Уже не цепляли глаз многочисленные кресты вдоль дороги, показывающие, где нашли свой конец германские солдаты. Не удивляла сломанная, взорванная, а то и целая техника, стоявшая на обочинах. Сначала автомашины уничтожали советские самолеты, потом к ним присоединились мороз и снег, а в последние дни еще и нехватка горючего, и это было самое страшное. Если со снежными заносами еще можно было бороться, то заменить бензин было нечем.

Большую часть пути маленький отряд проделал довольно быстро, хотя местами дорога была труднопроходима из-за сильных заносов снега. Но ближе к вечеру они угодили в огромный затор. Подбежав и ближайшему фельджандарму, Бонке разузнал, что случилось. Здесь находился единственный мост через реку во всей округе, и не выдержав потока транспорта, он пришел в негодность. Хотя саперы его и подлатали, но машины приходится пускать только по одной, причем все норовят пролезть вне очереди. Недисциплинированность достигла таких размеров, что даже офицеры регулирования движения не могут навести порядок, а в результате страдают все.

Прояснив обстановку, фельдфебель вернулся, и доложив командиру об увиденном, мрачно добавил. – Мы так до темноты не доберемся.

Майор был с ним совершенно согласен, и приказал выгружаться. Похватав оружие, лыжи и вещмешки, подчиненные выпрыгнули наружу и довольные, начали приплясывать. В кузове, хотя и закрытом тентом, было не просто прохладно, а жутко холодно, и лишь теперь они смогли согреться.

Перебравшись пешком через замерзшую реку, маленький отряд наткнулся на конный обоз, везший зерно из какого-то колхоза на склад дивизии. Майор своей властью реквизировал из обоза одни сани, и скинув мешки на землю, отряд поехал дальше на запад.

Видя, что солнце клонится к закату, и не горя желанием ночевать в лесу, Лютце принялся срочно искать ночлег. Заплутать ночью в этих пущах ничего не стоило, да и партизан кругом хватало. А даже если партизаны на них не польстятся, то нападет дед Мороз. Контрразведчику уже доводилось пережить холодную ночевку, и приятного в этом было мало. Хотя, впрочем, в прошлый раз он устроился можно сказать, с комфортом. Тогда его солдаты выкопали в снегу большую яму, завели в нее лошадей, и заставив их лечь, привязали повод, чтобы они не пытались встать. Над живыми грелками положили срубленные жерди и навалили соломы, а затем накидали целую гору снега. Новичкам, не привычным к лесным похождениям, было совершенно непонятно, как снег может обогревать, но они выполнял приказания командира, хотя в глубине души и полагали, что он сошел с ума. На землю навалили сучья, еловые лапы и постелили брезент. В таком импровизированном домике Лютце спокойно проспал всю длинную зимнюю ночь, хотя надо заметить, что солдаты лежащие с краю все же часто просыпались и прыгали, чтобы отогреться.

К счастью, на этот раз до такой крайности дело не дошло, и они засветло успели добраться до какой-то деревушки. Увидев целого майора, пожилой лейтенант, командовавший гарнизоном, лично проводил Лютце к его жилью, в котором якобы было тепло и безопасно.

Но едва майор сунул нос в жалкое подобие землянки, как тут же с недовольным фырканьем вылез обратно. Прикрытая только жердями и без земляной насыпки, защитить от возможного налета землянка никак не могла. Зато в ней стоял могильный холод, а камрадам срочно нужно было в тепло. Поэтому, выбрав избу с самыми толстыми стенами, Лютце без лишних политесов выгнал квартировавшихся в ней тыловиков вместе с русскими хозяевами. Немного отогревшись, солдаты отстегнули котелки с замерзшими остатками супа, и напихав туда куски хлеба и колбасы, разогрели свой ужин в печке. Лютце же, не притронувшись к еде, сразу завалился на кровать и до самой побудки спал крепким сном праведника. Даже дальний гул орудийной канонады его только убаюкивал.

Бонке, распределив часы ночного дежурства, чтобы охранять спящих солдат от крыс, тоже последовал примеру начальства. Сквозь сон фельдфебель напомнил всем, чтобы на улицу не ходили, а то партизаны любят отлавливать таких вот одиночек, и все дела делали в ведро.

Помимо далекой канонады, всю ночь откуда-то доносились одиночные выстрелы, а иногда и пулеметные очереди. То ли партизаны, то ли вражеские лыжники, обожавшие тревожить спящих немцев, не давая им выспаться. К концу ночи Бонке несколько раз просыпался от кошмаров. Ему снились трескучие выстрелы из винтовок целящихся в него партизан, и разрывы гранат, дождем сыпавшихся с неба.

Встав предусмотрительно затемно, чтобы прибыть на место вовремя, Лютце пересчитал свой отряд. Численность личного состава не убавилась, в лес никого не уволокли, но вот Геллер похоже, схватил воспаление легких. Это он всю ночь надрывно кашлял, не давая другим спать. Беднягу пришлось оставить на попечение местного гарнизона, выделив кое-какие лекарства.

На улице их уже ожидали двое саней, предоставленные в комплекте с лошадьми и возничими, и вскоре контрразведчики мчались по зимнику в облаках снежной пыли, сверкающей в лучах восходящего солнца. Через час езды по наезженной дороге, отряд уже прибыл к штабу части, которая с утра должна начать прорыв русской обороны.

Предъявив свои полномочия, Лютце потребовал немедленно показать ему план расположения сил полка и предполагаемые места дислокации войск противника. Место, выбранное для прорыва, майору понравилось. Дорог здесь практически не было, так что ожидать скоплений русских войск не приходилось, зато у немцев в руках находился узел троп. Хотя атаку планировалось провести лишь силами одного полка, но зато его заблаговременно пополнили проходящими подразделениями, доведя численность батальонов почти до штатной. Из трех батальонов, один, левофланговый, оставался в резерве, а два других предполагалось провести через лес по широким тропинкам.

Оставив сани, Лютце со своими орлами пешком отправился к ближайшему батальону, находившемуся примерно в километре от хутора, в котором размещался штаб. Судя по количеству трофеев, подразделение, которому предстояло прорубить коридор, было опытным. Добыча, награбленная за несколько месяцев, в землянках не помещалась, и солдаты завалили барахлом все окрестности. Но если с трофеями у подразделения все было в порядке, то со снаряжением дела обстояли намного хуже. Правда, перед наступлением весь батальон удалось обеспечить лыжами, но что это был за хлам. Очевидно, что единственным источником снабжения лыжами являлись благотворительные сборы на нужды армии. Каких тут только не было – горные, беговые, всевозможных раскрасок, встречались даже розовые дамские. И наверняка половина из них были фанерными. Попадались, правда, и белые с клеймом военной приемки, но даже они были узкие и без «клювика».

Рассмотрев экипировку Лютцевских бойцов, одетых во все новое и белоснежное, пехотинцы приуныли. На фоне лихих контрразведчиков, армейцы выглядели, мягко говоря, убого. В тоненьких пожелтевших шинельках, в коротких одеревенелых сапогах, не предназначенных для ходьбы по сугробам, и без маскировочных белых халатов, они смотрелись жалко. У кого-то сквозь прорехи на штанах даже виднелось голое тело. Правда, несмотря на изможденный вид и нищенское одеяние, солдаты все-таки старались бодриться. Если прорыв удастся, то впереди их ждет еда и новое обмундирование. Но пока они приплясывали на месте, в тщетной попытке согреться.