Я резво выскочила из коридорчика и рванула к выходу вместе с остальными, еще не успевшими убежать посетителями клуба.

На улице я увидела толпу, собравшуюся неподалеку от здания клуба. Люди стояли, зажимая рты, кто-то рухнул на бордюр, кого-то рвало, как и предупреждала Алина. Я подбежала к своей машине. Подруга уже ждала меня там.

– Тебя тоже тошнит? – спросила я, садясь в машину.

– Еще чего! Когда ты ушла, я сразу же потихоньку протиснулась ближе к выходу. И как только первые отравленные рванули к дверям, я вместе с ними выбежала на улицу.

– Молодец! – Я выжала сцепление. Мне хотелось поскорее уехать подальше от этого злачного местечка.

По дороге я отдала капсулу Алине, сказав, что ее Кулебякин – один из самых великих изобретателей всех времен и народов. Так, мол, ему и передай! Подруга гордо выпятила грудь. Я отвезла ее домой, поскольку Алина переживала, что ей завтра рано вставать: на девять ноль-ноль был назначен их митинг протеста. И поехала к себе.

Неожиданно мне пришла в голову следующая мысль: а что, если вернуться и посмотреть, что сейчас творится возле клуба? Там уже все проветрили или еще нет? А вдруг кто-то действительно сильно отравился? Я развернула машину и помчалась обратно к «Трояну».

Я оставила машину за углом, решив прогуляться пешком. Я не собиралась подходить слишком близко к месту происшествия, остановилась поодаль вместе с другими зеваками, проходившими мимо клуба и задержавшимися поглазеть на «чего-то там такое».

Народ все еще топтался возле здания, но толпа уже заметно поредела. Значит, кто-то ушел домой. Я заметила Ярцева. Он ходил среди толпы и задавал пострадавшим вопросы. Только, похоже, никто ему толком ничего ответить не мог. Из дверей клуба все еще сочился весьма неприятный запах, ставший за это время чуть менее противным. Я увидела, что какой-то человек, замотав нижнюю часть лица не то платком, не то чьей-то майкой, вошел в дверь. Вскоре он открыл все окна, какие только имелись в здании. Через несколько минут еще один человек во взявшемся у него откуда-то респираторе проник внутрь. Кажется, это был охранник, которого я видела сегодня у магазина Суруляка-младшего. Похоже, это именно он – прическа ежиком и широченные плечи, словно бампер от «джипа». Ну, все, почин есть, скоро все помещения проветрят, и служащие вернутся на свои рабочие места. В это мгновение я услышала сирену милицейской машины. Из-за угла показался ментовской «воронок», а следом приехала «Скорая помощь». Неужели кто-то серьезно пострадал?

Из «Скорой» вышел врач, пожилой мужчина, и начал всех спрашивать:

– Кому тут плохо? Где пострадавший?

Но никто не признал себя пострадавшим. Все наперебой рассказывали врачу, что в здании пахнет дерьмом и чем-то еще похуже.

– Вы меня сюда из-за какого-то дерьма вызвали?! – возмутился доктор. – Где пострадавшие, я всех спрашиваю?!

Наконец, один парень сознался, что его стошнило. Врач обрадовался, что нашел хоть одного, кому требуется его помощь, и затолкал парня в свою машину.

– Кому еще плохо? – громко крикнул он.

Больше желающих ехать в больницу не нашлось, и «Скорая» с воем укатила.

Тогда за дело взялись милиционеры. Трое вооруженных автоматами крепких парней вышли из машины и принялись выяснять, где террористы? Люди дружно им объяснили, что никаких террористов не было и в помине, просто, очевидно, все унитазы в клубе одновременно забились и их разом прорвало. Но парням с автоматами об унитазах слушать было неинтересно. Они требовали немедленно сообщить – кто захватил здание и где именно там находятся заложники? Все вновь принялись доказывать им, что ни террористов, ни заложников не было и нет. Просто неполадки с канализацией. Так и не добившись ничего от толпы, милиционеры гордо прошествовали в здание, предварительно замотав подбородки и носы платками. Очевидно, они самолично хотели убедиться, что в клубе все в порядке, заложников нет и трупы на полу не валяются.

Между тем толпа редела все заметнее. Кто-то кричал, что надо потребовать с руководства клуба возврат денег и компенсацию за моральный ущерб; кто-то предлагал вернуться и продолжить «чудный вечер». Но все здание все еще пахло далеко не так приятно, как всем того хотелось бы, и люди, ворча, понемногу разошлись. Да и поздно уже было, ночь наступила.

Я села в машину и включила «прослушку». Из нее доносились чьи-то голоса, сначала далекие и невнятные, но постепенно они становились все более четкими.

– Гришка! Где пакет? – зычно закричал кто-то.

– Какой пакет?

– Тот, что Степан принес! Кому он его передал?

– Не знаю…

– Что значит «не знаю»?! Ты что, офигел?! Быстро найди Степана и этого урода иже с ним!

Они еще долго ругались, искали пакет, матерились, снова искали пакет… Кто-то кому-то обещал оторвать голову и кое-что еще, поинтереснее. Кто-то высказал мудрую мысль, что все это – происки конкурентов.

Я не стала дослушивать этот спектакль до конца – и так все было понятно. Повернула ключ в замке зажигания и поехала домой.

Дома я уселась попить чайку, чтобы немного прийти в себя. Меня еще подташнивало, но крепкий зеленый чай с мятой несколько сгладил мои неприятные ощущения, в том числе и вкусовые. Я достала из своей сумки пакет, обнаруженный мною в клубе, и внимательно рассмотрела его. В нем оказался какой-то белый порошок, такой же, какой и во вчерашнем маленьком пакетике. Значит, это наркота. И это ее так упорно разыскивала вся шатия-братия Суруляка-старшего. Интересно, сколько здесь? Я прикинула на ладони вес пакета. Граммов шестьсот, не меньше! Сколько же здесь доз? И что мне теперь делать с этой отравой?

Пока я размышляла над новой проблемой, в дверях кухни появился дед. Он вернулся из казино.

– Представляешь, Полетт, я сегодня выиграл! В первый раз мне выпала комбинация «стрейт-флаш» – пять карт «червей», начиная с восьмерки. Редкое везение! В другой раз у меня оказался «кикер». Я блефовал на ставке и опять выиграл! А потом мы еще перекинулись в «пульку»…

Дед радовался своей удаче, как ребенок. Ему казалось, что весь мир, как и он сам, обожает играть в покер. Я терпеливо слушала старика. Не лишать же его такой радости – похвалиться перед внучкой своей победой.

Наконец, Ариша закончил рассказ и спросил, как мои успехи в деле мести убийце-педофилу? Я поведала ему обо всем, что случилось за последнее время. И, наверное, зря я это сделала. Во-первых, дед расстроился, что я подвергла свою жизнь такой опасности – проникла в клуб и с риском для жизни поставила там «жучок». Он как следует отругал меня за мои партизанские выходки. Во-вторых, чтобы немного успокоить Аришу, я предложила ему перекусить чем-нибудь. Я налила деду чай и приготовила бутерброды. Поставив все это перед ним, села напротив.

– А ты почему не ешь? – спросил дед, принимаясь за бутерброд с ветчиной.

– Не хочу, – автоматически ответила я, – меня что-то тошнит.