– Ты согласна быть моей женой, но отказываешься заниматься сексом, так?

– Ну да, – Лина кивнула.

– Ты боишься не меня или тигра, кстати, нас не двое: и человек, и тигр, это я один. Ты боишься повторения того, что было между нами?

Девушка опять согласно кивнула головой, сгорая от стыда. Но вопрос должен быть решён раз и навсегда. Она сама не ожидала того ужаса, что охватил её при попытке Норта повторить первый неудачный опыт. Было стыдно за такую реакцию. Но страх, что сковал её, был всепоглощающим, и с этим уже ничего невозможно сделать. Либо Норт согласится на такое сосуществование, либо ей придётся уйти. Независимо от того, найдётся формула отворота или нет. Смог же Огард Райден прожить без своей пары? Значит, не всё так мрачно, как расписывал его сын.

Норт опять взял руку Лины и провёл пальцами по полоскам знака.

– Сейчас ты меня боишься?

Девушка, вслушавшись в свои ощущения, отрицательно мотнула головой.

– А что ты чувствуешь, когда я ласкаю знак? – он, поймав взгляд Лины, коснулся запястья губами. Горячая волна прокатилась от места поцелуя по всему телу.

– Я… мне приятно, – с удивлением призналась она.

– Вот и мне… приятно, – Норт с запинкой заменил неподходящее слово, – когда ты касаешься рисунка на моей руке. Это естественно, так реагировать на знак своей пары. Ты ведь будешь позволять доставлять тебе такое удовольствие?

Его прикосновения и поцелуи были ласковы и почти невесомы, словно бабочки-роа, что ласкали во сне. Неужели это был не сон? Спросить? А вдруг сон? Стыдно-то как будет. А Норт продолжал, ни на йоту не отстраняясь от знака. Целовал и ласкал только эти три полоски. Отчего же горело уже всё тело? Приятная истома стекала от сердца вниз и отчаянно билась в самом низу живота. «…и ласкал он цветок страсти своей любимой до тех пор, пока она не запросила пощады». Как это понимать? Цветок на руке у Норта, а пощады хочется попросить ей, Лине. Слабый стон сорвался с её губ.

– Сейчас ты не боялась меня? – спросил оборотень, неожиданно отстранившись.

Всё, что смогла Лина, это отрицательно потрясти головой. Было очень жаль, что он остановился.

– И ты позволишь мне дотрагиваться до твоего знака? – к досаде девушки, он вернул её рукав на место.

– Если ты позволишь дотрагиваться мне до цветка, – тихо шепнула Лина. – Мне тоже нравится до него дотрагиваться, – решила признаться она.

– Это нормально, в паре так и должно быть. Знаки притягивают своих хозяев.

– Что же получается? Этот цветок роа – мой?

– Да, родная, он твой. А с ним и весь я. Я давно пытаюсь тебе это объяснить.

– И я могу дотрагиваться до него, когда захочу? – Лина опять взяла руку Норта и притронулась к такому притягательному цветку.

– Лучше это всё же делать, когда мы остаёмся наедине. У нас, оборотней, это считается очень интимной лаской, – немного напрягшись, пояснил он.

Как же хотелось высказать Огарду Райдену всё, что думала по поводу переданной им литературы. Но, не получится. Вот и ещё одна проблема – отец Норта. Не вечно же он будет послом при дворе Торонга. Когда-то им предстоит встретиться. А у оборотней прекрасное чутьё. Ложь всё больше сжимала свои тиски. Что скажет Норт, если узнает, что она – старшая дей Гори? Станет бороться за неё с наследным принцем, если тот всё же заявит свои права? Чем это может грозить?

– Норт, ты уже знаешь, какого зверя обрёл его высочество Кортен? – Лина всё же решилась задать так долго мучавший вопрос.

– Да. Зверь Кортена – барс, как и у его отца.

– Тиша сильнее, да? И что это может значить?

– Я-человек никогда не брошу вызов человеку-Кортену, но зверь, любой зверь, будет добиваться главенствующего положения в обществе. Но для этого им нужно встретиться. Не бери в голову, родная, – продолжил Норт, – тебя это не должно волновать.

