Кто-то из моих предков, похоже, был родом из тех краев. В ВМА даже выражение такое появилось, «попасть под слона» – то есть прийти на мой экзамен неподготовленным и получить «банан».

А года четыре назад произошло, как в известном анекдоте – сижу я в кабинке в туалете, а слева от меня студент кричит: «Ну, как экзамены?» А второй, с другой стороны: «Да вот, все бы хорошо, только “попал под слона”, скоро пересдача, боюсь, что он опять на меня наступит». Потом этот курсант – сейчас, кстати, он один из лучших практикантов в клинике – ответил мне на пятерку, я ему и говорю: «Видите, не наступил на вас слон, а вы боялись». Тот покраснел, а я ему с усмешкой – мол, не надо было в туалете перекрикиваться, если не знаешь, кто сидит рядом.

Именно он, Юра Черников, в составе делегации и передал мне приглашение на «круиз», а также поздравление с днем рождения, красиво оформленное бывшими учениками. Естественно, с изображением слона.

Когда же мы вдруг очутились в прошлом, я пошел к Дмитрию Николаевичу Кольцову и заявил ему – мол, товарищ капитан 1-го ранга, у нас тут куча курсантов, которые от безделья скоро на стенки полезут. Почему бы не учредить для них университет в XIX веке?

Дмитрий Николаевич подумал и говорит:

– Владимир Михайлович, идея, конечно, богатая, только кто в этом университете преподавать будет?

А я ему готовый проект подаю, рукописный, понятно – ну не люблю я эти компьютеры. Хорошо еще, почерк у меня не врачебный, все-таки офицер Советской армии, хоть и в отставке. А то смотришь иной раз в историю болезни, а там то ли «ринит» написано, то ли «бронхит». И так и этак можно прочитать. Насчет же преподавания – пусть старшекурсники учат первокурсников, тем более что многие из них уже готовились к госам и фактически уже закончили обучение. Я написал собственноручно лишь сам концепт, а оставшееся – в печатном виде – подготовили те курсанты, которых я знал и смог заинтересовать. Включая, кстати, и моего внука, Мишу Слонского, курсанта «Поповки».

Кроме того, я заручился согласием Леночки Синицыной и пары ее ребят – все же медицину преподавать должны люди с практическим опытом. Ну, а в проекте пять факультетов – медицинский, инженерный, точных наук, экономический и военный. А в ближайшее время – еще и юридический и, наверное, исторический и журналистики. Две секции в каждом – для «своих» и для «хроноаборигенов». Обязательным надо сделать преподавание иностранных языков – с французским и немецким помогут местные товарищи, которые знают эти языки порой даже лучше, чем родной – русский. А вот на обучение английскому языку уже напросилась одна особа, молодая американка, которая тоже хочет учиться у нас. Только она еще не решила – где именно: то ли на медицинском факультете, то ли, если таковой будет – на факультете точных наук. Я ее проэкзаменовал и понял, что девушка толковая. А еще она красавица, и, как я слышал, скоро выйдет замуж… Кому-то достанется сокровище, как мне когда-то моя Варя.

Дмитрий Николаевич прочитал краткое резюме проекта и, посмотрев внимательно на меня, вздохнул:

– Владимир Михайлович, как вы знаете, инициатива наказуема. Нам император отдал Елагин остров со всеми постройками. Часть из них мы можем передать университету. Только огромная просьба – России необходимы учителя, и неплохо бы при университете открыть курсы и для них. А также подумайте, кого из современных профессоров или даже студентов, которые в нашей истории себя прославили, можно было бы переманить к нам на обучение. Только желательно таких, которые в нашей истории не уедут из страны.

– Дмитрий Николаевич, вот список таких людей. Хотелось бы перевезти из Казани Николая Ивановича Лобачевского; в нашей истории он скончался в 1856 году. Думаю, мы сможем его подлечить, а также спасти ему зрение – в нашей истории он ослепнет через год. Кроме того, у него есть ученики, оставившие след в науке. Есть ряд других великих математиков, таких как Пафнутий Львович Чебышев. Есть великие физики, химики, историки, юристы… В числе химиков – Александр Бутлеров, человек, практически создавший ту научную область, в коей подвизался – далеко не столь успешно – и я. В Санкт-Петербургском педагогическом институте сейчас учится студент Дмитрий Менделеев. Мы можем также привлечь таких будущих ученых, как Александр Столетов, который ныне учится во Владимирской гимназии. И, наконец, есть и люди, родившиеся за границей, Борис Семенович Якоби, например.

– Владимир Михайлович, я полагаю, что не все они согласятся перейти к нам.

– Возможно, что вы и правы, только мы можем предложить им то, что для настоящего ученого намного дороже денег – знания, которых еще ни у кого пока нет. Теперь насчет учителей. Хотелось бы при университете создать гимназию. В ней будущие учителя смогут преподавать, с ее помощью мы будем готовить и будущих студентов. Кстати, туда же можно будет определить и юнг, спасенных с английских кораблей.

– Хорошо, Владимир Михайлович, считайте, что вы меня уговорили, – улыбнулся Кольцов. – Я передам вашу записку императору, а там видно будет.

И вот, всего через неделю после того нашего разговора я излагаю свой концепт императору, а тот внимательно меня слушает и кивает головой. Когда я закончил свою несколько сумбурную речь, Николай Павлович улыбнулся и сказал:

– Благодарю вас, Владимир Михайлович. Указ о создании Императорского Елагиноостровского университета я подпишу в самое ближайшее время. Надеюсь, что вы не откажетесь стать его ректором. Я предлагаю вам чин действительного статского советника – это 4-й класс Табели о рангах. Насчет средств на содержание этого университета мы поговорим отдельно. Я видел подготовленную вами смету и полагаю, что часть этой суммы можно будет взять из моих личных средств. А Дмитрий Николаевич, в свою очередь, предложил оплатить другую часть этой суммы из призовых денег, вырученных от продажи захваченного вашей эскадрой имущества неприятеля.

– Спасибо, ваше величество. И еще один вопрос – у меня есть список людей, которых мы хотели бы пригласить в наш университет. Естественно, если они будут согласны.

– Хорошо, Владимир Михайлович, я подумаю над тем, как сделать, чтобы мои подданные со всей серьезностью отнеслись к вашему предложению. Полагаю, что моя рекомендация поможет склонить как самих ученых, так и их начальство. Или, как в случае господина Столетова… – он еще раз посмотрел в список, – да, Столетова, его родителей. Кстати, как я слышал, старший брат Александра Столетова – Николай – сейчас находится в Севастополе. Он служит вольноопределяющимся в 10-й артиллерийской бригаде.

– Ваше величество, все-таки лучше оставить ученым свободу выбора. И намекнуть, что они получат такие знания, которых не дают ни в России, ни за границей. Не хочу, чтобы кто-нибудь шел к нам из-под палки.

– Вы правы, Владимир Михайлович. Кстати, мне очень понравился и предложенный герб университета. – И он достал лист бумаги, который я узрел в первый раз. Я с ужасом увидел, что на нем был изображен боевой слон с огромными острыми бивнями, зато в академической шапочке и с дипломом в хоботе, да еще и с несомненным портретным сходством с сами знаете кем… Причем в авторстве сомнения не было – это явно была рука моего старшего внука, Пашки. Не иначе как он подсунул это Кольцову. Эх, подумал я, надо было его в детстве пороть, а не баловать… Но пришлось промямлить: