— Хорошо, — согласно кивнул. — Я попросил тебя заехать ко мне из-за Мары.

Вик так и знал. Причина, не дававшая ему покоя в последнее время, теперь беспокоила и Роберта. За спокойным выражением лица тот смог рассмотреть напряжение. Темные глаза друга заострили внимание на Вике, прожигая насквозь.

— Говори, — произнес Виктор и отвернулся в сторону.

Он опасался того, что Боб сможет увидеть его. Его эмоции. Заглянет внутрь и вытащит наружу то, что касалось только Никольского и его маленькой красивой помощницы.

— Я знаю, что Вероника помогла Маре устроиться к тебе, — заговорил Боб. — Но я хотел бы попросить тебя, чтобы ты уволил ее. По любой причине.

Ладони Виктора сжались в кулаки.

Громов требовал от него отказаться от Мары. От девушки, которой он стал одержим. Неужели, что-то рассмотрел, понял? Еще один Громов хочет отнять у него женщину. Виктор горько усмехнулся.

— Нет, — спокойно ответил Никольский.

— Черт, Вик, — почти прорычал Роберт, и его видимое спокойствие спало, обнажив истинное лицо.

Лицо, которое он всегда прятал за образом веселого, доброго здоровяка. В их золотой четверки самым опасным считали Виктора, за его талант делать деньги из воздуха, прогибать под себя даже несговорчивых клиентов, и тем более безболезненно расправляться с конкурентами. Во многом их бизнес был построен стратегом Никольским. Но мало кто знал Боба таким, каким он был на самом деле.

— Она моя, — Вик не изменил тона, игнорируя бас друга.

— Оставь девчонку в покое! — прогремел Боб и треснул кулаком по столу.

Приложи он еще немного силы, и от удара потрескалась бы столешница. Никольский усмехнулся, поворачиваясь к другу.

— Боб, я сказал, что она моя. Это значит, что Мара будет со мной, не зависимо от того, что ты думаешь по этому поводу. И если тебе больше нечего со мной обсудить, то я поехал.

— Вик, — чуть тише, но с прежним рычанием произнес Громов, — ты ее обидишь. Ты сделаешь ей больно. Она и так пострадала сильно в прошлом. О ней нужно заботиться, носить на руках, а не заставлять таскать эти дурацкие туфли. Ты ведь даже не знаешь, через что она прошла.

Никольский задумался. В первые дни он обращал внимание на ее внешний вид, который в принципе соответствовал стандартам компании, но небольшая хромота преследовала девушку. А после того, как он рассмотрел в ней ту самую личность, которой теперь дорожил и желал обладать, все ее блеклые костюмы отошли на задний план. Он видел лишь ее лицо, мягкую улыбку, бездонные глаза с искорками.

— Тебя беспокоят ее туфли? — наигранно удивился мужчина. Роберт что-то проворчал себе под нос. — Боб, я понимаю, что вы в прошлом были знакомы. Ты учился у ее отца. Но она больше не маленькая девочка, которая сломала тебе нос. Сейчас она работает на меня. И если бы ее не устраивало это, Мара давно бы ушла.

— У нее терпения вагон и маленькая тележка, — резко отозвался Роберт. — Она терпит тебя, Вик.

— Не думаю, — пожал плечами, поднимаясь со своего места.

— Значит, не послушаешь меня?

Никольский покачал головой.

— Я уже ответил тебе, — вместо того, чтобы злиться на Роберта, Виктор хотел рассмеяться. — Маргарита Некрасова моя. И это не обсуждается.

— Если ты ее обидишь, то я буду вынужден защищать Мару, — неприкрытая угроза звучала в раскатистом словно гром голосе друга.

— Договорились, — с ухмылкой на губах произнес Вик и покинул офис Громова.

Направляясь на парковку к своей машине, Виктор пытался понять, почему все обернулось так. Раньше бы он сдался, наплевав на женские чувства. Не получилось, значит так и должно быть. А теперь он превратился в одержимого мальчишку, готово подраться с другом за ее сердце. И если им придется сойтись в настоящей драке, то Вику не пережить. Боб не оставит от него и мокрого места. Огромными кулачищами он перемелет его кости, вырвет сердце и растопчет его. Впервые Никольский был готов бороться за себя. Не спасать чужие жизни, не управлять другими людьми. Не покупать женскую любовь, хотя любви там и подавно не было. Он наконец-то захотел что-то для себя. И никакие угрозы от Громова не помешают ему добиться поставленной цели.

Заводя мотор, Виктор хотел поскорее вернуться в офис, встретить там Мару, услышать ее тихий спокойный голос. Возможно, немного поспорить, случайно коснуться. Ощутить ее дрожь, ее тепло. Накрыть ее губы нежным поцелуем. Такая как она заслуживала, чтобы наслаждаться, дарить, а не брать. И он одарит девушку своим вниманием, лаской, подарками. Но возьмет в ответ немного больше. Не только ее тело, но и душу. Она будет его вся, без остатка.

Никольский вернулся в дурном расположении духа. Попутно бросил несколько резких замечаний, отчитал Инну за задержку с отчетами и выдал мне кучу заданий на ближайший день.

Поспешно записывая за ним каждое слово, я чувствовала, как между нами неожиданно выросла стена. Высокая, бетонная, которую не пробить взглядом. Холодные слова, твердый голос, пустые глаза. Вот что теперь было между нами.

Задумавшись, я начала искать причины в себе, но так ничего и не обнаружила, с трудом выполняя задания босса, пока он срывался на своих подчиненных. Виктор устроил срочное собрание для руководителей отделов, отчитал каждого, загрузил работой и выпроводил прочь. Целый день в приемной было суетливо и шумно. К Виктору выстроилась очередь сотрудников, которые обреченно вздыхали, переступая порог его кабинета.

— Давно у нас такого не было, — прошептала Инна, провожая взглядом главного бухгалтера, покидавшую обитель Виктора со слезами на глазах.

Вечером, когда по привычке задержалась на работе, выпроводив секретаря домой, я боязливо постучала в дверь начальника, намереваясь устроить тому допрос с пристрастием.

Но меня проигнорировали. Точнее, просто выпроводили прочь в довольно грубой форме. Виктор огрызнулся и указал на дверь, стоило мне появиться перед ним и начать говорить.

Со словами «не твое дело», он вернулся к новому планшету, просматривая очередные отчеты, которые сыпались сегодня из всех отделов. Я молча покинула кабинет, забрала сумку и вернулась к себе.

Настроение было на нуле. Ни горячий душ, ни плотный ужин не улучшили его. Скудная переписка с Таней привела к тому, что нам следует чаще общаться, но я не могла назначить с ней день, чтобы отправиться в кино, в которое мы так и не сходили, опасаясь, что снова понадоблюсь начальству в самое неподходящее время. Таня старалась выглядеть спокойной и понимающий, но я смогла прочесть между строк ее обиду. Так хотелось сказать подруге, что сама в расстроенных чувствах. Но больше всего я запуталась.

Еще накануне мне казалось, что мы смогли с Виктором договориться, а сегодня он был для меня чужим человек. Может, я все придумала? Насочиняла? А он, взрослый здравомыслящий человек, понял, что возиться со скромницей-девицей плохая затея и решил порвать наши отношения? Хотя, я была не прочь, если бы Виктор сказал мне об этом, а не отвергал в подобной манере.