Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ни дня больше! Ты слышишь меня, Говард? Я не останусь здесь ни на день!
Мистер Хилтон нерешительно смотрел, как жена освободила два платяных шкафа в их комнате. Три чемодана, лежащие открытыми на кровати, заполнялись с поразительной скоростью. Он редко видел Дороти в таком состоянии, и чтобы она так неаккуратно обращалась с одеждой. Он хотел было что-то сказать, но инстинкт посоветовал ему промолчать.
— И когда я говорю «ни одного дня», это значит, что не позднее половины одиннадцатого мы должны быть в дороге.
Говард Хилтон хорошо знал жену. Впервые он видел, что глаза выдавали ее, вспыхивая гневом и открывшись шире, чем обычно.
— Конечно, дорогая, конечно. Но разве обязательно нужна такая спешка?
— Я знаю, что делаю, Говард. Через несколько часов мы будем далеко и больше не ступим сюда ни ногой. Никогда!
— Но мы не сможем взять все с собой прямо сегодня. Нам придется…
— Бесполезно спорить. Повторяю, я знаю, что делаю!
— Но имеем ли мы право? Разве полиция не захочет нас допросить?
— Пусть допрашивает. Но не здесь. И не стой столбом! Помоги мне!
— Это не слишком много, если я спрошу, куда мы едем?
— В любой отель, лишь бы подальше отсюда. У нас теперь есть средства, не так ли? Да, если подумать, у меня есть троюродная сестра, которая управляет превосходным отелем около Рочестера.
В тот момент в комнату вошел их сын с пепельно-бледным лицом.
— Фрэнсис, дорогой, ты выглядишь не очень. Как считаешь, сможешь отвезти нас в Рочестер в ближайшую пару часов?
Фрэнсис вяло кивнул и безучастно посмотрел на мать. Миссис Хилтон решила, что знает, что у него на уме.
— Ты тоже хотел бы уехать, но Паула не хочет, так?
— Нет, мама, совсем нет.
— Конечно же, вы не останетесь здесь? После всего, что произошло? Даже не говоря о прошлой ночи. Это было бы чистым безумием! Рано или поздно «тот, другой» выйдет из больницы и вернется сюда. Один Бог знает, что произойдет тогда. Прошу тебя, Фрэнсис, постарайся убедить Паулу.
Говард Хилтон сделал сыну осторожный знак не отвечать.
Миссис Дороти Хилтон интерпретировала молчание сына так, как ей было удобнее, и спросила его кислым тоном:
— Значит, Паула не поедет с нами?
— Нет… Она обещала Бесси поехать с ней днем и навестить Брайана.
Час спустя Фрэнсис загрузил багаж родителей в автомобиль и сел на сиденье водителя. Мать села рядом.
— Что ты там делаешь, Говард? — раздраженно спросила она. — Нам предстоит дальняя дорога.
Говард Хилтон стоял, положив руку на ручку дверцы и бросая последний взгляд на поместье. Несмотря на всё, что произошло, ему было грустно уезжать. В конце концов, были тут и хорошие времена. И кто позаботится о розах, которые он так холил и лелеял?
— Говард, мы ждем!
Мистер Хилтон постоял с комком в горле еще нескольких секунд, глядя на старый дом. Он был уверен, что видит его в последний раз.
И он был прав.
26
Около четырех часов Патрик, Паула и Бесси увидели, как доктор Твист вышел из комнаты Брайана. Криминолог кратко приветствовал их и сказал, что увидится с ними позже, вечером. Он казался озабоченным, но возбужденным и держал в руке сложенный лист бумаги, который Патрик принял за телеграмму.
Брайан лежал в кровати с головой, полностью обмотанной бинтами, кроме глаз, которые радостно вспыхнули при виде трех посетителей, и рта, который приветствовал их бодрой улыбкой.
— Друзья мои, — сказал он слабым голосом. — Я буду жалеть, когда встану. За всю жизнь ко мне не было столько внимания.
— О чем вы говорите, Брайан? — ответила Бесси с ласковым упреком. — Это же вы никогда не замечали нашего существования. Что говорит врач? Когда он позволит вам вернуться домой?
— Он сказал, что мне очень повезло, но я должен оставаться здесь еще два месяца.
Это было верно, поскольку визитеры поговорили с врачом перед встречей с доктором Твистом. К счастью, на лице жертвы были только легкие ожоги, но его руки и ноги сильно пострадали и заживление займет больше времени. Еще два месяца в больнице — это минимум. Однако, несмотря на внешность, у Брайана — крепкий организм, и он стоически переносил страдания, не дрогнув морально.
Патрик небрежно спросил Брайана, какова была цель посещения доктора Твиста.
Радостный свет в глазах больного тут же померк.
— Мы проговорили около двух часов. Он задавал мне определенные вопросы о… картах, но я предпочел бы об этом не говорить. Непосредственно перед тем, как вы прибыли, кто-то принес ему телеграмму. Он прочел ее и очень заволновался, но не сказал мне, о чем она.
Видя, что Брайан сам начинает волноваться, Бесси сменила тему, но успела бросить на Патрика осуждающий взгляд.
Немного позже Паула объявила, что хочет выйти наружу покурить и спросила Патрика, не будет ли он так любезен, чтобы составить ей компанию.
Они молча вышли в сад и сели на скамью. Паула нервно курила сигарету, а затем объявила угрожающе спокойным голосом:
— Тебе не кажется, что самое время сказать мне правду?
— Но… какую правду?
— Правду о ваших отношениях с Бесси. Поскольку ясно как день, что вы не любите друг друга.
— Что ты такое говоришь, Паула?
— Правду. Только правду. Она не любит тебя, а ты не любишь ее. Это не означает, что вы не нравитесь друг другу. Все было довольно убедительно… в начале, по крайней мере. Но сейчас нужно быть слепым, чтобы не видеть: она любит Брайана, любит сильнее, чем даже тогда, когда была с Мидоусом.
— Куда ты клонишь? — воскликнул Патрик, воздевая руки к небу. — Она жалеет беднягу в том состоянии, в котором он находится.
— Жалеет? Ты видел, как она смотрит на него? Или я идиотка, или эта женщина только что поняла, что встретила мужчину своей жизни… или, точнее, что Брайан — именно тот, кто ей нужен. Забудем о нюансах. Ты не мог этого не заметить, и все же ты не расстроился… напротив, кажется, ты даже рад. В последний раз, Патрик, что происходит?
Синий Тростник собрался возразить, но сдержался и откинулся на скамье, глядя на парк. Чуть подумав, он решил признаться. Глубоко вздохнув, как пловец, собирающийся нырнуть, он сказал:
— Я могу объяснить это в трех словах, Паула: я люблю тебя.
— Именно этого я и боялась.
Ее слова звучали не ласково, но и не убедительно. Розовые щеки (от холода?)
