проводить друга одним только взглядом, но внезапно передумал. Полный мрачной уверенности, он подошел к Дауни чуть ли не вплотную и быстро заговорил, глядя тому прямо в глаза и едва касаясь его своим носом:

— Знаю, что ты совсем не настроен меня слушать, но это действительно важно, Джек. Я, как твой друг, считаю своим долгом сказать тебе об этом — лучше сделаю напрямую, без лишних прикрас, нежели до тебя дойдут искаверканные слухи спустя пару дней. Кэти ко мне приходила вчера вечером. Я сначала даже не поверил, думал, это твой глупый розыгрыш, но впустил ее, и она все рассказала. К сожалению, пробовать мой фирменный чизкейк она не стала, — немного расстроено добавил Роджер, отойдя на шаг назад, — но это не самое важное. Джонс очень волнуется за тебя. Говорит, с тобой начинает происходить что-то плохое, и это срочно нужно остановить. Она ищет способа помириться.

— Единственный способ сделать это — самой прийти и поговорить со мной начистоту, — устало выдохнул Дауни. Кажется, злость немного прошла, но ее место заняло раздражение, тупой и пульсирующей волной растекшееся по каждой части тела — потому Джек желал как можно скорее закрыть эту неприятную тему. — Хотя, я вряд ли смогу найти с ней общей язык. Теперь мы находимся на разных уровнях — мисс Джонс и простой бродяга Джек.

Парень грустно усмехнулся и на миг представил вчерашний разговор Роджера и девушки. Наверное, он сразу провел гостью на кухню, налил чай и, глядя на ее заплаканное лицо, спросил, все ли хорошо. Дауни четко видел перед собой слегка потекшую тушь, окаймляющую тенью красные от переживаний глаза, взлохмаченные волосы, небрежно собранные в неаккуратный хвост дрожащей рукой — все это он вообразил так явственно и живо, словно сам находился в той самой комнате вместе с ними.

«А потом она отказалась от угощения, сославшись на диету и заботу о своей фигуре, и тут же перешла к сути вопроса. Слезно пожаловалась Фишеру на нелегкую жизнь, мимоходом упомянула мое отвратительное поведение и сама толком не заметила, как обыкновенный рассказ перешел в судорожные рыдания и всхлипы. Отвратительное было зрелище».

— Ты неправильно понял ее, — вступился за девушку Фишер. — Она имела в виду совершенно другое, а ты услышал только то, что хотел услышать. Кэти совсем неплохая, даже наоборот, очень общительная и веселая. Поверить не могу, что ты нашел, к чему придраться.

И здесь парень не вытерпел. Не смог больше держать в себе копившееся недовольство, спокойно беседовать и мило улыбаться, чувствуя во рту привкус тошноты и помоев — и, наконец, ответил. Сделал это грубо, вложив в свои слова максимум эмоций и выражения, буквально выбрасывая одно предложение за другим, как связку метательных ножей в движущуюся мишень:

— Я не преувеличиваю, Фиш, она действительно меня раздражает. Всем, что в ней есть — бесит, ты просто представить себе не можешь, насколько сильно. Но еще больше меня бесит иная вещь. Маленькая загвоздка, такая незначительная и несущественная, что ее можно и вовсе не принимать во внимание…

Брюнет набрал в грудь побольше воздуха, но слова застряли где-то глубоко в горле. Он уже заранее продумал каждый аргумент, прикинул возможные варианты ответов, расписал мысленно свой последующий шаг — и вот теперь не может произнести ни единого звука, так и замерев перед другом в неестественно-угрожающей позе.

Ты боишься, — услужливо подсказал «второй Джек» застывшему в ужасе двойнику. — Понимаешь, что поступаешь неправильно, но не желаешь бросать начатое, и вот, тебе уже нечем возразить. Забавно вышло, да? В его глазах ты всегда будешь выглядеть жалко.

Дауни сделал глубокий вдох и представил себя большим прозрачным чайником, удобно устроившимся между стеной и мисочками с пряниками и конфетами для чаепитий. Подумал о том, что женская рука ловкими движениями заливает внутрь него воду, а после небрежно щелкает выключатель, заставляя чайник медленно нагреваться.

«Люди отличаются от животных», — подумал Джек, глядя в глаза молчащему Роджеру. «Нам с детства твердят о том, что мы способны подавлять потребности, ставить цели и обладаем сознанием… Но это ли наше главное отличие? По-моему, кое о чем все же предусмотрительно умолчали».

Сосуд все громче пыхтит, передавая жидкости часть своей энергии; с трудом перегоняет водные пузыри, но поверхность колеблется только слегка. Нужно чуть больше времени, парень. Для начала важно как следует разогреться.

«Лиса может другую лису загрызть, если не поделила с ней кусок мяса или территорию — в этом сомнений нет, естественный отбор всегда считался нормой. Или же битва двух львов за звание вожака прайда. Словом, животные применяют силу, когда кто-то посягает на их собственность. А что же в это время происходит в человеческом мире?»

Наконец, чайник набирает мощь, и вода в нем неистово бурлит, пенится и бьется о толстые прозрачные стенки, подобно разбивающимся о скалистый берег волнам. Ее становится слишком много — вот-вот она достигнет низа крышки и вырвется наружу, потечет по деревянному столу на пол, промочив лежащие здесь же листы и мягкую обложку дорожного романа. Самое время звать хозяйку, не правда ли?

«Мы тоже боремся, тоже безжалостно перегрызаем глотки своим близким и совершенно незнакомым людям — всем, кто кажется нам «неправильным», чье поведение не соответствует нашему желанию. Та же самая лиса никогда не набросится на свою рыжую сестру за то, что на ней сегодня такая же яркая шубка, что у нее самой. А люди другие. Нашу природу составляют сплетни, ссоры, слухи, ненужная никому болтовня и какие-то прочие нелепости — и этот постоянный шум сводит с ума, заставляет нас уподобляться друг другу и стравливает, раззадоривает жаждущие зрелищ человеческие туши. Вот, чем люди отличаются от своих маленьких пушистых братьев. Мы гнием в собственном теле, а они всегда чисты, яростны и смертоносны».

Чайник в последний раз переваливает один водяной слой на другой, и бурление резко прекращается, вернее, становится чуть тише.

Готово, Джек. Можно пить чай, осталось достать чашки.

Дауни вышел из своего транса, все еще думая о лисах и почему-то вспомнив красную телефонную будку на картинках о Лондоне и Великобритании, а затем неловко пожал плечами и обошел друга сбоку, бросив ему в спину:

— Как я уже говорил, Фиш, мне пора. Рад был поболтать, но…

Он не договорил, потому как почувствовал резкий рывок назад и дернулся всем телом. Раздался хруст рвущегося ремня рюкзака, и вот парень снова оказался лицом к лицу с помрачневшим блондином. Не смог договорить и отойти на безопасное расстояние, а после уже почувствовать в себе обжигающую обиду и долго