последнего. Вплоть до того, что рыжий шел за ней буксиром, паря в воздухе словно воздушный змей. Но колено и наш снаряд в виде стиральной машины Фея-2 заставил ее все-таки сойти на землю.

— Закруглились, — я упал задницей на твердое, но мне было все равно. — Закруглились.

Противогаз был почти до макушки заполнен соленой влагой. Я с отвращением выбросил его и повалился на спину.

— Нужно посмотреть, что там в кабине, — услышал я изможденный, но решительный голос Хо.

Ее опередил звук раскрывшейся двери. Оливу вышвырнули со стороны пассажира и дверь снова захлопнулась. С третьего, по-моему, раза. Тогда Хо повалилась мне на грудь и мы буквально зарыдали от усталости.

Глава 8

Конкуренция

Прошлым днем

Ситуация в подвале мясокостного комбината.

Чарли и Глу, приближенные господина Танита, сидели за бухгалтерским столом и считали выручку. Мятые номы сладко шелестели в ловких пальцах Чарли, а пыль, слетающая с них — пахла возможностями. Чарли — одноглазый гарзонец с могучей прической в стиле «взлетка истребителя», отчитывал пачки по сто номиналов. Глу, комично мускулистый фуг, аккуратно обтягивал стопки синими резинками.

Сам господин Танит в это время подтягивался на турнике, который был привинчен под самым потолком. По его напряженному лицу катился драгоценный пот тенебрийца. Крупный и блестящий как ювелирные украшения. Для палочников фитнесс был неприличным времяпрепровождением, но господин Танит обожал любоваться на свою развитую трапецию.

— …сорок три, — свистел он, опускаясь. — Сорок четыре…

— Семьдесят два, семьдесят три… — бормотал Чарли.

— Ты неправильно считаешь, — зудел Глу.

— Что значит неправильно? Я кладу купюру на стол и говорю число. Потом следующую купюру и следующее число. Что, бля, тут может быть неправильно?

— У тебя большие пальцы, ты постоянно по две захватываешь. Дай лучше я посчитаю.

— Я тебе говорил, фугский карлан, как только досчитаешь без запинок хотя бы до десяти, я дам тебе считать мелочь. А пока заткнись и не мешай мне. На вот четки, иди тренируйся.

Оскорбленный Глу взял деревянные кастолические четки с маленьким стальным крестиком и завалился в кресло. Цифры — его давние враги, скрывались в лакированных бусинах.

— Раз, — начал он неуверенно. — Два. Хм. Три?

— Пятьдесят шесть… Пятьдесят семь…

— Тридцать три, тридцать четыре…

Эту математическую идиллию прервал звонок радио-замка. Чарли, не переставая считать, взял трубку и рявкнул:

— Кто это? Что?! Я, бля, сейчас нажму кнопку, и вам за спины сбежится десять злобных парней с железными аргументами против розыгрышей. Ты поняла меня, идиотка? Нет, господин Танит ничего такого не заказывал! У него есть свои…

Чарли отнял трубку от пельменного уха и раздраженно жахнул ей об станцию.

— Что там? — спросил Глу, обрадованный, что есть законный повод отвлечься от самообучения.

— Да че-т я даже не знаю, — Чарли отложил деньги. — Какая девка сказала, что пришла убрать номер. А потом… Босс, вы проституток не заказывали?

— У меня есть свои, — негромко ответил Танит, продолжая упражнения. — Расслабься, Чар, это опять дети рабочих развлекаются. Ты их лучший друг.

— Не знаю, — протянул гарзонец. — Какое-то у меня херовое предчувствие. Глу, иди проверь камеру.

Тот сорвался с места как мяч после пинка и улетел в соседнюю комнатушку. Там стоял монитор, передающий видеозапись с улицы. Перед железной дверью никого не было. Ни детей, ни проституток, ни торчков. Ни детей-проституток-торчков.

— Все чисто, — крикнул он.

