деньгами и вопросами.

Деньгам я была рада. Вопросам не очень.

Вот что я должна им отвечать? Когда я поеду в степь? А если я вообще туда не собираюсь ехать? Когда вернется дракон? Вот они издеваются? Вместе же несчастного мужика мяли и душили.

Задала им встречный вопрос: «А не отправиться ли вам, мужчины, обратно? К шаманам и племени?»

Получила ответ, что они от меня теперь никогда не отстанут. А потому что я — вождь, женщина, фея, крайне непредсказуемая и неуправляемая страшная особа. И такого правителя нужно беречь. Чтобы, не дайте духи предков, сама не убилась, кого-то под горячую руку не прибила, и чтобы случайно еще одно племя под эту свою загребущую руку не подгребла. А то они так никогда своей очереди не дождутся.

И ты, конечно, вождь. Признаем и повинуемся приказам. Но понимаешь, вождь, нас отправили как следопытов и разведчиков. А сейчас ситуация требует, чтобы мы были телохранителями. Так что извини, вождь.

Меня от этого часто употребляемого «вождь» уже слегка потряхивало. Ибо — бесит.

Хуже того, я же в очередном наведенном сне шамана спросила по-хорошему. Мол, уважаемый, а давай я топор кому-то из парней проиграю? Все по-честному. В бою, чтобы не уронить честь племени и старинных традиций. Старик усмехнулся, покачал головой, указал в небо — там ничего не было, я посмотрела — и показал мне неприличный жест.

Ну, я думала, что неприличный. Пришлось идти в библиотеку и смотреть, что за безобразие. Оказалось, это на орочьем языке жестов: «ты избранная, ты в пути».

А если я не хочу?! Дичь какая-то!

Достали!

Глава 17

Вот с именно таким настроением я к концу второй недели закупила внушительную партию недорогой глиняной посуды. Хватило бы ее, чтобы пригласить к столу полгорода.

Доставил мне ее посыльный на телеге, отлевитировала я две огромные корзины во внутренний двор и там пристроила.

Сегодня решила салон не открывать. Выходной у феи.

Переоделась в удобные бриджи и рубашку и пошла спускать пар. Иначе точно кого-то прибью, правы орки.

В стену дома летели одна посудина за другой. С грохотом разбивались, брызгая осколками во все стороны, тарелки. Особенно душевно бились чашки. У них ручка твердая, она хорошо бумкала и со стуком падала у стены.

Одну корзину я уже опустошила, гора осколков радовала сердце. Вторую только начала уничтожать. Вот, к слову, никогда не верила, что битье посуды так успокаивает нервы. В нашей семье это было не принято. Но от девчонок в академии я слышала, что их матушки периодически поколачивают семейный фарфор. Фарфор мне жалко, пришлось подготовиться и закупиться.

Я метнула в стену очередную тарелку, жестом изобразила свое удовлетворение от того, как она разлетелась. И тут откуда-то сзади и сверху раздался мужской голос:

— Потрясающе! Не могу налюбоваться! Тоже так хочу!

Я медленно обернулась, и вдруг выяснилось, что это не облако закрывало мне солнце последние минут десять. А драконья туша, сидящая на кирпичном широком заборе, отделяющем мой задний двор от соседского. Я была так поглощена своим делом, что даже не обратила внимания на гостя. Либо же этот гость смухлевал и прикрылся заклинанием отвода глаз.

Я приставила к глазам ладонь козырьком и изучающе осмотрела ящера. Здоровенный. Чешуйчатый. Красный. Зубастый. Когтистый. Клыкастый.

Супруг пожаловал.

— Ну, здравствуй, муженек! — сообщила я. Взвесила в руке тарелку и прищурилась.

Дракон скорчил испуганную морду и вывалил из пасти язык.

Я отвернулась и изо всех сил всадила в стену очередную жертву моего плохого настроения и накопившегося раздражения.

— День не задался? — вкрадчиво поинтересовался Ирден, по-прежнему сидя на заборе. И как только поместился, гад огроменный. Придется потом с соседями выяснять отношения и извиняться, что задница и хвост моего гостя болтаются в их дворе.

— Жизнь... — ровно отозвалась я и наклонилась за следующей тарелкой.

— Можно присоединиться? Ты так увлеченно колотишь посуду, что я испытываю острую потребность тоже что-то разбить.

— Ни в чем себе не отказывай! — жестом пригласила я.

Драконище спрыгнул с забора, а на траву в моем дворике опустился уже мужчина. Явно с дороги, с усталостью на лице и темными кругами под глазами от недосыпа.

Я оценивающе пробежалась по нему взглядом, хмыкнула и протянула тарелку.

Следующие несколько минут мы с упоением поочередно швыряли в стену посуду. Молча. Кажется, пар спустить нужно не только мне.

Но, увы, все хорошее рано или поздно кончается, как закончились тарелки и кружки. Мы с риатом Ланцем тоскливо посмотрели на пустое дно корзины. Не сговариваясь, синхронно вздохнули и уставились друг на друга. И только в этот момент улыбнулись.

Забавно все же вышло.

— Благодарю, Кларисса. Давно я так душевно не... отдыхал. — Он усмехнулся. — А как быть с осколками? Помочь избавиться?

— Нет. Позднее приедет посыльный от гончара. Заберет бой. Они знают, куда все это девать.

Я скастовала заклинание уборки мусора, гора осколков зашевелилась, приподнялась, разделилась на две равные части и переместилась в корзины, заполнив их доверху.

— О! Так у тебя все продумано! Действительно, маг-бытовик с уравновешенным ответственным характером.

— Зачем летал к моим родственникам? — задала я вопрос, сложив руки на груди.

— Должен же я был узнать, во что меня впутал мой непутевый братишка. К тому же, прости, Кларисса, но вдруг бы ты оказалась аферисткой и мошенницей? Сама понимаешь.

— И как? Доволен? — Я недовольно поджала губы.

Что-то мне не хватило посуды. Зря я поделилась антидепрессантом. Теперь сама не до конца успокоенная.

— Знаешь... Очень! Риат Альберт Сухо́рт, потомственный аптекарь, на хорошем счету у местных жителей. Его заведение пользуется популярностью. У тебя приятный дедушка. Почему ты назвала его отравителем?

— Не я. Зараза.

— А где она?

— Спит наверху.

— Хорошо. Представители семейства Монк... — Тут Ирден не удержался и хохотнул. — Твои братья пытались ободрать мой хвост. Я от неожиданности пыхнул огнем. Не подскажешь, для чего им чешуя?

— Если планируешь кого-то упокоить, то это намного легче, если у тебя есть частичка тела потенциального трупа. Или лича. Кстати! Дракона можно поднять после смерти и превратить в лича?

Я была абсолютно серьезна. Мне ведь тоже любопытно. Но почему-то Ирден взглянул на меня как-то напряженно.

— Что? Это тайна? У