Проходя мимо постамента, я не останавливаюсь для поклона. Лучано сказал тогда чистую правду – здесь никто никогда не кланяется, не читает молитв, не делает подношений. Мы несем в своих сердцах тьму, ходим с ней по миру – лучшего служения нельзя придумать. Поэтому я только киваю Дискордии, как старой знакомой, и иду дальше.

* * *

Я совсем не удивляюсь, когда, проходя мимо комнатки служителей, вижу за грубо сколоченным столом именно Лучано, который что-то читает с айпада. Странная ирония, хотя это можно было предположить – мы виделись накануне Ритуала, и он говорил, что часто здесь бывает, так как Марио сейчас занят магазином. Лучано похорошел, превратившись из милого парня в идеал мужской красоты – рельефные мускулы, черные волосы с легкими завитками, глубокие глаза цвета горького шоколада. Хотя сейчас бледный свет экрана делает его похожим на вампира из готического романа. Запах крови и сырости дополняет этот образ. В коридоре на сквозняке сушатся мокрые тряпки – видимо, Лучано недавно закончил уборку.

– О, Сэйнн, привет. – Он откладывает айпад и улыбается мне. На экране – страница известного фитнес-блога с тремя миллионами подписчиков. – Что ты тут делаешь? Ты же вроде улетела на прошлой неделе.

– Задержалась по личным делам, – отвечаю я, не вдаваясь в подробности. – Ты один?

– Совсем один, – вздыхает он с театральной грустью. – Марио улетел в Нью-Йорк на переговоры. Мы хотим эксклюзивно получить новую коллекцию беговых кроссовок с умными датчиками. Такие пока есть только у мировых звезд легкой атлетики, но через год могут поступить в массовую продажу.

– Круто. Сообщи, когда они у вас появятся, обязательно закажу. Обожаю такие штуки.

Я бы с радостью поболтала о новом прикольном девайсе, который оценивает качество бега – правильно ли ты ставишь ноги, не перегружаешь ли колени. Но сейчас я здесь не за этим. Я тяну время, стараясь, чтобы он отвлекся и ничего не заподозрил.

– Слушай, вот мне интересно – зачем ты столько читаешь про здоровый образ жизни и даже в докторантуру подался? Нам же здоровье позволяет жить так, как мы захотим. Даже если с эликсиром мы почти люди, у нас все равно тела полубогов.

– Но я же должен как-то объяснить клиентам, как им тоже оставаться живыми и здоровыми подольше раз уж им не так повезло, как мне. – Лучано смеется, как всегда, легко и заразительно. – Так что тебя сюда привело в такое время? В Риме закончились зрелища, остался один хлеб?

– Мне нужно зайти в архив. В ту секцию, где личные ячейки.

Взгляд Лучано сразу делается настороженным, мышцы под черной обтягивающей футболкой напрягаются. Теперь он как пантера, готовая к прыжку.

– Зачем? – спрашивает он. – У тебя там ничего не хранится.

– У меня есть ключ.

– Откуда?

– Получила в подарок.

Лучано щурится, весь его облик меняется, как только он слышит о моем намерении. Взгляд из тепло-шоколадного становится холодным и жестким, как полированная крышка гроба, сжатые челюсти добавляют теней на бледное лицо, снова делая Лучано похожим на готического злодея. Он складывает руки на груди и в упор смотрит на меня – пока просто смотрит, не двигаясь. Я быстро прикидываю, одолею ли его в драке. Наверное, нет – он на голову выше меня и намного сильнее, он свернет мне шею, не дав даже замахнуться. Разве что я смогу его перехитрить…

– В храме нет ячейки на твое имя, – говорит он. – Так что ты что-то напутала, Сэйнн. Лучше тебе уйти, и я, так и быть, никому не скажу, что ты приходила.

