Гомер упоминает воительниц еще раз — но уже скорее косвенным, чем прямым образом. Он делает это во второй книге "Илиады", там, где описывается место сбора троянцев и их союзников: "Есть перед градом троянским великий курган и высокий, в поле особенный, круглый отсель и оттоле. Смертные с давних времен называют его Ватиеей, но бессмертные боги — могилою быстрой Мирины. Там и троян и союзников их разделилися рати". В схолиях и комментарии Евстатия сообщается по поводу этого отрывка, что Мирина была амазонкой, дочерью Тевкры и женой Дардана, и что от ее имени якобы получил название расположенный в Эолии город Мирина. Разумно предположить, что комментаторы правы, ибо в позднейшей литературе это название существенным образом связано с амазонками, а в различных уголках греческой земли часто упоминаются их могилы, всегда воспринимавшиеся с удивлением и трепетом, сродни тому, с которым Гомер упоминает гробницу Мирины.

Итак, амазонки в том виде, в котором они присутствуют в древнейших поэмах, представляют собой орду женщин-воительниц, выступающих против мужчин и представляющих опасность даже для самых отважных из героев. Они являются обитательницами Малой Азии, чувствуют себя дома в окрестностях Ликии и соперничают с фригийцами на реке Сангарии. С могилой одной из них связан некий намек на нечто сверхъестественное. Поэт не говорит нам, была ли она другом или врагом Трои. По аналогии с подобными гробницами, на которые указывали в различных частях Греции, погребенная в ней женщина вполне могла оказаться врагом. Тем не менее греческие комментаторы видели в ней впоследствии одну из прародительниц царской династии Трои.

В этом вопросе мы можем положиться на свидетельство "Эфиопии", которая сообщает нам о союзе между амазонками и троянцами. Таким образом, мы переходим от гомеровской эпической поэмы к эпическому циклу. Прокл в своей "Хрестоматической Грамматике", которую цитирует Фотий, утверждает, что за последней книгой "Илиады" следовала "Эфиопия", написанная в пяти частях Арктинием Милетским (около 750 года до н. э.). Свое изложение он начинает так: "Амазонка Пентесилея, дочь Ареса, рожденная во Фракии, является, чтобы помочь троянцам. Ахилл сражает ее во всей гордой доблести, троянцы хоронят Пентесилею. Ахиллес убивает Терсита за презрительные речи в собственный адрес и издевку над его предполагаемой любовью к Пентесилее; гибель Терсита вызывает раздоры среди греков". Проследить историю Пентесилеи ранее даты написания "Эфиопии" не представляется возможным. Сколько прибавил поэт к скупо описанной Проклом романтической ситуации, определить невозможно, ибо свидетельства его личного вклада погибли вместе с его основным трупом. Безусловно, эта легенда не утратила патетики под руками уймы более поздних писателей и художников. Сохраненный Проклом общий контур свидетельствует только о "предполагаемой любви" Ахилла к царице, и, тем не менее, он предоставил почву для буйства романтической фантазии авторов последующих времен[24]. В "Эфиопии" Пентесилея именуется фракийкой, что заставляет нас думать о том, оговорился ли автор, или же он вполне серьезным образом видел во Фракии родину этого народа, а в Аресе его бога-покровителя. Диодор называл Арея отцом Пентесилеи, а Отриру (Otrere) — матерью. Св. Василий добавляет, что она была царицей амазонок понтийской Алопы (Alope), но в другом месте Отрира также называется дочерью Ареса; мать ее звали Гармонией, а детьми были Ипполита и Пентесилея. Впрочем, Арей достаточно часто именуется греческими писателями отцом амазонок как таковых, а Гармония их матерью.

Другая женщина упоминается по имени в отрывке эпоса, сохраненном комментатором к третьей Немейской оде Пиндара, строка 64: "Теламон, неутомимо в битве, кричащий первым принес облегчение нашим другам, сразив мужеубийственную и безупречную Меланиппу, собственную сестру златопрепоясанной царицы". Принадлежность ее к амазонкам подчеркивается эпитетом мужеубийственная и родством со "златопрепоясанной царицей", которая может быть только Ипполитой. Фрагмент должен являться частью длинного пассажа — если не целой поэмы — описывающей сражение Теламона и его товарищей с воительницами.

То, что хорошо известная повесть о Геракле и "златопрепоясанной царице" являлась частью какой-то песни Эпического Цикла, кажется достаточно разумным предположением[25]. Поэтому полнее можно набросать их простые очертания, доносимые до нас поздней поэзией и прозой. Точное свидетельство ранних ваз, на которых Геракл изображен вместе с амазонкой, позволяет датировать эпический источник поздних версий временем с VIII по VI век до Рождества Христова. Общая схема сюжета такова: Геракл, прибыв в Фемискиру, готовится к битве за пояс, за которым был послан, однако успешно добывает его, не прибегая к оружию, после чего Гера поднимает против него других амазонок. В последующей битве Геракл одерживает победу, однако убивает Ипполиту. Здесь мы впервые слышим о стоящей на берегах Фермодона Фемискире как о родном городе амазонок. Как и в случае Пентесилеи и Ахиллеса легенда о Геракле и Ипполите отмечена прикосновением романтики.

Еще более поэтичной является повесть о Тесее и его амазонке, которую обыкновенно зовут Антиопой, но чаще Ипполитой. Объяснение тому кроется, вероятно, в великом обаянии, которым наделялись традиционные подвиги Тесея, национального героя Афин. Геракл, некогда популярный у мастеров старого стиля, постепенно был оттеснен с росписей ваз Тесеем, то же самое произошло и в литературе. Вполне возможно, что легенда, послужившая основой для повести о Тесее и Антиопе, возникла позже, чем та, что легла в основание сюжета о Геракле, ибо Тесей появляется в компании амазонок лишь на краснофигурных вазах, но не на более древних образцах керамического искусства. В соответствии с Павсанием существовало две версии повести об Антиопе: принадлежащая Пиндару, который утверждал, что она была украдена Пирифоем и Тесеем, и вторая. Агиаса (Agias), или Эгиаса (Hegias) Трезенского, полагавшего, что, когда Геракл вместе с Тесеем осаждал Фемискиру, Антиопа предала родной город ради любви к Тесею. Обе версии дополняются афинской повестью о вторжении в Аттику амазонок, разыскивавших свою царицу. Какую долю материала извлек из цикла Эврипид, усматривавший в матери Ипполита отвергнутую Тесеем жену, определить невозможно.

Вклад эпического цикла в намеченную Гомером идею существования амазонок можно подытожить в виде общей характеристики представительниц этого народа. Поэт видел в амазонках всего лишь орду устрашающих своей мощью воительниц, появляющихся из ворот Азиатского мира. Поздний эпос рассматривает их как жителей города на берегу Эвксинского Понта возле устья Фермодона. Таким образом, они считаются оседлым племенем, обитающим на окраине цивилизованного мира. Их место в восточных краях, куда осмеливаются заплывать только искатели приключений и суровые колонисты. Предания рассказывают об их героинях — Пентесилее, Ипполите и Антиопе, — вводя амазонок в непосредственный контакт с греческой легендарной историей.