Все бегали в разные стороны друг за другом, и если в один момент складывалось ощущение, что вся застава столпилась в одном месте, то в другой момент казалось, что все вымерли.

Но вот Калинина я нигде не видела. Вышла из машины и начала его искать, спрашивала у всех, кто попадался мне на пути, и каждый говорил: “Да вот же, он только что был здесь!”

Я как полоумная обошла заставу три раза, сходила в Досы. Даже успела заглянуть к себе в квартиру и погладить Босюсика, но Калинина так нигде и не нашла.

Ощущение, что мы ходили по кругу друг за другом.

— Вот ты где!

Стоило мне только выйти из квартиры, как в подъезде появился Роман. Он впихнул меня обратно, прижал к стене в коридоре и, взяв за лицо, поцеловал. Грубо, ненасытно и в то же время до приторного нежно.

— Я переживал, что тебя долго не было, — на миг оторвавшись от моих губ, произнес Роман.

— А потом ищу, ищу, а тебя нигде нет. Не пугай меня больше так, принцесса, — гулко дыша, зашептал он, когда закончил поцелуй вновь.

— Что… что… — сбивчиво попыталась задать ему вопрос.

— Дизеля сгорели, рабочий и нет, соляра вся прогорела, и пожар, в общем-то, закончился, сейчас догорает крыша боксов и столовой.

— Командир скоро приедет с пожарными.

— Ну да, очень скоро, — невесело хмыкнул Роман. — Было бы здание полностью из дерева, к чертям бы все погорело… пока их помощь подоспела. Ладно, — он застонал в голос и опять набросился на мои губы в быстром, обжигающем поцелуе, — я ушел, мне надо идти. — Еще один короткий поцелуй. — Надо, Настенька. Собирай пока вещи первой необходимости и приглядывай за котом, чтобы тот не делся никуда.

И, резко отойдя от меня, он пошел в подъезд, а затем и вовсе скрылся из вида.

Что? Какие еще вещи? О чем он?

— Рома! — крикнула ему вслед, но он не вернулся, тогда я быстро-быстро закрыла дверь на ключ и побежала за ним.

Когда я все же нагнала Калинина, он уже был не один. Рядом с ним стоял начальник соседней заставы, и они что-то бурно обсуждали. Интересно, они всегда так общаются? Что вчера, что сегодня. Как кошка с собакой. Надо будет обязательно спросить у Романа, почему так.

— Вот она. Ты где? — выкрикнула Вика, схватив меня за рукав. — Ты же тоже поедешь?

— Куда?

— На Калинду. Рома сказал, что всех женщин увезут.

— Я не гражданская, Вика, ты забыла?

— Но не оставаться же здесь? — обессиленно махнула руками девушка.

И я, оглядевшись, поняла, что она права. Черный дым заполонил практически всю территорию заставы, на земле возле столовой валялись пустые бутыли и тазики. Видимо, когда огонь на крыше подошел слишком близко, они тушили его даже своими питьевыми запасами. Это значит, что глубинка все же замерзла.

Спустя полтора часа приехал командир на патриоте и со спутниковым телефоном. По которому он тридцать минут отчитывался перед генералом. Еще спустя час приехала пожарная машина. Когда и тушить-то особо нечего было. Изумительная скорость, если учесть, что дизель загорелся около двенадцати дня, а спасать нас приехали в начале шестого. Вот она — глубинка нашей родины. Когда потушили догорающую дизельную, дыма стало еще больше. Видимость была лишь на расстоянии вытянутой руки.

На саму заставу заходить я побоялась. Да и Роман, словно цербер, не пустил бы меня туда. Когда надо — его невозможно найти, а когда не надо — он оказывался тут как тут и выговаривал мне, как я плохо себя веду и не слушаю его. Ну да, он же начальник… как я могу его ослушаться?

— Все, — спокойно сказал мне Калинин, подойдя ко мне со спины, я же вздрогнула от неожиданности. — Я договорился с командиром. Ты поедешь с остальными женщинами на Калинду, поживете пока втроем в приежке.

— Рома.

Мужчина взял меня за плечи, не дав мне повернуться, прислонился головой к моему затылку и продолжил:

— Без разговоров. Это приказ командира, так что будь добра, выполняй, Ворон. Пока не привезут новый дизель. Ты же умная женщина.

Я уже было открыла рот, чтобы высказать ему все, что думаю, но он сжал руки на моих плечах крепче, тем самым заставив проглотить слова, так и не сорвавшиеся с губ.

— Так вот, ты должна понимать, что без электричества здесь делать нечего. Ты тупо застудишься, и все. В общем, принцесса, не вредничай и делай, что тебе говорят.

— Хорошо, — согласилась и тут же хмыкнула: — Только, как я понимаю, вы с командиром уже все за меня решили.

— Совершенно верно. Волгин обещал, что завтра — ну послезавтра край — привезут новый дизель. Пока установим, пока проверим — дня три-четыре все займет.

Я кивнула, но Калинин не спешил меня отпускать. Мы молча простояли так какое-то время, казавшееся бесконечным. Хорошо, что рядом никого не было, в том числе командира. Хотя… Хотя в тот момент мне было и на это безразлично: ну увидел бы, и что? Сообщил отцу? Ну и бог с ним… неважно. Все неважно, кроме того, что Роман наконец-то рядом, спустя безумно долгие три месяца.

Я собрала вещи первой необходимости и вместе с Викой и женой новенького уехала на Калинду. Босюсика пришлось оставить на заставе, так же как и Маруську с новорожденными котятами. Роман с Антоном обещали за ними присматривать.

Перед тем как уехать, мы с Викой накидали несколько тулупов к коробке, в которой жили новоиспеченная мамочка и её котята. Босюсику повезло меньше, в квартиру к Курковым мы побоялись его пускать.

На Калинде нас троих разместили в шестиместной приежке и даже выделили маленький навесной дверной замок. В столовой нам оставили вкусный ужин. На этой заставе был штатный повар, гражданский из местного населения.

Да, на сельской заставе жизнь шла по-другому. Не было того состояния невесомости. Будто ты замер в вакууме и мир сузился до двух единственных зданий и пятнадцати человек. На Калинде жизнь била ключом, в селе было целых три магазина. А еще была сотовая связь. И буква “Е”, обозначающая слабое, но подключение к интернету. Я смотрела на свой гаджет и пыталась понять, что же мне с ним делать.

За все эти месяцы я общалась лишь с братом, звонила ему во время выездов в магазин за продуктами либо когда меня ставили в наряд на семьсот семнадцатый километр, там была связь. На этом все мое общение с внешним миром заканчивалось. Пару раз я в “Вотсапе” отвечала школьной подруге, что жива-здорова, и все.

Одногруппницы и одногруппники пропали еще тогда, когда я впала в немилость к отцу. Вот и вся институтская дружба. А родители… С ними я не общалась с августа, да и не хотелось.

Телефон в моих руках ожил, на нем загорелась фотография любимого братика.

— Да, Сенечка, — преувеличенно бодро ответила я.