предыдущей ночи, пересказанный ему Хёрстом, Патриком Ноланом и доктором Твистом, которые навестили его в воскресенье утром в его бунгало в Витингтоне.

Некоторое время он сидел неподвижно, ничего не говоря, а затем посмотрел на Хёрста, помятое лицо которого свидетельствовало, что он спал даже меньше, чем суперинтендант, если спал вообще. Патрик казался напряженным, но владел собой, а Твист выглядел нервным и озабоченным.

— Это абсурдно, — сказал наконец суперинтендант. — Этот человек мертв уже год, и я присутствовал на его похоронах. Готов поклясться, что в гробу лежал он и никто другой. Если потребуется, всегда можете спросить служащих похоронной компании…

— Не потребуется, — вмешался Хёрст. — Мидоус и молодой Хилтон также все подтвердили. — Но ясно, что где-то тут дело нечисто. Увы, если я могу так сформулировать: это не вопрос.

— Вы, должно быть, шутите, — парировал Редферн. — Как раз в этом вопрос. И если говорить о Мидоусе, что он сказал о теле? Как врач, я имею в виду.

— Прежде всего, нет ни малейших сомнений, что это Харрис. Молодой Хилтон подтвердил.

— Мы доберемся до сути всего этого! — кипятился Редферн, обычно считающийся самым спокойным из мужчин. — От чего он умер? И когда точно?

— Без полной экспертизы он, кажется, считает, что от раны в висок.

— Что? — воскликнул Редферн на грани апоплексического удара. — Человек умирает дважды — вам этого недостаточно? Вы пытаетесь сказать мне, что во второй раз он умер от той же раны, что и в первый? Это полное безумие!

Хёрст печально скривился.

— Я пытаюсь придерживаться фактов. Мидоус мог ошибаться в причине. Мы были там недолго, как вы понимаете. Но он непреклонен относительно срока: утверждает, что речь идет о нескольких днях, максимум неделе. И я достаточно знаю о предмете, чтобы подтвердить: он прав. И доктор Твист согласен.

— Таким образом, он умер приблизительно в то же время, что и его жена: в прошлый понедельник, если быть точным?

— Более или менее. Но вы не знаете всего, Редферн… Его видели около кладбища в пятницу днем и вчера на пересечении главной дороги в Хаттон и ответвления в поместье. Да, понимаю, как это звучит: человек умирает в прошлом году, затем во второй раз приблизительно неделю назад, а затем оживает снова, четыре дня спустя и…

— Остановитесь! — простонал суперинтендант. — Вы сведете меня с ума.

— Но есть еще вопросы, — продолжал Хёрст, который, очевидно, получал значительное удовольствие, наблюдая за кем-то другим, кто столкнулся с вихрем невозможностей. — Например, почему он возвратился в свой гроб? И как ему удалось привернуть крышку? Если только ему кто-то не помог… Или, перед укладыванием в гроб кто-то убил его (вторично), ударив в голову в то же место, куда пришелся первый удар, когда он упал из окна… И если так, почему? И не забывайте все остальное: пророчества Брайана (которого я начинаю считать невиновным) и комнату, которая заставляет людей чувствовать себя нехорошо, когда не убивает сразу, мокрый ковер, не говоря уже об ужасной смерти, от которой на волосок был Брайан и которая подтверждает предсказание дедушки Харви…

По мере того, как инспектор перечислял вопросы и гипотезы, его голос начал дрожать, и он даже не пытался убрать непослушную прядь со лба или вытереть пот. Он был похож на человека, потерпевшего поражение.

— Вот каково наше положение, Гектор. Вот ситуация, о которой я обязан доложить вышестоящему начальству.

В унылом небе, видимом из большого эркера, начали собираться облака и послышался звон колоколов деревенской церкви.

Редферн откашлялся:

— Прав ли я, что вы еще никому не сказали?

— Пока нет. И, откровенно говоря, мы не спешим. Если только вы не считаете…

Редферн быстро заверил их, что полностью с ними согласен.

— А как насчет вскрытия трупа?

— Я не думаю, что это скажет нам намного больше, чем мы уже знаем, — вмешался доктор Твист. — За исключением… а это мы можем проверить сами.

— О чем вы говорите?

— Вчера вечером Мидоус провел краткий осмотр. Но не раздевал тело. Таким образом, мы не знаем, есть ли на его животе шрам… от прошлогоднего вскрытия.

— Боже! — пробормотал Хёрст. — Об этом я даже не подумал. И если есть, мы не продвинемся вперед. Наоборот.

Твист не ответил, но вместо этого кивнул Патрику, который пристально смотрел на него.

— Я думаю, — сказал молодой человек, — есть нечто, объясняющее все… Доктор Твист, вы заметили что-нибудь на одежде трупа?

— Что именно? — вежливо спросил детектив с любезной улыбкой.

— Было кое-что в складке брюк. Я подобрал и неосмотрительно выбросил.

— Да? Это странно. Я не заметил, чтобы вы это сделали. Но неважно, пожалуйста, продолжайте.

— Уверяю вас…

— Неважно. Что это был за объект?

Патрик убедился, что все внимание приковано к нему. Спокойно он произнес:

— Деревяшка. Маленький кусочек дерева. Крохотный кусочек дерева!

Хёрст и Редферн закатили глаза, но Твист все еще улыбался. Через некоторое время он объявил:

— Что-то говорит мне, дорогой Нолан, что этот крохотный кусочек дерева включил у вас в голове некую лампочку, способную бросить свет на тайну, окружающую смерть Харриса Торна.

— Думаю, да. Да!

— Понимаете, — продолжал доктор Твист, пристально глядя на молодого детектива, — до сих пор у меня все еще были сомнения, но то, что вы только что мне сказали, отметает их. И я поздравляю себя с тем, что упросил Арчибальда не афишировать это дело, держать его между нами. Понимаете, что я имею в виду, Нолан? В какой-то степени я понимаю вас… даже восхищаюсь вами. В моей далекой юности я тоже… но здесь вы зашли слишком далеко!

Поскольку Патрик не поднимал глаз от пола, Хёрст и Редферн разрывались от желания услышать объяснения.

Лицо Твиста из любезного стало взволнованным:

— Друзья, я оказался перед необходимостью просить, чтобы вы проявили терпение. Я — мы с мистером Ноланом — дадим вам решение этого причудливого дела очень скоро. Все, что я могу сказать вам сейчас: смерть Сары Торн была убийством, преднамеренным и задуманным давно. Идеальное убийство, задуманное умом без совести, убийцей, который даже не заслуживает веревки, чтобы его повесить. Но самое худшее: нет ни крупицы доказательств, чтобы обвинить его. Отрицательное доказательство, да: под этим я подразумеваю, что преступление можно объяснить только одним способом, и он ведет нас к конкретному человеку. Но придется выставить напоказ всю правду, что не понравится многим среди нас. Фактически, правда не принесет хорошего никому. Именно поэтому я в нерешительности. Если бы только судьба смогла нам помочь!

* * *

Именно в эту минуту миссис Хилтон суетилась в своей комнате с редкой энергией. Если после смерти дочери она,