Капитан Франклин молча выслушал гостя и довольно сухо предложил ему спуститься в каюту. Кивком головы приказал следовать за собой Ивану. На капитанском столе появилось скромное угощение — тронутые жучками сухие бисквиты и слабенький портвейн, по дешевке купленный в Лиссабоне.

Последовал новый обмен любезностями, а затем хозяин каюты задал вопросы:

— Куда держите путь, господин капитан? Что в ваших трюмах? Судовые документы передайте моему мичману. Он служил в голландском флоте, и хорошо знает ваши правила.

— К чему такие формальности, сэр! — воскликнул голландец. Радостная улыбка исчезла с его лица. — Англия и Голландия союзники и ведут войну против общего врага. У вас отличное вино, сэр. Но позвольте предложить вам кроме джина еще две… нет, три!.. бочки настоящего темного кипрского вина. Аромат бесподобный! Вкус и сладость, как поцелуй богини любви Афродиты. Говорят, она родилась на Кипре и…

— Спасибо, но где судовые документы?

— У меня на борту нет военной контрабанды. Уверяю вас, сэр! Вот взгляните — ни пороха, ни мушкетов.

Ознакомившись с документами, Иван доложил, что купеческое судно идет в Геную с грузом вина, хлопка и кож.

— Уважаемый союзник, от Генуи до французской границы рукой подать, — капитан Франклин позволил себе улыбнуться. — Но воевать без сапог и выпивки солдаты не умеют. А в Генуе из хлопка ткут прочную голубую ткань «блю де Генова» или просто «джинса», из которой шьют отличные паруса. Поэтому вашему судну придется последовать за нами, и вы дадите объяснения призовому суду при командующем британской эскадрой. Возможно, его члены докажут, что я ошибаюсь, и ваш груз не является военной контрабандой. Тогда ваше судно не будет конфисковано и мне придется принести извинения.

Губы голландца дрогнули, он отвернулся, чтобы не выдать своих чувств. Наступило долгое молчание.

— Во имя христианского милосердия… — начал несчастный и опять замолчал. — Дома у меня осталась семья…

Взгляд капитана оставался непреклонным.

— Сэр, будем говорить как деловые люди, — наконец произнес голландец. — В это судно и его груз я вложил все свои средства. Да еще набрал в долг. Конечно, вы сможете назвать мое имущество военным призом и реализовать его в любом порту. Но большая часть выручки пойдет в казну вашего короля, агентам призового суда и командиру эскадры. Вам и вашим славным морякам достанется совсем немного. Мой груз не так уж и ценен.

— Во время войны платят серебром и за сосновые доски.

— Совершенно верно, сэр. Но если вы отпустите меня, то сможете раз в десять увеличить свою долю. Кроме того, весьма вероятно, что можно сразу получить наличные. Ведь казна платит призовые деньги с большим опозданием, а во время войны может случиться всякое.

— Что вы предлагаете, капитан?

— Вы меня отпускаете. Я же вам, как союзнику в войне с католическими державами, сообщаю сведения о караване вражеских судов. Укажу место, где они находятся. Но предупреждаю, они вооружены, имеют охрану — французский военный корабль. На одном из судов серебро в монетах и слитках, его французские купцы Бейрута посылают своему королю. Клянусь спасением моей души, что говорю правду.

— Даю слово чести капитана британского флота и джентльмена, что отпущу вас вместе с вашим грузом. Но если это обман, то из Средиземного моря живым не уйдете — вас потопит первый же английский корабль!

— По рукам, капитан! Слушайте — четыре транспорта, серебро на «Пеликане», стоят в гавани Табарка на алжирском берегу. Их охраняет один фрегат, другой чинится в Тунисе, где он получил повреждение после столкновения с турецкой галерой. Когда ремонт закончится, все они пойдут в Марсель. В вашем распоряжении не больше трех суток, сэр.

— Откуда эти данные, капитан?

— В составе этого каравана я шел от Александрии до Туниса. Капитан «Пеликана» мой старый знакомый, сэр. Надеюсь, что лично ему вы не причините вреда.

— Не беспокойтесь, капитан. Спасибо за точную информацию. Вы исполнили долг настоящего христианина, борца с католическим мракобесием, и доказали верность союзническому долгу. Вы свободны. Надеюсь, что в Марсель прибудете раньше всех и получите хорошую цену за свой груз.

— Благодарю вас, сэр. Прикажите послать баркас за вином на мое судно. Десять бочек славного кипрского, сэр!

Алжирская шебека оказалась ходкой и хорошо слушалась руля. Десять матросов «Стойкого» во главе со вторым лейтенантом, белокурым мистером Томасом, составили ее команду. На мачте подняли зеленый флаг с полумесяцем, сами поснимали привычную одежду и обмотались в пестрое тряпье, которое нашли в кормовой каюте. От капитана Франклина получили приказ — идти к африканскому берегу и осмотреть подходы к порту Табарка.

Идти вместе с разведчиками попросился и Иван.

Городок — кучка домов, над которыми торчали минареты — стоял на плоском берегу залива, прикрытом с запада грядой бурых скал. У самой воды поднималась крепостная стена, из ее амбразур выглядывали стволы пушек. В гавани скучились шебеки, каяки и другие мелкие суденышки со странными местными названиями. Подальше от берега стояли четыре крупных торговых судна. Одно из них, под голландским флагом, и было «Пеликан». Остальные принадлежали итальянским торговым городам и республикам и несли стяги, украшенные львами, крестами и орлами. Мористее стоял на якоре — трехмачтовый красавец, над которым реял громадный белый флаг, расшитый золотыми лилиями.

— Это же «Алерт»! — ахнул лейтенант Томас. — На нем не менее ста двадцати пушек! Он потопит наш фрегат после второго залпа.

Решили в залив не входить, и проследовали мимо. Вдоль берега шли и другие небольшие суда, так что появление шебеки не могло привлечь внимания наблюдателей. Но за ближайшим мысом встретили рыбачью лодку, владельцы которой сами пошли на сближение. Они что-то весело кричали и указывали на пойманную рыбу. Верно хотели продать улов. Но испуганно замолчали, когда приблизились и услышали незнакомую речь, увидели наведенные на них мушкеты. Только один из рыбаков радостно завопил и начал плясать, гремя прикованной к ноге цепью.

— Христиане! Братья! Я Боб Келли из Ливерпуля. Восемь лет живу в плену у мавров!

Освобожденный от цепи, он плакал и смеялся и на палубе «Стойкого». Остальных рыбаков морские пехотинцы отвели в трюм. А капитан Франклин помрачнел после доклада разведчиков. Какое-то время он смотрел в сторону африканского берега, а потом очень нелестно отозвался о родителях голландского капитана, который дожил до седых волос и не умеет отличить фрегат от линейного корабля.

Весть о том, что придется вступить в бой с таким сильным противником, тут же стала всем известна. Поединок с французом обещал одно — быструю смерть. Многие считали, что хитрый голландец зло пошутил над капитаном и командой «Стойкого» — поманил лакомым куском, который достать невозможно. Громобой же имел особое мнение профессионала и считал, что виноватых следует искать в другом месте.