— В Протасове никто таких не ставит, эта мода до нас не дошла, — сказал он приятелю. — А вот в Ключевске есть один «самоделкин»… Делает неряшливо, думаю, это его почерк. Сейчас найду его телефон…

— Только он?

— Еще в Богдановке, в автосервисе, можно поспрошать. В том, что напротив рынка. Там у них новый парнишка, очень этим делом увлекается. Но, думаю, это наш гений из Ключевска. А для меня что-нибудь есть?

— Никого похожего на Потапенко не подняли. Старичок один — там инфаркт, нашли на шпалах. Видно, шел по шпалам в лес, по грибы, корзинка у него была. Ну, девчонку подняли. На лесной опушке. Что интересно — девчонка городская, деревенские так только на дискотеку наряжаются, летом ходят по-простому, их мамки заставляют на огородах горбатиться. Да, что интересно! Босая! В лесу — и босая. А туда без резиновых сапог и не суйся. Ее туда привезли и бросили, обувь по дороге потеряли.

— Бедняга.

— Да уж, бедняга. Нож промеж лопаток всадили. Ведь домашняя девочка, руки чистые, наверняка родители ищут. — Гарик вздохнул. — Годика на два постарше моей Каринки. Прямо беда…

— Документов, конечно, нет.

— Даже сумки нет. И никто не заявлял о пропаже. Непонятно, что думать.

— И что, ни одной зацепки?

— Нет. Не изнасилование — насильник, если потом убьет девчонку, не станет на нее штаны натягивать, знаешь, такие, в облипку, ч-черт, как же они называются? Ну, ты понял, о чем я.

— Понял…

Анюта с Феденькой на руках пробежала четыре квартала — сперва по Никитской, потом по Речной, потом по Парковому переулку, наконец, по набережной. Ей было плохо, она спотыкалась, сердце колотилось, но она бежала, пока настоящее опасное головокружение не заставило ее остановиться и сесть под фонарным столбом, прислонившись к нему спиной. Несколько лет назад городские власти поставили эти фонари, торчащие из больших и тяжеленных бетонных кубов. Молодые мамочки, приходя с колясками на набережную, чтобы детки подышали свежим речным воздухом, устраивались на этих кубах кто с вязанием, кто со смартфоном.

Феденька во время этого бегства начал хныкать, а у реки и вовсе заорал.

Анюта знала, что нужно покачать его на руках, но силы иссякли. Ослабла даже шея, и голова склонилась совсем низко, подбородок уперся в грудь. И Анюте стало страшно — как бы не уронить ребенка. Руки были ватные, Феденька не унимался.

И сердце! Ох, как билось сердце! Такого с Анютой отродясь не случалось.

И что всего страшнее — она не могла понять, откуда этот испуг. Бежать, спасать себя и ребенка — этот приказ души она помнила. Но откуда бежать, от чего спасать?

Вдобавок — дрожь. Мелкая противная дрожь. И полный разброд в мыслях.

Анюта подумала: нужно вызвать такси и ехать домой. Но смартфон остался в сумочке, сумочка — в коляске, а где коляска?

Там — все! Феденькины памперсы, ключи от квартиры, смартфон, деньги…

Деньги! «Мальчики» и «девочки», «мальчики» и «девочки»…

Сейчас, сию минуту, она прекрасно понимала те чудеса с двухевриками, которые объяснить не могла, но в конце концов стала принимать как должное.

Была одна монета-«мальчик» и одна монета-«девочка». Что-то заставляло их давать потомство. Может, и сейчас в духовке, в полном мраке, совершается их таинственное соединение?

Деньги — дома, а Анюта с Феденькой — тут, на набережной. Это неправильно. Нужно забрать деньги и бежать прочь. Спрятаться и жить, чтобы никто не узнал эту тайну. Двухеврики прокормят.

Замысел вернуть мужа начисто вылетел из Анютиной головы. Его заменил другой замысел — бежать, скрыться и целенаправленно разводить деньги. Может быть, там, в духовке, есть другие «мальчики» и «девочки»?

Силы понемногу возвращались, дрожь ушла. Анюта встала и, прижимая к себе недовольного Феденьку, пошла домой.

Она жила в двухкомнатной квартирке, родительском наследстве. Входная дверь была оснащена тремя замками — через дверь, значит, домой не попасть. Но там, дома, деньги. «Мальчики» и «девочки».

Окна одной комнаты и кухни глядели в большой двор. Окно второй — в маленький, наподобие колодца. Он-то и был нужен Анюте.

При мысли, что нужно соединиться с деньгами, она почувствовала необычный прилив сил. Она поставила задачу — осталось выполнить. Видимо, похвальная привычка не забивать голову лишней информацией наконец принесла плоды. Ничего не было — только желание попасть к своим деньгам.

Анюта прошла задворками и вышла к сараям. Если знать место, можно было за сараями пройти в маленький дворик. Был и другой способ — через подъезд соседнего дома, старого и унылого, зато имевшего всякие загадочные дверцы под широкими лестницами, когда-то парадными и нарядными. Но Анюте требовались сараи. Там, она знала, есть спрятанная в щели пятиметровая лестница. Однажды муж соседки Насти только так и смог попасть домой — Настя потеряла ключи, а сам он утром забыл их дома. Анюта запомнила — он тогда прихватил с собой кусок кирпича, чтобы разбить окно. Вот это воспоминание и пригодилось.

Анюта вытащила лестницу и с немалым трудом прислонила ее к стене дома. Феденьку она посадила прямо на землю, возле сарая. Кусок кирпича, правда, нашла не сразу.

Лезть оказалось легко и совсем не страшно. Удар по стеклу получился удачным — именно такой силы, чтобы стекло пошло трещинами и выпал, ничего не повредив, большой кусок. Анюта порадовалась, что не потратила деньги на модные стеклопакеты, вытащила и сбросила вниз еще несколько острых кусков. Потом она открыла обе оконные рамы и забралась в комнату. Там Анюта первым делом заглянула в духовку, но монеты считать не стала — их было уже довольно много.

Однако она не удержалась — погрузив пальцы в кучку двухевриков, по едва ощутимому теплу определила две монеты. Взяв их в ладони, Анюта почувствовала, что они, как намагниченные, тянутся друг к дружке.

Она вспомнила — это монета-«мальчик» и монета-«девочка». Она поняла: вот сейчас они слипнутся, появится искра, а потом откуда-то образуются еще две монеты. В трансе, который все еще не удавалось стряхнуть, Анюта была, кажется, умнее, чем в своем обычном состоянии.

Она улыбнулась, что с ней случалось довольно редко, и прошептала:

— Вы мои хорошие…

Нужно было как-то отблагодарить эту пару, и Анюта положила дивные монетки в красивую глиняную вазочку, материнское наследство, сама она таких вещей не покупала.

Потом она открыла изнутри дверь квартиры и побежала за Феденькой.

Ребенка в маленьком дворе не было.

Феденька уже вошел в тот возраст, когда дитя и шустро ползает, и встает на ноги, и ходит, держась за мамины пальцы. Анюта знала это и побежала искать сына — он не мог далеко уйти. Но Феденьки нигде не было.

Она растерялась.