил Лили, за то, что она нарушила правила куртизанок. Однако мы все равно оба с ней проиграли.

— Она проиграла насколько мне известно куда больше, — усмехнулся я.

— Как посмотреть… Как-то ко мне пришел отец и заявил, что у меня два варианта, либо наше имение продают за долги с молотка и я иду в дом Гербертов преподавать. Или я женюсь на богатой наследнице, чем спасаю наш дом от разорения и позора. Я выбрал второе, как ты понимаешь. Лили этот выбор не приняла и отказалась продолжать наши отношения. Женившись на Аделаиде, я связал себя контрактом. В случае, если она по уважительной причине расторгает брак, то все ее состояния уходит с ней. А признание незаконнорожденного сына является уважительной причиной для суда Триликого. Я лишусь всего, ради чего двадцать лет назад пожертвовал всем.

— Что если я найду для вас деньги? — задумчиво спросил я.

— Даже если бы чисто теоретически ты мог бы найти для меня небольшое состояние, которое позволило бы мне сохранить дом и имя, — засмеялся Ганс, — дело уже не только в этом. Я дорожу своей семьей, Эрик. Эта семья далась мне нелегко. Аделаида вздорная женщина, но я привык, мы научились ладить. Эта женщина моя судьба, я приговорен к ней. И у меня есть еще дочь Лейла, которую я очень люблю.

Меня так и подмывало ляпнуть, что дочурку он слишком даже залюбил. Этой змеюки явно не хватает твердой руки.

— У вашей жены нет наследника, — осторожно заметил я. — Может быть она была бы не против такого решения.

— Аделаида никогда не пойдет на признания Фила. Она лучше измучает себя бесконечными попытками родить мне наследника! — с горечью вздохнул Ганс. — Она любит меня, Эрик, а женская любовь вещь страшная и коварная, ты это поймешь со временем.

— Если она согласится, вы признаете сына? — спросил я.

— Хочешь зайти в клетку со львами? — усмехнулся Ганс. — Тебе ее не убедить, Эрик, она упряма, избалована и ненавидит Лили. Она скорее умрет, чем согласится признать её сына. Мой тебе совет, оставь эту затею.

— И все же? — не отступил я.

— Я признаю Фила, если это не будет нести угрозы моей законной семье.