Я вспомнил этот совет и воспользовался им.

Ко мне пришло вдохновение.

Между банальным и вульгарным нужно выбрать подходящий момент, чтобы атаковать тему.

Я решил терпеливо его ждать.

Mой тяжелый труд на ниве редакторства приобрел новое значение. Я смог сфокусироваться на нем, убедить себя, что истинная работа происходит внутри меня. Я начал получать удовольствие от слов одобрения Шултери. Я занялся тем, что начал создавать виртуозные слова и фразы, переделывать сложные абзацы, каламбурить и использовать аллитерацию. Я также стал более активным, отважился выходить из своей канавы, чтобы обсудить дела с Шултери — заголовки, приемы, повороты сюжета. Я даже подружился с моими товарищами по работе. Меня стали интересовать разговоры о постоянном соперничестве Шултери и Хайле Селассие.

Это было опасно.

Я приблизился к смазанному жиром шесту.

Я думаю, один или два раза взгляд Короля шеста останавливался на мне. Я почувствовал неожиданное возбуждение, и волнение не покидало меня остаток рабочего дня.

Было легко подстроиться под ритм офиса. Новая обстановка волновала меня. Люди, события, издания, скандалы обрушились на территорию Индии, словно крекеры на бесконечной веревке. В самом сердце всего этого была странная и великая история о роли Раджива Ганди в политике Индии. Он и его чудовищный мандат — получивший успех на выборах благодаря мертвым телам главаря и баллотировавшихся сикхов — оба начали раздражать. Само лицо мистера хорошего парня менялось. Его волосы поредели, дружелюбная улыбка стала суровее, а счастливые глаза он прищуривал.

Невинность — это дар в четырнадцать лет. И болезнь в coрок.

В общественной жизни Индии — со всем ее безумным переплетением каст, классов, религий и округов, разницей между словами и смыслом, игрой на грани благочестия и аморальности, недозволенной связью символического и настоящего, средневекового и современного — невинность опасна особенно. Молодой Раджив ничему не научился у своей матери и деда. Он не смог склонить Индию перед своей благородной волей и взглядами, как Джавахарлал; и сам не смог подчиниться феодальной физиологии Индии и циничной торговле власти, как это сделала Индира.

Его добродетель могла бы существовать сама по себе: приличный человек, не имеющий ни разорительного багажа, ни высокомерных взглядов. Королевское происхождение, которое почитает Индия, и рука народа, которой страна умела сурово действовать.

Но он не мог догадаться, каким ему следовало быть. Он упал между двух стульев. Сторонники требовали ясности от своих лидеров, даже если это был запутавшийся король. Им, с их собственными страхами и опасными ситуациями, нужно было быть уверенными, что кто-то наверху все знает лучше них. Это была опасная тенденция. Поскольку глупые, отчаявшиеся сторонники порождали плохих, опасных лидеров. Индийские избиратели начали создавать их в семидесятые годы и нажали на газ в восьмидесятые. Самые лучшие варианты были, конечно, много лет назад. В конце концов, каждый житель Индии, который ничего другого не умел, мог по крайней мере объявить себя почетным работником страны по производству идиотских лидеров.

Как марки солодового виски, они создавались из особой воды, насыщались особыми ароматами и поставлялись на разный вкус. Идиотских лидеров могли произвести в горной местности или в низине, у моря или в узкой долине. Их делали из разной смеси — династии, касты и религии. Можно было выбрать «Лафроиг» или «Гленливет», по острому вкусу или спокойному, по касте или религии. Но, как всем сильно пьющим, приходиться пить то, что под рукой: не имеет значения, что ты предпочитаешь.

Мы производили разных идиотских лидеров и пробовали их всех.

Производство идиотских лидеров было процветающим делом.

Оно давало работу миллионам. Оно было самым большим нанимателем в Индии.