— Я все равно отправлю кого-нибудь, — Чарли достал мобильный телефон. — Уборка номера, б-лин… Дети рабочих про такое в жизни не слыхивали.

— Семьдесят один, семьдесят два…

Некоторое время гарзонец слушал гудки, озабоченно поглядывая на открытый сейф.

«Абонент не отвечает».

— Где этот Лашанс… Не дай Господь, они там снова раздавили кегу в шесть вечера.

— Камера сдохла! — закричал Глу.

После этого Чарли Вайту, начальнику охраны господина Танита все стало более-менее понятно. Конкуренция — штука такая.

— Босс, собирайтесь, сваливаем, — сказал Чарли, деловито сгребая деньги в спортивную сумку. — Сейчас я вытащу наличку из сейфа и валим задами. Босс слезайте, это не шутки.

Но Танит прилип подбородком к железной перекладине.

— Я не могу, — просипел он.

— Дело воняет хером, босс, прыгайте!

— Я не могу пошевелиться, кретин! — сдавленно крикнул Танит. — Меня что-то держит!

— Глу!

— Че?

— Неси гаечный ключ, быстрее! Эти суки привели волка.

До креплений было не достать. Чарли пришлось повиснуть на своем работодателе и тот замычал от гнева и напряжения.

— Сейчас все будет, босс, потерпите, — обещал гарзонец, пытаясь дотянуться до болтов, которыми был прикручен турник.

Чертово кольцо постоянно срывалось. Глу подбежал и принялся карабкаться на Танита как голодный кот. Тот закричал сквозь зубы.

— Да ты неправильно делаешь, дай покажу! Сейчас, босс, одну минуту!

— Слезьте с меня, уроды! А-а-а-а!

В этот момент внутренняя дверь аккуратно распахнулась. Странность была в том, что открылась она со стороны петель. Те разорвались как бумажные, и со стены посыпалась известка. Тогда в одно из убежищ господина Танита вошла белоснежная фигура, странно изуродованная сферическим горбом; глубокий капюшон медленно качнулся слева-направо, а потом уставился на виноградную гроздь из тенебрийца и его старпомов.

— Ты опять неправильно открыл дверь, — сказала девушка, обращаясь неизвестно к кому. — Черт. Похоже у них численный перевес.

— Что за придурки, — раздался бесплотный голос. — Сними их.

Сверкнули жемчужные стволы и стройные ножки. Чарли и Глу, приближенные господина Танита, встретили быстрый, но крайне непрезентабельный конец. Обоим продырявило черепа, и они шлепнулись на пол застыв в глупых позах. Гаечный ключ сиротливо звякнул, вылетев из омертвевших пальцев.

Сам господин Танит, успевший намочить спортивные штаны, ощутил подбородком вибрацию железа. И вот его уже подняли над полом вместе с вырванной перекладиной. Медленно протащили коленями через коридор к потайной двери. Намеренно проволокли по вверх лестнице, чтобы тело ощутило каждую ступеньку. И оно ощутило. Впереди же был закрытый на карантин вспомогательный цех, полный крыс и заразы. Миазмы гнили здесь буквально сжигали легкие. Грызуны возбужденно пищали. Их крохотные мозги как будто озарила догадка, что скоро здесь будет чем полакомится.

Огромная костерубка ожила в этом омерзительном сумраке, словно призванный дьявол. Зубастые жернова увеличивали обороты, в них падали неосторожные жильцы. Целые семьи, свившие гнезда в неудачном месте, тут же превратились в фарш механической обвалки, категория «В», полнома за килограмм. Образ шкворчащих котлет мгновенно овладел фантазией господина Танита.

— Деньги, — хрипел он. — У меня есть деньги. Я отдам все. Сведу с полезными людьми. Не убивайте.

Он висел над жерлом костерубки. Барабаны смазала крысиная требуха, но те продолжали греметь и скрежетать. Барбаны созданы были молоть, дробить, превращать сущее в пасту. Каждая секунда без новой жертвы расходовала их потенциал.