– Жаль, что ты так думаешь обо мне. – В его голосе не было злости. – Пожалуй, в этом есть и моя вина. Видя твои улыбки и нежные жесты, я решил, что мои чувства взаимны. Теперь понимаю, это была лишь вежливость по отношению к выгодному жениху. Если бы я знал об этом с самого начала, то вёл бы себя иначе. Попытался бы завоевать твою любовь.

Меня кольнуло чувство вины. Я всё время обманывала Ингольва. Мои родители с детства внушили, что я лишь красивая кукла и главная цель моей жизни – удачно выйти замуж. Пока других учили использовать магию, меня – делать макияж и причёску. Мои подруги наслаждались вкусной едой, а я сидела на строгой диете. Даже в академию меня отдали лишь с одной целью – подцепить хорошего жениха.

Когда Ингольв стал оказывать мне знаки внимания, я не пыталась лучше его узнать, не дала шанса. По требованию родителей сразу же стала играть роль влюблённой девушки, а потом без раздумий приняла его предложение.

Да, я обманщица.

– Ингольв… – проговорила я, но он жестом меня остановил:

– Позволь мне закончить. Ты любишь Марка, поэтому слепо защищаешь его. Но взгляни правде в глаза: конфликт начал не я и не Луций, а Марк. Он считал себя лучшим и первым стал цепляться к нам, отпуская едкие шуточки перед другими студентами. А потом дошёл до недвусмысленных намёков на то, что мы поступили в академию благодаря деньгам. Разве это не оскорбило бы любого? Я сдавал экзамены наравне со всеми и заслужил своё место в академии. Почему я должен молчать, когда кто-то распускает слухи, порочащие меня и мою семью?

– Марк же просто шутил, – прошептала я.

Ингольв ничего не ответил на это.

– Несмотря на твои слова, я всё ещё тебя люблю и хочу помочь. У меня есть старший брат Ингвальд, и если бы с ним случилась беда, я бы сделал всё для его спасения. – Ингольв посмотрел на меня. – Я готов провести ритуал и пожертвовать своими годами жизни.

Я вздрогнула, услышав его слова.

«Что? Ингольв хочет пожертвовать собой ради меня?»

– Ты не должен этого делать, – сказала я.

– Да, я не должен. Но я хочу. Так поступают люди, которые любят. – Парень был спокоен и уверен.

У меня защипало глаза. Ингольв не бесчувственный эгоист. Я была так увлечена, изображая жертву обстоятельств, что не сумела разглядеть человека рядом с собой.

– Спасибо за твои слова и прости, что была несправедлива к тебе, но это мой брат. Значит, и ритуал проводить мне, – твёрдо произнесла я, – и не спорь.

Ингольв покачал головой, но больше ничего не сказал.

* * *

Ритуал нужно было провести на кладбище в самый тёмный предрассветный час. Мы пришли в старую часть некрополя, где мёрзлая земля почти поглотила безымянные могильные плиты. Здесь же рос молодой костяной дуб, одна ветвь которого клонилась к земле, образуя подобие арки. К этой ветви я привязала небольшой медный колокол.

Я дрожала, но не от холода, хоть ноябрьский воздух и кусал щёки. Мне было страшно. От моих действий сейчас зависели жизни Марка и моя. Ещё никогда на мои плечи не ложилась такая ответственность. Я же просто красивая кукла, как мне с этим справиться?

Непослушными пальцами я закрепила верёвку и взглянула на часы: почти четыре. Пора.

– Если я не вернусь через час, значит… – Я не закончила фразу, но Ингольв и так всё понял. Он ободряюще улыбнулся и обнял меня. Пусть и на краткий миг, но я почувствовала себя защищённой.

– Всё будет хорошо, – сказал Ингольв, – и, пожалуйста, не злись на меня.

– За что?

Прежде чем я успела среагировать, Ингольв оттеснил меня в сторону, подошёл к колоколу и потянул за верёвку. Колокол пришёл в движение, и кладбище наполнил низкий звон, от которого задрожали старые плиты. В следующий миг всё замерло, и арка замерцала светом.

– Что ты наделал?! – закричала я, но было поздно. Ингольв провёл ритуал вместо меня.

– Прости, но если бы я позволил тебе пожертвовать собой, то перестал бы уважать самого себя.

– Но… – Я открывала и закрывала рот, как рыба, не в силах подобрать слова. – А если я не справлюсь? Ты же можешь погибнуть!

– Я взрослый человек и знаю, на что иду. – Голос Ингольва звучал твёрдо. – Спасай брата и возвращайся.

– Но что же ты… – прошептала я, понимая, что уже ничего нельзя изменить. – Я скоро вернусь!

С этими словами прошла через арку.

В глаза ударил яркий солнечный свет. Я стояла посреди кладбища, но на часах было утро 31 октября.

Скорее, надо найти Марка!

Я сорвалась с места и побежала к зданию академии. Длинная юбка мешала, я пару раз наступила на подол и чуть не упала. Пришлось использовать заклинание и укоротить её по колено.

Взлетев по ступеням, я вломилась в здание. По пути попадались знакомые, пытавшиеся заговорить со мной, но я отмахивалась от них.

Марк. Нужно найти Марка.

Побегав по коридорам, я наконец добралась до его спальни и забарабанила в дверь.

Лёгкие горели, пряди волос прилипли к потному лбу, я жадно хватала ртом воздух.

– Да что там случилось? – послышалось за дверью. – Антея? Что с т…

Я не дала брату договорить, бросившись ему на шею.

Живой. Марк живой.

В этот миг я была самым счастливым человеком на свете. Но нельзя было забывать про Ингольва.

Я втолкнула Марка в комнату и закрыла дверь.

– Ты чего? От волков убегала? – засмеялся Марк.

– Ты должен отказаться от дуэли! – потребовала я, пытаясь отдышаться.

– С чего бы? Они тебе угрожали? – засыпал меня вопросами Марк.

– Ты должен отказаться от дуэли, потому что тебя там убьют. – Марк удивлённо на меня посмотрел. – Я пришла из будущего, чтобы тебя спасти.

Пару секунд Марк молчал, а потом расхохотался:

– Дурацкий розыгрыш, могла бы придумать что-то получше.

Я схватила его за плечи и тряхнула.

– Это не шутка! Вчера на дуэли защитный барьер не сработал, и ты погиб! – Марк всё ещё не верил мне. Тогда я достала из кармана пуговицу. – Вот. В тот день я оторвала её от твоего блейзера.

Марк взял пуговицу. Её «сестра» сейчас была прочно пришита к его блейзеру. Сомнений быть не могло – это наша фамильная пуговица с изображением лисы и папоротника. Наш прадед заказал партию у местного мастера, когда в семье ещё имелись деньги. С тех пор пуговицы переходили с парадного блейзера отца на парадный блейзер сына.

– Но как ты смогла вернуться в прошлое?

– Книга мёртвых, – ответила я. – Теперь ты мне веришь? Ты должен