Стас бежал и думал о том, что «пятерка» может развернуться, набрать ход, и тогда он не сумеет остановить ее. Он понимал, что машина способна его сбить.

Стас вбежал в проулок уже после того, как «пятерка» развернулась. Но она теперь стояла на месте. От нее к нему шли двое — тот самый бандит, который приходил к нему утром, и сам Чалик. Братки ухмылялись. В руке у Чалика был пистолет. Переулок безлюдный, дома смотрели на все это глухими стенами.

Из машины выскочила Вика. Некому было ее держать, да и не нужна она уже была бандитам. Чалику требовался Стас, и он выманил его на Вику. Осталось только убить.

— Стас! — крикнула Вика и показала рукой куда-то ему за спину.

Стас обернулся и увидел еще одного бандита, лупоглазого, плосконосого, с кривым ртом. У этого фрукта в руке был нож, да не абы какой, а самый настоящий тесак. Таким человека насквозь пробить можно.

Братки взяли Стаса в клещи. Сбежать он мог бы только через забор справа. Запрыгнуть на него в надежде, что Чалик промахнется, перескочить во двор, где в истошном лае заходилась собака.

Но Стас не мог бросить Вику. Если он вдруг улизнет, то Чалик отыграется на ней.

— Беги! — крикнул он, махнув рукой в сторону моста.

Вика мотнула головой. Она не могла оставить его одного.

— Я сказал, беги! — заорал Стас.

Вика кивнула, шагнула назад.

Стас качнул головой. Если она вдруг сейчас испарится, то все равно поздно метаться. Чалик уже совсем рядом. Спину уже холодило предчувствие скорого удара.

— Вот и все, — сказал Чалик, ухмыльнулся и остановился.

Стас на него не смотрел. Все его внимание было обращено на Вику. Она должна была исчезнуть до того, как бандиты его убьют. Смерть казалась ему неотвратимой.

Он махнул рукой, подгоняя Вику. Она понимала, что нужно уходить, но двигалась очень медленно. Братки ее в два притопа нагонят, но сначала убьют его.

— Ради нашего сына! — крикнул он и снова махнул рукой.

Вика закивала, ускорила ход.

— Ты бы о себе думал, — сказал Чалик.

Стас обреченно глянул на него, но промолчал. О чем говорить с этим уродом? Все равно ведь спасения нет.

— Я знаю, это ты Демона завалил, — сказал Чалик.

Стас мрачно усмехнулся. Если он знает, то его уже не переубедишь.

— Встретишься с ним там, на том свете, скажешь, что Чалик за него спросил. — Бандит глянул Стасу за спину и едва заметно кивнул.

Это был знак. Стас внутренне сжался в ожидании удара.

Бандит за его спиной звонко чихнул. Стас увидел, как округлились глаза у Чалика. Сзади снова кто-то чихнул. В голове у Чалика вдруг образовалась дырка, из которой выплеснулась кровь. Его дружок в панике попятился, стал разворачиваться.

Стас глянул назад и увидел усатого мужчину в низко надетой кепке и солнцезащитных очках. В руке у него был пистолет с глушителем.

Бандит, который только что стоял у Стаса за спиной, уже лежал на земле. Чалик тоже повалился. Следующий выстрел выбил дух из третьего братка.

Стас узнал усача по манере двигаться. Это был Тимоха.

Стас потрясенно смотрел на него. Тот никак не мог здесь появиться.

— Ну и чего уставился? — осведомился Тимоха, опустив руку с пистолетом.

— Ты как здесь?

— Тебя пришел убивать.

— Меня?! — Стас просто не мог в это поверить.

— Зачем ты Коротилова ударил?

Стас мотнул головой. Коротилов, конечно, мог спустить на него собак. Но почему Тимоха взялся за это дело? Неужели он может убить друга?

— Знаешь, а ведь это ты Марковца к ментам отправил, — сказал Тимоха.

— Да, я.

— Иринку от бандитов отбил. А помнишь, как мы с духами в рукопашной бились? — Тимоха как-то грустно улыбнулся.

— Делай то, ради чего пришел, — сказал Стас, исподлобья глядя на него.

— Сделаю. Но потом. Если ты не извинишься перед Коротиловым.

— Что?

— Сделай это.

— Нет.

— Ради меня. — Тимоха подмигнул ему, повернулся спиной и стал уходить.

Стас глянул на пистолет в руке у покойного Чалика. Тимоха как будто почувствовал это. Он остановился, повернулся к нему, глянул на пистолет, потом на Стаса.

— Если не извинишься, то подставишь меня, — сказал он.

Стас кивнул. Ясно же, что Тимоха не смог исполнить заказ из уважения к своему боевому другу. Но теперь у него могли возникнуть проблемы с Коротиловым, с этим наглым и беспардонным ублюдком. Если Стас хоть чем-то может помочь Тимохе, то он просто обязан это сделать.

Тимоха исчез из виду.

— Кто это был? — спросила Вика, взяв Стаса за руку.

— Ты как здесь оказалась? — спросил он и оторопело глянул на нее.

«Трупы вокруг, где-то рядом беззвучно хохочет смерть. Вике страшно, в лице ни кровинки, но это не помешало ей броситься к мужу при первой же возможности. Вот и как ее за это не уважать?» — подумал Стас.

— Пошли отсюда! — Вика потянула его к дому.

Но Стас отрицательно мотнул головой. Люди не должны видеть, как он выходит из переулка.

Они обогнули машину, через мост вышли на параллельную улицу.

— Кто это был? — снова спросила Вика.

— Не знаю.

— Знаешь. Перед кем ты должен извиниться?

— Да есть один тип.

Этот тип был виноват перед ним лишь в том, что спал с Ириной задолго до его появления. К тому же она не была женщиной Стаса. Да и не будет. Стас не хотел извиняться перед Коротиловым, но если Тимохе нужно, то он, так уж и быть, опустится до этого.

— Кто он такой?

— Мне нужно съездить в Москву.

— Зачем?

— Дела у меня там.

Стас принял решение. Да, он едет в Москву и решает проблему с Коротиловым мирным путем. Хватит с него крови.

Вот тебе преданность и профессионализм. Не смог Тимоха убить Стаса, не поднялась рука на боевого друга. Еще обидней, что ему и не требовалось его убивать. Достаточно было подождать, когда это сделают другие. Но он не смог спокойно смотреть, как какие-то уроды покушаются на его друга. Рука автоматически пришла в движение, палец сам надавил на спусковой крючок.

Однако теперь ему приходилось оправдываться перед каким-то Пузырем.

— Кто тебе сказал, что я был в Прохловске? — спросил Тимоха.

Он сидел за рабочим столом в кабинете, который делил с Пузырем. Вернулся в Москву и сразу отправился на базу. Хорошо здесь, бандиты не досаждают, Марковец не мешает. Баня скоро будет восстановлена, станет еще лучше. Парни имели хорошие деньги. Но все-таки это было не совсем то, чего всей душой желал Тимоха. Его корабль стремился в большое плавание.