– Как вы? – догадался Соболев.

– Да! Но людям скучны такие вещи, они придумывают монстров, потому что рядом с ними сами себе не кажутся такими уж ужасными. Эта женщина, Людмила, узнав об измене своего мужчины, не стала копаться в причинах, не приняла это как неизбежное, не захотела просто отпустить ситуацию и того, кто ее обманул. Нет, она захотела его наказать. За свои обманутые надежды, хотя сама его никогда не любила. Карты это ясно показали. Она пришла ко мне с просьбой навести порчу, сглаз – что угодно. Говорила: «Пусть он покроется волдырями и гнойными язвами, пусть у него никогда ни на одну женщину не встанет, пусть он лишится работы и друзей, а потом приползет ко мне просить прощения». И все это она хотела сделать моими руками. В ней кипела злость, этой злости надо было дать выход. Я отправила ее на кладбище, чтобы она смогла еще раз это все осмыслить. Понимаете, далеко не все готовы на реальные действия, когда внутри горит жажда мести. Одно дело заплатить ведьме, а когда тебе самой нужно пойти ночью на кладбище и вызвать призрака – это совсем другое. Я не думала даже, что она решится! Но если бы я хоть на секунду верила в то, что Смотритель существует и таким образом действительно можно кого-то убить, я бы никогда Людмиле этого не посоветовала. Я думала, что в худшем случае она напугается на кладбище и это немного прочистит ей мозги.

– То есть это был такой сеанс выездной психотерапии? – хмыкнул Соболев. – Но что же тогда, по-вашему, случилось? Что пошло не так? Почему через пару дней парень оказался на кладбище задушенным?

– Я не знаю! – протянула Аглая, молитвенно сложив руки, словно клялась. Глаза ее заметно увлажнились. – Может быть, когда Смотритель не появился, Людмила решила пойти до конца и наняла убийцу из плоти и крови… Может быть, она совсем помешалась!

– Но чего вы так испугались тогда, в ресторане? – снова подал голос Федоров. – Почему так поспешно ушли? Если вы ни в чем не виноваты и даже не думали, что все так обернется? В конце концов, вы не несете ответственности за безумные поступки своих клиентов. Что вы нам не говорите, Аглая? Что еще есть в этой истории?

Соболев покосился на него, стараясь не выдать своего недовольства: тот все равно его не заметит, а перед «свидетельницей – тире – подозреваемой» нужно выступать одним фронтом.

Впрочем, Аглая тоже ничего не заметила бы: она обреченно прикрыла глаза, на накрашенных ресницах сверкнула слезинка.

– Он приходил ко мне в вечер своей гибели, – тихо призналась она. – Иван, парень Людмилы. Каким-то образом узнал, что это я сказала о его измене. Он, конечно, все отрицал, называл меня лживой стервой, наживающейся на чужих суевериях…

У Соболева вырвался странный звук, который он в последний момент замаскировал под кашель. Аглая это проигнорировала.

– Иван был очень зол и агрессивен, а время было уже позднее. Здесь двери здания закрывают в десять, но большинство офисов работает до семи или восьми, а шел уже девятый час, на втором этаже я осталась одна. Я попыталась его урезонить, предложила ему чай и беседу. Он отказался, но чай я все равно приготовила. И раскрошила туда таблетку, чтобы его успокоить…

– Нитразепам? – насторожился Соболев.

– Да, – призналась Аглая глухо.

– Это же снотворное, – нахмурился Федоров.

Надо же, какой осведомленный!

– Что было, то и дала! Оно оказывает седативное действие, Иван сразу успокоился. Хотя я сомневалась, что поможет. Сколько он там принял бы, если бы просто сделал глоток? А он чай почти залпом выпил, видимо, пить хотел. Зато сразу ушел. У него было достаточно времени, чтобы добраться до дома, оно ведь действует минут через тридцать-сорок.

– Сомневаюсь, что это законно, – хмыкнул Соболев. – Травить людей снотворным без их ведома.

– Поймите, я испугалась за свою жизнь! Арестуйте меня, если это преступление!

– Ладно, что было после того, как он ушел? – тут же сдал назад Соболев.

– Ничего, – Аглая растерянно развела руками, глядя на него снизу вверх. – В девять у меня была поздняя клиентка, я успела и сама успокоиться к ее приходу. Мы провели сеанс, потом она ушла, а я отправилась домой. Больше я Ивана не видела, потом прочитала в местных новостях о его гибели.

– И вы не подумали, что стоит обо всем рассказать полиции?

– Чтобы меня сразу обвинили во всех грехах? – хмыкнула Аглая. – Я знаю, как вы работаете. Полагаю, вы арестуете меня теперь?

Соболев посмотрел на ее руки, теперь снова сложенные на коленях, и покачал головой.

– Нет, вы не подходите под описание убийцы, это сделал человек намного крупнее вас. Но именно вы лишили Ивана возможности сопротивляться и защищать себя. У вас есть, что еще сообщить нам?

Она низко опустила голову и помотала ею, тихо всхлипнув.

– Ладно, зайдите на днях к нам, надо будет оформить протокол с вашими показаниями. Не придете сами, будем вынуждены снова ворваться к вам во время сеанса. Понятно?

Аглая кивнула, не поднимая на него взгляда, пряча лицо в ладонях. Соболеву стало не по себе: не любил он рыдающих женщин. Поэтому поторопился уйти. Федоров пошел за ним следом, больше не задавая вопросов.

Лишь в коридоре поинтересовался:

– Ей за это ничего не будет?

– Нет, не думаю. Парень умер не от снотворного. Если бы она напоила его, а потом столкнула в воду или положила сонным на рельсы, тогда да, а так… Нам нужен тот, кто его задушил.

– А если у нее есть сообщник? Крупный мужчина?

– Сообщник – в чем? Каков мотив? Нет у нее мотива. А у Людмилы есть. Весь вопрос теперь в том, действительно ли она видела кого-то на кладбище или придумала это, а сама просто заказала парня обычному убийце? И то, и другое для меня невероятно…

– Смотритель существует, – неожиданно заявил Федоров.

Соболев замер на верхней ступеньке лестницы, до которой они как раз дошли.

– То есть?

– Его видела не только Людмила, – невозмутимо пояснил чокнутый собеседник. – Мы сами вызвали его этой ночью. Он откликнулся. Игорь и Юля видели его. Правда, одет он был не так, как описывала Людмила. И это сбивает с толку. Что это за призрак, который переодевается?

– То есть тебя только это удивляет? – возмутился Соболев. – Что призрак переодевается?

Федоров пожал плечами, осторожно спускаясь по лестнице.

– Это нелогично.

– И с этим хрен поспоришь, – пробормотал Соболев, следуя за ним.

⁂

Едва за незваными гостями закрылась дверь, Аглая перестала всхлипывать и убрала ладони от совершенно спокойного лица. В глазах ее не было ни единой слезинки, только тревога. Она подошла к письменному столу, на котором остался смартфон, но взяла не его, а другой телефон, вытащила его из нижнего ящика. Номер набрала по памяти: предпочитала не держать его в «Контактах» даже запасного телефона с сим-картой, оформленной на чужое имя.