— Да уж, — сказал я. — Значит, все это время вы преследовали меня? Но здесь не безопасная Вушта. В этих странных землях каждую секунду рискуешь жизнью. Не кажется ли вам, что при таких обстоятельствах следует забыть маленькие разногласия и объединиться на благо Вушты и всего наземного мира?

— Так ты, значит, упрямый? — прорычал Урод. — Что ж, можно и забыть, после того как Паразит оставит на тебе метку своим ножичком. Но помни: есть выход получше! — Он лучезарно улыбнулся. — Наша забывчивость стоит всего-навсего тысячу триста золотых.

— Тысячу триста? — выпалил я. Цены растут!

— А-а… — вдруг подал голос Мерзавец.

— Разве я сказал: тысяча триста? — Урод замахал руками. — Извини, оговорился! Я хотел сказать: тысяча четыреста.

— Тысяча четыреста? — взорвался я. — Да где же…

— А-а…! — снова проговорил Мерзавец, указывая рукой за плечо Урода.

— Погоди! — отрезал тот. — Я сейчас занят. — Он с приятной улыбкой кивнул мне. — Ты хотел спросить, где же ты возьмешь эти тысячу четыреста пятьдесят золотых? Но ведь ты как-никак ученик волшебника. Что-нибудь придумаешь!

— Да уж, — ответил я. Мирные переговоры ни к чему не привели. Я отдавал должное цельности и настойчивости моих собеседников в достижении поставленной цели и все еще надеялся, что их таланты послужат общему делу. Но как мне убедить их перейти на нашу сторону?

— У меня нет золота, — ответил я ухмылявшемуся Уроду. — И средства излечить ваших наставников тоже нет. Но если вы останетесь со мной и поможете мне здесь, в Восточных Королевствах, то, уверяю вас, увидите много чудес. И, кто знает, может быть, мы и найдем здесь средство от болезни. Не говоря уже о золоте.

— Остаться? — сказал Урод. — Конечно останемся. Далеко не пойдем. Тот, кто нам нужен, здесь, рядом.

— Ага, — поспешно согласился Мерзавец. — Но послушай, Урод…

— Не сейчас, Мерзавец! Ты мне все время мешаешь! — Урод опять повернулся ко мне и печально произнес: — Бедняга Вунтвор! Нам стыдно за тебя: у тебя нет ни золота, ни лекарства. А сейчас, чтобы ты навсегда нас запомнил, пора дать слово Паразиту. Вдруг ты все-таки сообразишь, как достать тысячу пятьсот золо…

Урод внезапно замолк, и физиономия у него вытянулась.

— Паразит, это ты?

Но дружок Урода все еще держал свой ножичек у моего горла. Урод стоял спиной к кустам. Он пошарил рукой за спиной.

— Мерзавец, ты?

— Ага! — отозвался придурковатый Мерзавец. — Это единорог.

— Конечно, это я, — раздался чудесный глубокий голос. — И уверяю вас, более удивительного и страшного зверя вы еще не встречали. А теперь соблаговолите выйти на середину поляны, чтобы нам было лучше вас видно.

Урод и Мерзавец соблаговолили. Единорог последовал за ними, упираясь рогом в спину Урода. Паразит убрал нож от моего горла и не очень уверенно протянул руку к единорогу.

— Даже и не думай, — посоветовал тот, — если, конечно, не хочешь сделаться фрагментом живописного панно. — Великолепное животное фыркнуло, и звук этот напоминал нежный перезвон колокольчиков. — Знаешь, бывают такие панно, изображающие реки крови, несчастных, корчащихся в предсмертных муках, и победоносного единорога с сияющим золотым рогом, красиво обрызганным кровью? Вам наверняка случалось видеть на гобеленах.

— Но вы нас не так поняли! — заюлил Урод. — В конце концов мы просто бедные ученики, такие же как Вунтвор. Мы просто хотели побеседовать.

