— Не распускай сопли! Ты все понял?

— Понял. Менты в сопровождении твои или мне договариваться? — Подобные операции Руслан проводил не впервые.

— Сам решай.

— А моя доля?

— Получишь по реализации. Человека, что приедет за «агранами», зовут Абу. Маленький такой, лет тридцати…

Пеньков посмотрел на часы. До встречи с куратором из подразделения «зет» питерского ФСБ оставалось почти два часа.

— Это все?

— Все, — пробурчал Рыбаковский. — Гуляй…

— А кофе? Женечка ждет, хотел с тобой пообщаться.

— Не сегодня. Передай ему мои извинения. Придумай что-нибудь, что у меня какие то дела… — Юлий открыл дверцу своего «крайслера». — Как договоришься с машинами, позвони.

— Непременно, — рассеянно ответил Пеньков, занятый уже своими мыслями. — Как только, так сразу.

— Поерничай мне! — разозлился Рыбаковский. — Мигом из «Демроссии» вылетишь.

— Да ладно, я пошутил! — Пеньков широко открыл глаза. — Все будет нормально…

— Смотри! — Юлий уселся за руль и бросил последний взгляд на тщедушную фигуру Руслана. Педераст-демократ повернулся к дверям кафе и ступил на коврик у крыльца. — Гомик недоделанный…

Последние слова он произнес одними губами. Ссориться с Пеньковым было ему не с руки. Вихляющий бедрами журналист мог еще пригодиться.

В темноте Киро положил гаечный ключ мимо капота, и тот свалился прямо на ногу Богдану.

— О, ё-ё! — Чирилов схватился за ступню. — Киро, разуй глаза!

— Извини! — толстячок засуетился. — Очень больно?

— А ты как думаешь? Прямо по пальцам…

— Не видно ни черта.

— Ладно, — боль отпустила, и Богдан вернулся к работе. — Ты стопорную шестерню снял?

— Почти…

— Давай быстрее, — македонец посмотрел вниз, где в трех сотнях метров светились фонари возле ворот базы и прогуливался часовой с М-16. — Остался час.

— Управимся, — мороженщик стукнул ладонью по борту строительного агрегата. — Заблокируй пока рычаги.

Из темноты выскользнула Элена, держащая палку с обернутым вокруг нее полотнищем.

— Достала? — обрадовался Богдан.

— Ага. Посадила на живую нитку, но сойдет…

— Отлично. Ристо готов?

— Давно. Ждет сигнала.

— Ты ракетницу захватила?

— Вот, — девушка подала сумку.

— Поставь ее пока сюда, — Богдан указал на освещенное маломощным фонариком пространство, — я сейчас рычаги закреплю и спущусь.

Киро попал себе гвоздодером по большому пальцу и зашипел.

— Осторожнее! — попросил Богдан. — Ты так только себя покалечишь. Не торопись, снимай фиксатор аккуратно.

— Сорвалось, — прохрипел мороженщик, налегая на рукоять инструмента.

Металлическая пластина сошла с креплений и глухо ударилась об асфальт.

— Готово!

Темная масса чуть сдвинулась вперед.

— Киро, посвети! — Богдан обошел агрегат спереди.

Мороженщик схватил фонарик.

— Нормально! — валуны, положенные под направляющие, надежно удерживали многотонную машину на месте. — Крепите флаг, а я займусь рычагами.

Техник выдал серию пуков и расплылся в блаженной улыбке. Сидящие метрах в сорока от него морские пехотинцы захохотали.

«Смейтесь, смейтесь, — Рокотов сделал надрез на конце рейки и убрал нож. — Скоро будет не до веселья… Так, периодичность у этого пердуна примерно раз в пять минут. Для контроля засечем время».

Следующий приступ настиг техника спустя четыре минуты тридцать одну секунду.

«Не было бы этих козлов, дал бы по башке да спрятал бы под брезентом, — подумал Влад, — а теперь приходится выдумывать разные экзотические способы, чтобы устранить препятствие. Нет в жизни счастья. Мысль не нова, но полностью отражает положение вещей… Так, до времени „Ч“ — полчаса. Десять минут на минирование, еще столько же — на размотку бикфордова шнура, остальное — на то, чтобы смыться по коллектору…»

План был довольно примитивен.

Македонцы должны были устроить заваруху у ворот, Рокотов подрывал боеприпасы на складе и по трубам убегал к противоположному концу базы, где рядком стояли мощные грузовики и бронетранспортеры. На одном из них можно было пробить ограждение и по грунтовой дороге уйти на восток, размолотив при необходимости выставленные полицейские посты.

Днем на пути вероятного прорыва побывал Киро и доложил, что восточное направление перекрыто слабо, силами всего нескольких десятков полицейских. Видимо, македонские власти и американцы исходили из того, что диверсант не будет прорываться в глубь страны, а попытается уйти на север или запад, к границе с Косовом.

Без подрыва склада ракет тоже было не обойтись. В этом случае американцы отвлеклись бы на спасение своей базы, и тогда у них не было бы возможности поднять вертолеты для преследования беглеца.

Но человек предполагает, а Бог располагает.

Толстый техник извлек из пачки новую сигарету.

«Пора», — решился Рокотов, вытащил из кармана позаимствованное у Богдана «Мальборо», прикурил и вставил фильтр в разрез на рейке.

Потом осторожно высунул свое «удилище» из укрытия и начал медленно придвигать тлеющий огонек к массивному заду американца.

Зажженное «Мальборо» не тухнет само по себе. Сигарета медленно горит, пока не сгорает дотла. Это вам не «Беломор», который приходится прикуривать раз в полминуты! И не полусырой «Кэмел» турецкого производства с торчащими во все стороны бревнами плохо нарезанного табака.

Толстяк заерзал.

Биолог приготовился.

Техник вытащил зажигалку и поднес огонь к концу своей сигареты.

«Ну! — нетерпеливо подбодрил Владислав, с трудом удерживая дрожащую пятиметровую рейку. — Давай!»

Техник словно услышал телепатический призыв и, приподняв одну ягодицу, выпустил мощную струю газов.

В ту же секунду биолог поднес тлеющее «Мальборо» к туго обтянутой штанами заднице.

Из-под седалища американца вылетел полуметровый язык голубоватого пламени. Раздался хлопок, как у потухшей газовой горелки, и огненная змейка скользнула под материю униформы.

Газ из кишечника выходит со скоростью метр в секунду. Но внутренняя детонация метано-сероводородной смеси значительно выше. Поэтому огонь мгновенно распространился через прямую кишку до сфинктера и подорвал полтора литра сжатого кишечного газа в животе у несчастного техника.