– Я не лгу.

С его губ срывается усмешка. Этот урод смеется надо мной.

– Ты живешь во дворце, ищешь реликвии Неблагого двора, умудряешься остаться собой в этом двуличном дворе. Приходишь сюда и тренируешься до потери пульса. Зачем ты это делаешь?

– Чтобы спасти сестру.

Он поворачивает руки ладонями вверх, как бы желая сказать: «Ну вот».

– Это не одно и то же. Мной движет логика, а не отчаяние.

– А кто сказал, что надежда должна быть отчаянной? – Он делает шаг вперед и берет меня за руку. Наша связь теперь становится очевидной – небо темнеет, на нем появляются звезды.

Я ахаю. Темнота успокаивает мою истерзанную душу и заставляет сойти на нет мою тревогу, даже несмотря на то, что я понимаю, что это не ночное небо, а всего лишь окружающий нас пузырь.

– Как красиво, – говорю я. – Ты сделал так, что оно стемнело.

– Она внутри тебя, – он говорит мягко, почти печально. – Это не моя сила. А твоя. Я – всего лишь проводник, инструмент, который открывает дверь. А ты, черт побери, сама себе мешаешь.

Я поднимаю свободную руку, и она сливается с темнотой. Когда я растворяюсь в ночи и становлюсь частью темноты, я знаю, что могу ее контролировать.

– Чувствуешь? – спрашивает Финн, снова привлекая мое внимание. Его глаза снова изучают мое лицо, будто пытаются разгадать какую-то тайну. И я действительно чувствую. Каждый взгляд этих серебристых глаз ощущается как нечто интимное. Когда он снова начинает говорить, я слышу в его голосе хрипотцу. – Чувствуешь, как потенциал гудит в твоей крови? – тихо спрашивает он.

Я смотрю ему в глаза и сглатываю. Так вот оно – то, что я испытываю при его прикосновениях? Это потенциал? Потому что, по мне, так это похоже на… похоть. Но я скорее проведу еще одну ночь в камере Мордеуса, чем признаюсь в этом, поэтому киваю.

Финн опускает руку, и пузырь темноты исчезает, сменяясь золотым сиянием заходящего солнца.

Он снова смотрит на стаю ворон.

– Нам нужно вернуться в дом.

– Почему? – спрашиваю я. Я не хочу возвращаться. Не сейчас.

– Видишь этих птиц?

Словно отвечая на его вопрос, одна из ворон резко каркает. Вечерний ветерок разносит крик по округе.

– Да.

– Когда вороны собираются в такие стаи, это говорит о том, что рядом слуа.

– Слу… что?

– Слуа. Духи умерших, которые не смогли пойти дальше и по какой-то причине застряли между жизнью и смертью.

– Это призраки?

Он морщится, все еще не сводя глаз с ворон. Интересно, что он видит, наблюдая за ними? Он как будто ищет ответы в их движениях.

– Думаю, вроде того. Это проклятые мертвецы, фейри, которые были убиты слишком рано или у которых перед смертью было слишком много силы. Они бродят по королевству, пока кто-то не отомстит за их смерть. Некоторые из них заманивают невинных на смерть только для того, чтобы успокоить свои разгневанные души.

По моей спине от страха пробегают мурашки. Я сглатываю.

– Они всегда обитают на кладбищах?

– Они обитают рядом с местом, где были убиты. И если ты не хочешь получить наглядную демонстрацию их возможностей, советую двигаться быстро.

В мое окно дует прохладный ветерок.

Какое облегчение после жаркого дня.

Я притворилась, что у меня болит голова, и пропустила ужин с другими девушками. Да, я морально вымотана после небольшой тренировки с Финном, но пару часов перед сном продержаться смогла бы. Просто я не хочу смотреть, как остальные девушки заискивают перед Себастьяном. И не хочу смотреть, как он с ними флиртует. Не хочу видеть, что он улыбается им, как улыбался мне, и не хочу думать о том, что у него есть будущее с одной из них.

Я любуюсь усыпанным звездами ночным небом, когда в мою дверь кто-то стучит.

Три раза. Пауза. Два раза.

Я улыбаюсь, услышав условный стук Себастьяна.

– Заходи.

Дверь приоткрывается, и он просовывает голову внутрь.

– Ты одна?

Я киваю.

– Служанки ушли на ночь.

Он заходит в комнату. На нем обычные кожаные штаны и расстегнутая у шеи белая рубашка, обнажающая его золотистую кожу. Белые волосы свободно падают ему на плечи, а от его улыбки мое сердце сжимается – от тоски по тому, что не может быть моим и чего я не должна хотеть.

Он резко вытаскивает что-то из-за спины. Мои глаза расширяются, когда я вижу свое отражение в серебряном, богато украшенном зеркале. В точной копии того зеркала, которое лежит у меня под матрасом.

– Это… это правда оно?

– Зеркало открытий, – он протягивает его мне, держа его на ладонях обеих рук.

Когда я обхватываю пальцами холодный металл, мое сердце начинает бешено колотиться.

Я на шаг ближе к тебе, Джас.

– Ты выглядишь… потрясенной, – говорит он.

Я отрываю взгляд от своего отражения и смотрю на него.

– А кто бы не выглядел?

Он застенчиво улыбается.

– Ты меня удивляешь. Ты всегда так плохо отзывалась о моем мире. Я не ожидал, что тебя заинтересуют наши священные реликвии.

Точно.

Я сглатываю.

– Полагаю, чем дольше я здесь нахожусь, тем больше начинаю понимать твое королевство? – фраза звучит как вопрос, и я ничего не могу с собой поделать.

Он долго молчит. Я неловко улыбаюсь ему и начинаю отворачиваться, когда он говорит:

– Неужели это так ужасно?

– Что?

Он разводит руки в стороны, указывая на комнату, дворец, а может быть, и на весь свой двор.

– Быть здесь. Я знаю, ты этого не хотела, но… ты несчастна?

– Я не буду счастлива, пока Джасалин не будет в безопасности.

Он опускает голову и потирает затылок.

– Конечно. Я понимаю.

Какая же я тварь.

– Прости, Себастьян. Я не хотела…

По его лицу видно, что он испытывает страшные страдания.

– Правда? – спрашивает он. Я открываю рот, чтобы возразить, но он поднимает руку. – Хочешь попробовать? – спрашивает он, кивая на зеркало. Я и не заметила, как прижала руку к груди.

Сглотнув, я беру зеркало и изучаю свое отражение. Сегодня вечером я попросила служанок оставить мои волосы распущенными, и сейчас они обрамляют мое лицо необузданными волнами – а не идеальными локонами, в которые девушки завивают их с утра. Но мое лицо… с тех пор как я пришла в это королевство девять дней назад, мое лицо стало другим. Обильное питание и регулярный сон идут мне на пользу. Темные круги под глазами исчезли, и щеки уже не такие впалые. Я здесь расцвела, но как же Джас? До этого момента я не понимала, что боюсь ответа на этот вопрос.