Ребенок не мог уйти сам — между маленьким двориком-колодцем и тем двором, через который пришла Анюта, был перепад высот сантиметров семьдесят. А чтобы отворить дверь старого дома, нужно было приложить немалое усилие.

Анюта решила: ребенок все же как-то вскарабкался и прошел между сараями. Она выбралась в большой двор и огляделась. Феденьки нигде не было, вообще никого не было. Тут ей наконец стало страшно.

Она не закричала — у нее просто пропал голос, а из горла вырвался негромкий хрип.

— Анна, Анна… — позвал знакомый голос. — Анна, обернись, я тут.

Этого голоса следовало слушаться. Зачем и почему — Анюта не знала. Она повернулась.

— Анна, ты сейчас пойдешь домой и отдашь мне «мальчика» и «девочку». Тогда я верну тебе ребенка, — сказал Ромуальд. — Анна, сейчас ты пойдешь домой, возьмешь «мальчика» и «девочку»… Ты меня слышишь, Анна?

— Да, — ответила Анюта.

— Твой ребенок у меня на руках. Он спит.

На самом деле Феденька спал за углом, прямо на земле, но Анюта поверила Ромуальду.

— Анна, ты сейчас идешь домой. Я иду за тобой. Ты входишь в свою квартиру и отдаешь мне «мальчика» и «девочку».

Анюта повернулась и пошла наискосок через двор, Ромуальд — за ней.

Он уже готовился торжествовать победу и сам себя хвалил за расторопность. Ведь он не просто выбежал из гостиницы вслед за Анютой — он первым делом отключил свой телефон, чтобы не отвечать на вопросы Лео, а потом сумел отыскать Анюту на набережной. И то, что он не справился, не вывел женщину из транса, теперь вдруг стало его заслугой, его хитроумной затеей. Ведь Анюта слушалась его, Анюта по его приказу должна была отдать заветные денежки.

Ромуальд был мелким жуликом, которого матушка-природа наделила хоть и слабенькими, но пригодными к употреблению способностями. Как всякий жулик, он был неглуп и внимательно прислушивался ко всему, что вокруг него творилось. Разумеется, он не понимал, как монета-«мальчик» и монета-«девочка» дают звонкое потомство, но это его и не интересовало. Он хотел денег. Может быть, даже больше, чем Анюта. Для нее деньги пока что были средством вернуть мужа, а Ромуальд даже пока не знал, на что их употребить, просто желал, и побольше.

Анюта поднялась на свой второй этаж, распахнула приоткрытую дверь. Потом прошла на кухню. Строгий голос за спиной не позволял ей остановиться. Достав из керамической вазочки монеты, она отдала их Ромуальду. Он взял, быстро сунул в карман куртейки.

— А сейчас ты все забудешь, — сказал он. — Никаких денег не было. «Мальчика» и «девочки» нет. Ты забыла про «мальчика» и «девочку». Сейчас мы пойдем за твоим ребенком. Иди вперед, Анюта. Иди вперед, иди вперед. Когда ребенок проснется, ты вернешься. Ты вернешься, когда ребенок проснется. Ты забыла гостиницу, ты забыла все. Вот ребенок, бери его на руки, неси домой. Когда он проснется, ты придешь в себя. Ты тоже проснешься и никогда больше не вспомнишь про монеты.

Анюта взяла Феденьку на руки и понесла направо, а Ромуальд, чуть ли не приплясывая, побежал налево. Он сделал все, что мог, теоретически Анюта должна была выйти из транса, а как на самом деле — его мало беспокоило.

Ромуальд понимал, что Лео будет его искать. И первым делом отправится в ту комнатенку неподалеку от «Трансинвеста», которую он снял по ее распоряжению. Может статься, она там уже сидит и ждет.

Уходя по милости Лео от женщины, с которой жил, Ромуальд взял с собой только большую сумку с одеждой, с этой сумкой и вселился в комнатенку. Довольно много вещей осталось у той женщины. Пожалуй, следовало бы с ней помириться, но не сразу — Лео может и туда прислать своих людей. Зато в кармане — те евро, которые он получил в счет будущих услуг. Значит, можно уехать хотя бы в Бережинку, снять дешевый номер в гостинице и заняться разведением денег. А уехать на электричке. Мало ли — вдруг погоня? В автобусе пассажиров мало, Ромуальда запомнят. В электричке к концу рабочего дня пассажиров должно быть много — те, что работают в Протасове или торгуют на протасовском рынке, возвращаются домой. Толкотня, духота, но перетерпеть можно.

Так он и сделал. Сперва на минутку включил телефон и позвонил на вокзал в справочную, потом помчался со всех ног — очень ему подходящая электричка уходила через двадцать минут.

Гостиница называлась «Адмирал», хотя ближайшее море было, пожалуй, за полторы тысячи километров. Ромуальд, не имея при себе паспорта (паспорт остался у той женщины и, возможно, был уже изодран в клочья), переплатил за номер втрое.

И вот настал роковой час.

В номере не было стола, зато имелся стул, еще — прикроватная тумбочка. Ромуальд выложил монеты на тумбочку, сам сел напротив и задумался. Он ничего не знал о повадках монет, способных вступать в сожительство, да и никто не знал. Созерцание двухевриков длилось минут пять. Потом Ромуальда осенило — это же процесс интимный! Ну, кто станет заниматься таким при свидетеле? Разве что актеры порнофильмов.

Оставив монеты на тумбочке, он запер номер и пошел прикупить всяких мелочей — зубную щетку и пасту, мыло с мыльницей, новые носки, пакет кефира на ужин и на завтрак, батон белого хлеба, палку колбасы и нож, чтобы колбасу резать. Чаем можно было разжиться в гостинице. Обеспечив себя необходимым, Ромуальд подумал о роскоши. Роскошью была бутылка виски, и он сказал себе, что честно ее заработал.

Не имея понятия, сколько времени требуется «мальчику» и «девочке» на соитие, он битый час слонялся по Бережинке с пакетом. Наконец он вернулся в «Адмирал».

Монет на тумбочке не прибавилось.

Ужин Ромуальд устроил на подоконнике, немножко выпил, потом посмотрел телевизор и лег спать, полагая, что уж ночью-то монеты займутся делом. Ему снилось какое-то путешествие с банкиром Успенским и референтом Потапенко, но куда и зачем — он во сне вроде бы понимал, а утром забыл напрочь.

Монеты лежали так, как он их положил. Прибавления семейства не получилось. И тут-то Ромуальд запаниковал. Он решил, что Анюта его обманула, подсунула не те монеты. Это значило, что его талант гипнотизера дал трещину! Причем вторую — первая была, когда он не сумел вывести Анюту из транса.

И что получалось? Возвращаться в Протасов опасно — там его наверняка ищет Лео, чтобы потребовать отчета. А Лео — женщина с характером. Если она, не найдя Ромуальда, возьмется за дело всерьез и приведет к Анюте суггестолога, выписав его хоть из самой Москвы, история с выманиванием «мальчика» и «девочки» выплывет на свет божий.

Значит — что? Значит, нужно пытаться по-всякому! Нужно стоять на коленях перед монетами и умолять их совокупиться! Потому что деньги, полученные от Лео, рано или поздно кончатся, а где взять другие — Ромуальд не знал.

Смолоду Ромуальд работал в гадальных салонах и знал, какие фантастические обряды там изобретались, лишь бы клиентки деньги платили. Он подумал: что, если монеты нуждаются в обряде? Анюта об этом умолчала — ну так никто ее и не спрашивал! Очевидно, Лео или не знала об этом условии, или умолчала, чтобы он, Ромуальд, не понял слишком много!