Я несколько секунд молчу, хмурюсь и вообще всячески показываю замешательство. Потом соглашаюсь:

– Знаешь, вообще-то дело срочное, и мне сказали, что не будет никаких проблем… Но, видимо, тебя не предупредили. Хорошо. Я попрошу своего знакомого с вами связаться, он все объяснит.

– Договорились. – Лучано одаривает меня самой ослепительной улыбкой. – Хорошего вечера. Да, кстати, когда мы получим те кроссовки, я пришлю тебе пару…

Я киваю и поворачиваюсь, делая вид, что ухожу, потом будто случайно бросаю взгляд на стол. Удивляюсь:

– Ого, где ты уже грохнул свой айпад? Весь в трещинах, неужели у новых такое дерьмовое стекло?

Мне хватает пары секунд, тех самых, пока Лучано наклоняется и рассматривает погасший экран айпада, конечно же совершенно целый. Тогда я бью его сплетенными в замок пальцами по затылку – один раз со всей силы, потом еще дважды. А когда он валится без сознания – тесная каморка едва позволяет ему вытянуться в полный рост, – нахожу в кармане его джинсов связку ключей и запираю дверь снаружи. Потом отомкну, когда буду возвращаться, главное, чтобы он не очнулся раньше. Иначе он проломит эту дверь, как ширму из рисовой бумаги.

По узкой каменной лестнице я спускаюсь в подвал, ведя ладонью по шершавой стене – тишина такая, что даже слабый шорох древнего камня кажется грохотом. Ключ легко отпирает тяжелую металлическую дверь. Она ведет в большой подземный зал, который занимает общая секция архива – ряды полок и стеллажей, на которых древние тома и свитки соседствуют с флешками и пластиковыми коробками компактдисков. Здесь хранятся книги по истории, религии и магии, записи о нас из разных источников, труды ученых, вырезки из газет и еще много всякой информации. Все это можно и нужно изучать, поэтому служители пускают сюда всех желающих, если попросить, но всегда пристально следят, не отходя ни на шаг. В несколько первых своих визитов в Рим я с удовольствием брала отсюда книги, которые можно читать наверху в зале при свечах или, если погода хорошая, снаружи на заднем дворе храма, окруженном лесом. А вот в закрытую секцию храмового архива я никогда не заходила.

Мне приходится поплутать в лабиринте полок, прежде чем я нахожу нужную дверь – ее почти не видно, она без ручки и обшита таким же темным деревом, как и стены. Я отпираю ее, нашариваю древний выключатель, и тесная, три на три метра комната, озаряется желтым светом. Стены здесь каменные, и в них встроено множество маленьких металлических сейфов. Единственная лампочка потрескивает, пока я ищу нужный. Дверцы пронумерованы без какой-либо логики, поэтому времени на поиски уходит прилично, но наконец замок щелкает, и я протягиваю руку в темную щель.

Не знаю, что я ожидала там найти – может, письмо или хотя бы какую-нибудь записку с подсказкой. Но в ячейке всего три предмета: старый рекламный буклет – предложение сказочного отпуска на вилле «Магнолия» на берегу моря, маленькое, десять на пятнадцать, довольно нечеткое фото – группа парней и девушек в апельсиновом саду, а еще золотые карманные часы на цепочке, с черной эмалью на крышке, потускневшей от времени, – изображение Ареса, греческого бога войны. Все это не говорит мне ровным счетом ничего. Я еще раз обыскиваю ячейку, ощупываю каждый сантиметр холодных стенок, но внутри больше ничего нет. Я замыкаю дверцу, складываю все вещи в рюкзак и ухожу.

Лучано все так же лежит на полу в каморке, когда я отмыкаю дверь. Он вздрагивает и стонет, когда я, не входя, швыряю его ключи на стол и тяжелая связка громко брякается о злополучный айпад. Только дискорд может так вырубить другого дискорда – от удара обычного человека Лучано бы уже очнулся. Его левая рука лежит у порога, и я замечаю красную кнопку, пульсирующую на дисплее Apple Watch. Толку в ней мало – скорая просто не сможет найти это место.