— Видимо, вы беседуете с помощью ножей? — Чудесное создание легонько топнуло ногой. — Ну что ж, а я иногда использую в разговоре свой невероятно острый, сверкающий золотой рог!

Урод вымученно улыбнулся:

— Паразит, почему бы тебе не убрать ножик?

Паразит послушно спрятал нож.

— Мы просто обсуждали, как бы Вунтвору достать для нас тысячу пятьсот пятьдесят золотых.

— Мне кажется, сейчас уместнее было бы обсудить, где вы желаете быть похоронены, — возразил единорог.

— Э-э… Всего доброго! — сказал Мерзавец, и они с Паразитом скрылись в кустах.

— Подождите меня! — Урод припустил от единорога с невероятной скоростью, однако успел крикнуть: — Помни: тысяча шестьсот золотых… — И тоже скрылся в кустах.

Я сказал единорогу, что просто не знаю, как его благодарить.

— У меня есть идея на этот счет, — ответило это неподражаемое создание. — Моя голова сильно отяжелела после того, как я попугал этих молодых людей.

— Да уж, — ответил я. — Может быть, позже. К сожалению, негодяи прервали меня на середине заклинания.

— Колдовство? — фыркнул единорог. — Разве во мне недостаточно волшебства?

Я принес свои извинения. Единорог побрел к лагерю, несчастное мифическое животное с разбитым сердцем.

Но как же с моим заклинанием? Огонь уже погас. Осталось всего лишь несколько жалких угольков. А ведь я был так близок к успеху! Все выполнил, кроме самого последнего. Что же теперь делать?

Кто-то из спящих зашевелился, и раздалось сдавленное: «Проклятие!» Моя стычка с учениками, должно быть, разбудила некоторых моих товарищей. Сейчас кто-нибудь из них явится. Это облегчает мне выбор. Так как нет никакой возможности начать заклинание сначала, мне остается лишь поскорее его закончить. Я побросал оставшиеся ветки в догоревший костер и дул на угольки, пока языки пламени не начали лизать сухую древесину. Оставалось быстренько произнести нужные слова и надеяться на лучшее. Но пламя теперь было не голубым, как полагалось, а ярко-желтым. Ну, это мы поправим. Я потянулся к Катберту.

— Ну что еще? — насторожился меч. — Меня не обманешь! Я слышал угрозы.

— Уверяю тебя: мы здесь одни! Мне просто нужно отрезать еще одну прядь волос.

— Опять стрижка? — возмутился Катберт. — Это что, теперь будет моей постоянной обязанностью? Знаешь ли, подобные занятия могут испортить репутацию порядочному мечу. Я так и слышу, как другие волшебные мечи издеваются: «Ну что, Катберт, как дела? Все стрижешь?» Какой стыд!

Не обращая внимания на капризы Катберта, я отрезал еще одну прядь волос.

— Я ведь тоже люблю помечтать! — разглагольствовал он, пока я занимался делом. — Все эти путешествия! Это так утомительно, особенно если твой хозяин не дает тебе спокойно полежать в ножнах. Как бы мне хотелось обрести тихую пристань, вдали от этой мясорубки! Висеть себе на какой-нибудь теплой стенке, наполовину вынутым из ножен, так, чтобы я мог наблюдать, как другие суетятся вокруг. Но нет! Я вынужден вести бродячую жизнь и следовать за своим хозяином, участвовать в кровопролитных…

Не дожидаясь, пока Катберт договорит, я засунул его обратно в ножны. Надо было сосредоточиться. Я в последний раз заглянул к книгу:

«Самое важное — последний шаг. Возьмите свой только что срезанный локон, бросьте его в огонь и скажите слова, указанные ниже. Произнося их, вызовите у себя в памяти образ возлюбленной, которой вы хотите внушить ответное чувство. Дым от вашего костра долетит до нее, где бы она ни была. Мы еще раз подчеркиваем: сосредоточьтесь на ее образе, потому что действенность заклинания зависит и от ваших мыслей».