Молодой Ганди происходил родом из благородной династии, но его вкус остался неопределенным. Его было слишком трудно сочетать. И, перейдя за границы личной совести в индийской общественной жизни, он шел ко дну. Это было жестокое место, где не прощали ошибки. Лучшие, чем он, люди садились там на мель, и так будет происходить и в будущем. С каждым месяцем он будет терять ясность мыслей, и, хотя тогда я не этого предвидеть, приведет в движение процесс, благодаря которому великая индийская партия Независимости станет простым движением, способным только устранять недоброжелателей. А обычные жители Индии искали надежный нож, чтобы перерезать горло раздражающим их людям.

Опасные люди будут поставлять надежные ножи.

Людей будет косить смертельная коса.

ВС ггому времени тысячелетие, моя работа в журналистике, любовь и жизнь закончатся, люди займутся тем, что будут открыто убивать друг друга.

Будет слишком много тел, чтобы сосчитать. Слишком много сердечной боли, чтобы утешить.

Но тогда, в 1988 году, весь этот хаос был хорошей новостью для нас. Он поставлял необработанный материал на нашу фабрику. Каждое новое несчастье вызывало волнение в офисе: звонили телефоны, проводились собрания, вокруг носились люди, Король шеста блестел и переливался, Хайле Селассие искренне суетился, Шултери лениво улыбался, и слова вливались в нас и выливались из нас.

Люди на смазанном жиром шесте вели себя так активно и сосредоточенно, что, думаю, они верили, что создают новости, а не только сообщают о них. Тестостерон витал в флуоресцентных коридорах. От него редели волосы и обострялась обстановка. Можно было увидеть обнаженных мужчин, борющихся с поднимающейся эрекцией. От их сверкающих тел отражался свет. Кривые вены пульсировали с темным напряжением. Я никогда не видел ничего подобного.

Братство сверкающих мужчин.

Подобно рыцарскому ордену с кодексом чести из многосложных слов.

Прихлебатели толпились у их ног. Женщины глупо улыбались в отдалении, спрятавшись за углом или приоткрыв дверь.

Я заметил еще одну любопытную вещь. Даже те, у кого пока не было эрекции, имели завышенное мнение о себе. Репортер присоединялся к своим коллегам, стоя у подножия смазанного жиром столба, ногой на лице своего товарища и начиная скользить, но у него был вид ученого. Это была иллюзия чувства собственного достоинства. Каждый считал, что его чувство собственного достоинства зависит прямо пропорционально от количества людей, которые читали его статьи. Не имело значения, как много ты знаешь или насколько на самом деле ты хорош.

Это похоже на правительство. Должности, назначения, подхалимаж — вещи, которые повышают твою собственную самооценку.

Универсальный закон людей. Ты не тот, чье отражение видишь в зеркале. Ты — тот, кого видишь в глазах других.

Да здравствует Селассие!

Да здравствует эрекция!

Да здравствует Братство сверкающих мужчин!

За всем этим возбуждением я потерял счет времени. Прошло много месяцев. Однажды, когда я вышел через узкий коридор из ярко освещенного помещения офиса на улицу, то удивился увидев, что не только все магазины закрылись, но и опустели многие парковочные места. Мой мотоцикл, который я втиснул между «Марути» и «Амбассадором» утром, среди потока грязных транспортных средств, теперь стоял один. В нескольких ярдах вокруг ничего не было. Даже калека, который парковал машины, выворачивая их одной рукой, прекратил работу, оставив вместо себя мальчика, Пакора, который помогал ему. Он сидел в своих грязных шортах на обочине, очищая арахис и засовывая его в рот. Мальчик поднял руку в знак приветствия, когда я взял мотоцикл со стоянки и бросил ему монету в одну рупию. Дневные работники ушли, и животные, выходящие на охоту ночью — сводники, проститутки, торговцы наркотиками, мальчики-гомосексуалисты — высыпали в парк и бродили среди деревьев.