— Настя, что там у вас произошло? — затараторил брат, и я, встав с одноместной койки, подошла к окну.

— Ты о чем, дорогой?

— Я тебя спрашиваю, — повышая громкость, продолжил Арсений.

— У меня все в порядке, вот… — Оценила увиденное через грязные стекла окон и размеренно ответила: — На заснеженный пейзаж любуюсь, на людей. Выходные у меня, Сень, а что?

— Папа с мамой поругались, — почти шепотом произнес брат. — Сейчас, подожди. — Послышался звук быстрых шагов, затем два хлопка, видимо, домовой и машинной дверей. — В общем, матери позвонили и сказали, что на вашей заставе пожар. Она давай отцу звонить, ругать его.

— Ох, — показательно охнула я: мне было смешно, что первой обо всем узнала мама, это ей позвонили…. Конечно, возможно, отец к тому моменту тоже был уже в курсе всего, но все же я не ожидала, что и у матери есть свои осведомители.

— Настя, ты только представь, мама повысила голос на отца. Она кричала, Настя, я не слышал такого с тех пор…

— С тех пор, как ты в восьмом классе пошел в театральный кружок. Я помню, как она отстаивала твои интересы. Везунчик.

— Наськин..

— Да, да. Необычно, согласна. Так что договаривай, раз уж начал, мне правда даже интересно стало.

— Нет уж, сначала ты мне в деталях обо всем расскажи. Я фиг что понял из их криков.

— Подожди, Сень, ты же говорил, что они ругались по телефону… — Я прикусила губу в ожидании чего-то интересного и присела обратно на кровать.

— Ну это сначала, а потом отец приехал домой и понеслось.

— Стоп. Сеня, ты сказал, что папа приехал в рабочее время домой, или я ослышалась?

Разговор становился все интереснее, я быстро поднялась и, улыбнувшись нахмурившейся Вике, покинула приежку.

В ленинской комнате никого не было. Я, дойдя до самого дальнего окна и облокотившись на подоконник, рассказала брату о пожаре во всех подробностях. Потому что знала: это тот случай, когда информация в обмен на такую же информацию.

— Крутяк, Наська, весело там у тебя.

— Да уж, в гробу я видала такое веселье. Теперь давай ты.

— Н, что я могу тебе сказать? — Сеня замолчал, что-то промычал и, тяжело вздохнув, все же начал: — Ты сидишь там?

— Слушай, говори уже, не надо тут всяких театральных пауз и приемов.

— Ну, смотри, я предупредил. В общем, это была мамина инициатива — отправить тебя в такую глухомань. Как раз там у нее кто-то знакомый. — Я молчала, да и что мне было на это ответить? — А вот что в итоге все переигралось с твоим окончательным местом службы — это уже так захотел отец.

— И что? — обессиленно шепнула я. Какая разница, кто первый, кто второй, — все едино… Мои родители решили проучить меня. Жестоко проучить.

— Я думал, тебе будет интересно. Мама планировала тебя на месяцок туда, лишь бы ты про Слесаренко думать перестала, а отец уперся рогом, говорит, что ты и там неплохо устроилась. Да и пользы больше от тебя будет там, чем здесь. Что он мог иметь в виду, как ты думаешь?

— Сень, понятия не имею. Да, если честно, и не хочу. Не хочу я копаться в их мотивах и планах. Если скажу, что мне все равно, то совру, но я хочу, чтобы мне было наплевать на это.

— Насть…

— Сень, у меня уже ночь почти, я спать хочу.

— Прости, сестра, блин, Наська. Я не хотел тебя еще больше расстраивать.

— Да-да, ты просто хотел получить информацию.

— Ну, прости меня, дурака. Да и вообще, любопытство не порок.

— А большое свинство, Арсений. Я не обижаюсь, но правда очень спать хочу.

Я чмокнула трубку и сбросила вызов. О словах брата следовало подумать, но не сегодня — сегодня мне оставалась прямая дорога в кровать. Спать. Спать. Спать.

Дизель привезли, как и обещали, на следующий день, ближе к вечеру. К ночи его уже запустили, и на следующее утро заработала глубинка с водой. Но нам возвращаться не разрешили.

— Поживите там еще денек, — звучало из телефонной трубки.

Калинин был непреклонен и никаких моих доводов не хотел слышать: нечего вам здесь делать, и все. Я теряла терпение. Связь и наличие целых трех магазинов совсем не радовали… Мне хотелось обратно в мой ставший уже родным лес.

Пыхтя как тот ёжик, вышла из здания заставы и наткнулась взглядом на сидящую в курилке Вику.

— Ты чего? — удивилась я.

Девушка хлюпнула носом и, так и не выкинув сигарету, отвернулась от меня.

— Вот только давай без нотаций. Мне Ромки хватает.

Я присела рядом и тихо произнесла:

— Я не собиралась тебя поучать, просто очень удивилась, застав тебя здесь. За три с половиной месяца я ни разу не видела, чтобы ты курила.

— Значит, хорошо скрывалась, — усмехнулась Виктория и, наконец-то сделав последнюю затяжку едкого дыма, затушила сигарету.

— И?

— Что и, Настя?

— Ну-у-у, я же вижу, что что-то не так.

Куркова повернулась и серьезно посмотрела на меня.

— Тебе оно надо?

Только сейчас я заметила, что у Вики слегка припухший и красный нос и такие же красные глаза. Как говорится, на мокром месте.

— Пойдем погуляем, поговорим. — Не дожидаясь положительного ответа, я поднялась с места и потянула девушку на себя. Она не стала противиться и просто молча пошла следом.

Мы отправились к воротам, затем вышли за территорию, и, лишь когда я чуть не свернула на дорогу, ведущую в село, Вика схватила меня за локоть и потянула в противоположную сторону, на протоптанную лесную тропинку.

Все же лес здесь был безумно красивым — что летом, что зимой. Сейчас усыпанные снегом высокие ели словно освещали наш путь, тогда как солнце спешило сесть за горизонт.

— Не боишься замерзнуть? — Я первой нарушила тишину, накинув поверх шапки капюшон пуховика.

— Если бы мы пошли в Калинду, то замерзли бы намного сильнее. Сейчас по короткой тропинке дойдем до КПП, кое с кем поговорим и пойдем или поедем обратно.

— Все-то ты знаешь, даже лесные тропы, — засмеялась я, но Вика моего веселья не поддержала.

— Мы как-то с Антоном здесь жили несколько дней, по возвращении из отпуска. Река сильно разлилась, и не было никакого транспорта. На КПП сейчас начальник, недавно только поехал какие-то вопросы решать. Так что не должен без нас уехать, а мы проветримся и поговорим, если ты так хочешь.

— А ты не хочешь? — слегка повысив голос, возмутилась я. Вместе со словами изо рта повалил пар, еще чуть-чуть — и вечерний мороз начнет обжигать.

— Да, ты права, мне и так ничё.