– Хорошо побеседовали вчера с Пенном? – Я включила поворотник, когда мы проезжали мимо особняков и испанских вилл.

– Отлично. – Когда она открыла зеркало и поправила волосы, я обратила внимание на ее ладонь – на ней был свежий порез с запекшейся кровью.

Мои внутренности сжались.

– Он такой любящий и заботливый. – Она порылась в моем старом рюкзаке и достала набор косметики, который также показался мне знакомым – потому что он мой. Я прикусила язык.

– Как мило, – отстраненно сказала я, пытаясь унять панику. Я отдала ему мою девственность. Черт, да я отдала ему намного больше. Она злопамятная, ненормальная и голодна до внимания и любви – у нее есть все причины, чтобы уничтожить меня.

Она не может знать о письме из Академии балета.

– Знаешь, было бы круто провести время с ним, с Кэнноном, Камило и Адрианой. О боже, она, наверное, сейчас прекрасна. Пенн всегда сходил с ума от нее.

Я улыбаюсь, глубоко вдыхая через нос. Ее насмешка попала в цель, но я сомневаюсь, что она знает обо мне и ее брате. Пенн более скрытный, чем ФБР, и он никогда не расскажет о нас.

Или все-таки?

Он скрыл приезд сестры от меня, так что, может, он скрывает еще что-то.

– Ты всегда можешь посмотреть на нее. Твоя лучшая подружка работает в «Ленни», – я щелкаю жвачкой. – Могла бы использовать поменьше тональной основы и фиолетовых теней.

Каждое слово режет острым ножом мой язык. Находясь в конфронтации с матерью, по уши в обязательствах с Причардом, я тону, пытаясь сохранить статус королевы, не могу больше позволять себе еще одно сражение. Но Виа напрашивается на войну, поэтому я обязана показать ей оружие под ковбойской курткой, так сказать.

– Уууу, кажется, кто-то ревнует.

– Просто оскорблена отсутствием стиля у нее, – усмехнулась я.

– Ага. Кажется, тебя легко оскорбить. Как вчера, когда ты убежала в комнату, увидев мое лицо. Что-то в этой жизни не меняется, милая.

Она захлопнула зеркало и бросила на меня высокомерный взгляд.

Я заняла парковочное место около школы Всех Святых и расстегнула ремень безопасности, всем телом поворачиваясь к ней.

– Мы не обязаны быть врагами, Сильвиа. Знаю, ты пытаешься произвести хорошее впечатление на мою семью, но ты не такая, тебе никогда не влиться в мою семью. У нас были разногласия в прошлом, но нам было четырнадцать, и мы боролись за одно место под солнцем. Оно твое, если тебе угодно. Мне больше не интересен балет. Мы должны пережить всего один выпускной год, так почему бы не провести его круто?

Она наклоняется ближе, коварная улыбка касается губ. Я забыла, как дышать, пока жду ее ответ. Я и забыла, что Скалли были рождены с улыбкой, способной убивать или как минимум ранить, если они целятся в тебя без солнечных очков. Они хороши в этом.

– Четыре года назад ты хвасталась всем, что у тебя было, передо мной, а у меня не было ничего. Сейчас я возьму каждую вещь, которая принадлежит тебе, и заставлю всех получать удовольствие от этого шоу. Я хочу все, Дарья. Твою маму, милую сестренку, преданного отца, популярных друзей. Если у тебя есть парень, то я заберу и его. И буду трахаться с ним лучше, чем ты, – она улыбается. Я хочу рассмеяться ей в лицо, когда вспоминаю о единственном парне, с которым спала. А потом меня начинает тошнить. Маркс. Что я наделала? Это все усложняет. – Ах, удачи в попытках убедить всех, что я стерва. У нас с братом есть кое-что общее – мы отлично притворяемся.

Она открывает дверь.

Одной ногой встав на парапет, она снимает заколку для волос и поводит острым концом по краю шифонового платья на месте декольте, открывая больше тела.

– В конце концов, я провела последние четыре года, притворяясь хорошей.

Я проводила Вию до директора, ощущая себя как в камере смертников. По пути туда мы прошли мимо Колина Стимацки, он бросил беглый взгляд на Вию, пуская слюнки. Она – новенькая. Да еще и такая, на которую можно засмотреться. Она сознательно столкнулась с ним, как в плохом подростковом фильме, затем оглянулась и хихикнула. Когда она представляется, то буквально испускает искры. Я оставляю ее у кабинета директора и бросаюсь в класс, чтобы успеть до звонка, отказываясь понимать, что все это значит.

Дарья Фоллоуил больше не самая милая девчонка в школе.

Теперь это Сильвиа Скалли.

Следовательно, она заплатит за то маленькое объявление войны.

Первую половину дня я провожу в раздумьях о словах Вии и кусаю ногти, размышляя о несчастливом стечении обстоятельств. Она вернулась, и сейчас ее брат игнорирует меня. Ее брат, которому я подарила девственность, который, вероятно, знал о ее возвращении, но все равно забрал то, что не принадлежало ему. За обедом я пытаюсь вести себя хорошо, как просил папа, так что, когда я нанесу удар – а я ударю и по ней, и по Пенну, – никто и не догадается, что это я.

В то время, когда я ударю, никто не будет ждать этого.

Пишу сообщение Вии (папа вбил ее номер в мой телефон), чтобы узнать, где она. Получаю ответ, что она в классе искусств, сложив два плюс два, я поняла, что она с выпускниками, – встречаю ее у входа.

– Я представлю тебя обществу. Ты станешь популярна. – Я хватаю ее под руку, игнорируя слова, в которых она лишает меня всего дорогого.

– Обществу? – она фыркает и отталкивается от меня.

– Да. Знаешь, это что-то вроде модного клуба. Извини. Я просто помешана на исторических романах. – Я прикидываюсь умницей, хотя не прочла ни одной книги за последние сто лет. Но большинство друзей используют этот термин все время. Мне нравится заставлять ее чувствовать себя глупой.

– Нет, это я должна извиняться, – губы нервно подергиваются. – Мне не позволяли читать что-то кроме Библии последние четыре года. Так что я не в теме.

Класс. Теперь я снова чувствую себя дерьмово из-за того, через что ей пришлось пройти. Что такого в этих Скалли, из-за чего так страдает мое эмоциональное состояние? Мы идем через столовую, а Эсме, Блис, Алиша и футбольная команда следуют за нами. Я быстро представляю всех друг другу, мы садимся за стол, и я выталкиваю Блис с ее привычного места, жестом приглашаю Вию занять его.

– Ты можешь сесть со мной, – говорю я.

– Какая-то реверсивная психология из «Дрянных девчонок», – Найт указывает на меня кусочком моркови и сует ее в рот. Виа смотрит на него из-под опущенных ресниц, готовая очаровать его:

– А ты?

– Не интересуюсь, – говорит он.

Я улыбаюсь про себя, лопаясь от счастья. Найт до ужаса преданный, как и Воун. Пробежал слух, что, когда она улыбнулась ему в коридоре, он просто прошел мимо со словами: «Ты не заслужила еще общения со мной. Приходи через пару месяцев».