После того как Борн пересек 20-ю улицу, он увидел впереди тоннель, который должен был вывести его на площадь Вашингтона. Оттуда до больницы оставался всего один квартал. Бросив взгляд в зеркало, Борн обнаружил, что машины Линдроса сзади уже нет. Первоначально Борн намеревался свернуть на 22-ю, которая привела бы его к больнице, но, уже собравшись поворачивать, увидел, что по 22-й навстречу ему летит машина агентства. Линдрос высунулся в окно и снова принялся методично палить в грузовик.

Борн утопил в пол педаль акселератора, и машина помчалась вперед с еще большей скоростью. Теперь не оставалось ничего другого, кроме как проехать сквозь туннель, выходящий к дальней части больничного корпуса. Однако, приблизившись к туннелю, Борн осознал, что в нем что-то не так. В туннеле под площадью Вашингтона было совершенно темно, и даже в противоположной его части не брезжил дневной свет. Это могло означать только одно: в туннеле выставлен кордон — бастион из автомобилей, расставленных по всей его ширине.

Он въехал в туннель на большой скорости, понизил передачу и надавил на педаль тормоза только тогда, когда со всех сторон его окутала непроглядная темнота. При этом правая ладонь Борна непрестанно давила на сигнал, рев которого, отражаясь от камня и бетона, оглушал. Продолжая тормозить так, что дымилась резина покрышек, Борн резко вывернул руль налево, в результате чего грузовик развернуло на девяносто градусов и он продолжал движение уже боком. Грузовик еще не успел остановиться, а Борн уже выскочил из кабины, перемахнул разделительное ограждение и побежал к северной стене, под прикрытием машины, которая первоначально двигалась по полосе встречного движения, но остановилась, поскольку водителю захотелось поглазеть на аварию. Когда по направлению к грузовику побежали полицейские, шофер-зевака торопливо включил первую передачу и поехал дальше.

Грузовик находился между Борном и его преследователями, перегородив всю проезжую часть. Борн пошарил по стене, и, когда его пальцы нащупали привинченную к ней металлическую лестницу, предназначенную для технического персонала, он подтянулся и полез вверх по ступеням. В этот момент внутренности туннеля залил ослепительный свет прожекторов. Борн зажмурил глаза, отвернулся и продолжал подъем.

Оглянувшись снова через несколько секунд, он увидел, что лучи прожекторов направлены на грузовик и пространство возле него. Борн, находившийся уже почти под самым потолком туннеля, смог различить стоявшего там Мартина Линдроса. Тот проговорил что-то в свою рацию, и тут же вспыхнули прожекторы, установленные по другую сторону кордона. Снопы света протянулись к раскорячившемуся посреди дороги грузовику, как ланцеты хирургов к телу пациента. Со всех сторон бежали агенты с оружием на изготовку. Бетонные стены, отражавшие и усиливавшие каждый звук, донесли до Борна переговоры его преследователей.

— Сэр, в кабине грузовика кто-то есть. — Агент, произнесший эту фразу, придвинулся поближе к шефу. — Он ранен и истекает кровью.

В ярком свете прожекторов было видно, как напряглось лицо Линдроса.

— Это Борн? — спросил он.

Высоко над ними Борн добрался наконец до крышки люка, выходившего на поверхность. Отодвинув внутренний засов, он открыл его и вылез наружу, оказавшись среди декоративных деревьев, которыми была усажена площадь Вашингтона. Мимо него проносились машины — дорожный поток, которому никогда не суждено прекратиться. А в туннеле, прямо под ним, раненого шофера укладывали на носилки, чтобы отправить в ближайшую больницу. Борн сделал все для спасения этого парня, теперь настало время позаботиться о себе.

Хан уже успел проникнуться глубоким уважением к фантастическому умению Дэвида Уэбба растворяться в воздухе, поэтому сейчас не стал тратить время, пытаясь вновь обнаружить его в людском потоке, бурлящем на улицах Старого города. Вместо этого он сосредоточил внимание на агентах ЦРУ и, подобно бесплотной тени, проследовал за ними к ателье «Портняжки Файна Линкольна», где их ждал безжалостный разнос от Мартина Линдроса за очередной провал в охоте на Уэбба. Хан наблюдал за тем, как агенты беседуют с портным. В соответствии со стандартной процедурой проведения допросов, предписывающей «обрабатывать» подозреваемых вне привычной для них среды, они без каких-либо объяснений вывели его из ателье, запихнули на заднее сиденье одной из своих служебных машин, где он и сидел, стиснутый с обеих сторон двумя агентами с каменными лицами.

Судя по тем крохам информации, которые Хан сумел получить, подслушав разговор между Линдросом и его подчиненными, им не удалось выудить из портного практически ничего важного. Он твердил, что агенты нагрянули в ателье так быстро, что у Уэбба даже не было времени, чтобы сообщить о цели своего прихода. В результате агенты предложили своему начальнику отпустить Файна. Линдрос согласился, но после того, как портной вернулся в ателье, приказал установить на противоположной стороне улицы пост наружного наблюдения — двух незнакомых портному агентов в машине без опознавательных знаков. Это было необходимо на тот случай, если Уэбб решит еще раз войти с ним в контакт.

Теперь, через двадцать минут после того, как Линдрос уехал, эти двое заскучали. Сидя в машине, они поглощали пончики, запивая их кока-колой, и сетовали на то, что им приходится без дела торчать напротив ателье, в то время как их коллеги ведут увлекательную охоту на знаменитого убийцу Дэвида Уэбба.

— Не на Дэвида Уэбба, — поправил своего коллегу тот, который был помассивнее. — Директор велел, чтобы мы называли его в соответствии с его оперативной кличкой — Джейсон Борн.

Хан, находившийся от машины достаточно близко, чтобы слышать каждое их слово, застыл. Разумеется, он слышал о Джейсоне Борне. На протяжении многих лет Борн пользовался репутацией самого изощренного на планете киллера. Будучи и сам профессионалом в этом деле, половину слухов, ходивших об этом человеке, Хан считал чистой воды россказнями, а вторую половину — явно преувеличенными. Обычный смертный просто не мог обладать столь отчаянной смелостью, опытом, звериным чутьем и хитростью, как те, что молва приписывала Джейсону Борну. В глубине души Хан порою даже сомневался в том, что этот человек вообще существует.

И тем не менее сейчас эти агенты ЦРУ говорят о Дэвиде Уэббе, называя его Джейсоном Борном! Хану казалось, что его мозг вот-вот взорвется. Он был потрясен до глубины души. Выходит, Дэвид Уэбб не являлся обычным профессором лингвистики, как утверждалось в досье, полученном от Спалко! Он был одним из величайших профессиональных киллеров. Тот самый человек, с которым Хан играл в кошки-мышки, начиная со вчерашнего утра! И тут же многое встало на свои места, включая и то, с какой легкостью Борн разоблачил его в парке. Раньше для Хана не составляло труда одурачивать людей, меняя лицо, волосы и даже походку, однако теперь он имел дело с Джейсоном Борном — агентом, об опыте и навыках которого в изменении своей внешности ходили легенды. Возможно, в этой области он не уступал даже самому Хану. Как бы он ни был умен, Борна с помощью обычных приемов не проведешь. Теперь Хан понимал: ставки в игре повышаются, и с этим нельзя не считаться, если только он хочет победить.