Обратно в замок Лина возвращалась в несколько странном состоянии. Вроде бы поговорили, вроде бы многое выяснили, Норт даже обещал не заниматься с ней сексом. Фу, какое слово-то даже постыдное. Но он сделал неправильные выводы относительно её имени, а признаться самой не хватило духу. А ещё волновали отношения Кортена и Норта. Как они будут развиваться в дальнейшем? Неужели друзья будут вынуждены выбирать: либо сойтись в схватке, либо никогда не встречаться, чтобы не провоцировать зверя? По виду тигра, бегущего немного в отдалении, сложно было догадаться, что же он думает на самом деле.

***

На конюшне Лина простилась с Гратом дежурным поцелуем в нос и затем проследовала за Нортом, снова обернувшимся в человека.

– Эта прогулка разбудила во мне прямо зверский аппетит, – улыбнувшись, сообщил он, – не согласитесь ли, княгиня, проследовать со мной к ближайшему в этом замке месту приёма пищи? – и он галантно предложил руку. Лина изящно положила на неё свою, и они проследовали на кухню.

– Тирон! – позвал оборотень главного повара, когда они достигли цели своего путешествия. – Я голоден, и готов съесть всё, что можно разжевать, и до чего дотянутся руки!

– Усаживайтесь, ваши сиятельства, сию же минуту покормим вас! – раздалось из глубины, где что-то весело булькало и скворчало. Затем послышалась ругань, как Лина понадеялась, не относящаяся к её Тише. – Брысь, полосатое отродье! – После этого что-то загремело, ругань Тирона перешла больше в лексикон конюхов, и сразу за ней раздался надрывный плач.

Молодые люди кинулись на шум. Мимо, едва не сбив девушку с ног, прошмыгнул откормленный полосатый кот, а затем им открылась страшная картина. На полу корчился поварёнок – мальчонка лет двенадцати – почти весь мокрый, и от его одежды валил пар. Неужели ошпарился? Точно, рядом валялся немалых размеров котелок. Тирон бегал вокруг ребёнка, ахая и охая, беспомощно глядя на хозяйскую чету, женщины, помогающие на кухне, охотно подхватили его причитания, и никто не пытался помочь.

– Сдирай с него одежду! – приказала Норту Лина. – Окатите его холодной водой и бегите скорей за нянюшкой! – это она уже крикнула растерявшимся кухонным, а сама, едва с мальчика содрали ещё горячие одёжки, обхватила его руками и стала шептать первые пришедшие в голову слова, стараясь при этом передать мальцу часть своей силы.

Рядом с ведром холодной воды в руках мялся главный повар.

– Лей, чего стоишь!

Норт выхватил ведро и окатил из него мальчика и крепко прижавшуюся к нему Лину. Где-то рядом бегали и что-то кричали люди, парнишка уже реже всхлипывал у неё под руками, а Лина всё шептала и всё так же щедро делилась с ним силой. Голоса становились всё тише. Пока где-то на краю сознания не пробился голос Нариши.

– Что ж вы делаете, душегубы! Мальца чуть не сварили, а теперь и сил последних свою хозяйку лишить собрались?!

Помощь пришла. Теперь можно и отдохнуть, и Лина устало прикрыла глаза. Она ещё запомнила, как подхватил её на руки Норт, как нёс её, как охали Таина и Райда, освобождая хозяйку от одёжек. Потом наступила благодатная тьма. Было так тепло и уютно качаться в её объятиях. Сначала тьма просто грела, потом переговаривалась голосами Норта и нянюшки, причём князь оправдывался, а нянька ругалась, даже топала ногой. Потом девушке зажали пальцами нос, а ко рту поднесли горлышко от бутыли, пришлось глотать обжигающую горло жидкость, в которой даже в полубессознательном состоянии Лина узнала нотки женьшеня и липового цвета. А потом. Потом опять прилетели бабочки-роа. Сначала они порхали по руке со знаком пары, но вскоре их набралось так много, что они не поместились на запястье и стали перепархивать дальше. На сгиб локтя, плечо, на грудь, чем вызвали сладостный стон, на другую грудь, тоже жаждущую их прикосновений. А бабочки спускались всё ниже. И вот они уже добрались туда, куда мужчине вход был запрещён. А бабочки. Ну кто же им запретит? Да ещё во сне. И они все собрались там, где уже всё горело и жаждало чего-то волшебного. И сладостная пытка продолжилась. Пожар внизу живота нарастал, тёплые мужские губы срывали надсадные стоны и шептали: