— Конечно, стоит. Я настаиваю. Знаете, мне нравится меняться — это так забавно…

Экономка улыбнулась и положила ленту в свою корзину.

— Миссис Орлинг не сможет устоять. Думаю, пряжа будет у вас к ужину.

Отлично! София просияла! До Рождества оставалось еще три дня, и она должна была успеть. Да-да, надо побыстрее вязать — только бы не вспоминать о том, что происходило сегодня… Адам много общался с леди Кэролайн, и для Софии это было ужасно неприятно…

Девушка посмотрела вслед уходившей экономке. Затем допила остывший чай и взялась за спицы. Следовало сосредоточиться на том, что она могла сделать — то есть довязать три шарфа для своих друзей.

Как обычно, думая об Адаме, София невольно улыбалась. Он проводил с ней каждую ночь в последнее время. Ей будет не хватать его как в постели, так и в жизни.

Час спустя кто-то постучал в ее дверь.

— Входите, — сказала девушка. Она накинула на вязание одеяло и положила книгу на колени.

Обри Берроуз осторожно приоткрыл дверь, затем вошел в ее комнату.

— Надеюсь, не помешал, — произнес он с радостной улыбкой.

— Конечно, нет. Я просто читала.

Приблизившись, Обри наклонился, чтобы прочитать название книги.

— Робинзон Крузо? Решили сбежать в тропики из снежной ловушки?

— Я не чувствую себя в ловушке, — ответила София. — Здесь очень красиво.

— Это точно. — Обри пристально взглянул на девушку и, не дожидаясь приглашения, опустился на стул возле нее.

София мысленно вздохнула. Она хорошо знала такие взгляды. Как правило, они предшествовали разговорам о том, что она — красивая девушка без положения в обществе и поэтому нуждается в защите. Такие разговоры частенько происходили в клубе, где на ее стороне были строгие правила и охранники.

— Тебя что-то связывает с Гривзом? — спросил Берроуз через секунду-другую.

София посмотрела в окно, за которым бушевал ветер. Непогода усиливалась. Как там сказал Адам? Кто не уедет до десятого января, останется здесь до февраля. Она собиралась уехать четвертого.

— Нет, меня ничто ни с кем не связывает, — ответила девушка.

— Я так и думал. — Обри улыбнулся. — Для него это все равно что встречаться с женой торговца рыбой. Все будут чувствовать от тебя рыбный запах.

— Вы о чем? — София захлопнула книгу. — Это вы таким способом пытаетесь меня завоевать?

— Как тебе такой способ? — Берроуз достал из кармана прекрасное жемчужное ожерелье. — И это — только начало.

Несколько мгновений София молча смотрела на сидевшего перед ней мужчину. Потом тихо проговорила:

— А для чего жене торговца рыбой жемчуг и прочие побрякушки?

— Ты серьезно? — Берроуз с удивлением взглянул на девушку. — Ну… она может продать их, чтобы купить еду и одежду.

— Но у нее ведь есть муж — торговец рыбой. И рыба, видимо, тоже имеется. А запах — он всегда останется при ней.

Берроуз бросил ожерелье на стол между ними.

— Я не хотел тебя обидеть, София. Ты красива и способна на большее, чем сидеть за карточным столом и дразнить мужчин грудью.

— Я своей жизнью вполне довольна, — ответила девушка.

— Но это же смешно! — Берроуз повысил голос. — Назови цену сама.

— Моя цена — это моя симпатия к мужчине. А теперь, если вы меня извините… Я хотела бы закончить главу до обеда.

Он подался вперед, и его губы скривились в злобной усмешке.

— Я должен понравиться тебе? Да ты должна быть благодарна, что я считаю тебя привлекательной! Какая от тебя еще может быть польза?

София вздохнула. И это она уже слышала неоднократно.

— Очевидно, вы считаете, что во мне все-таки есть какая-то польза, иначе не пришли бы сюда торговаться. Но я не продам себя вам, мистер Берроуз.

Обри Берроуз вскочил на ноги. Схватив со стола жемчуг, он затолкал его обратно в карман и прокричал:

— Через пять-десять лет ты уже будешь не настолько молода и красива, чтобы работать в «Тантале»! Тебе придется продавать себя на улице, причем гораздо дешевле, чем я сейчас готов заплатить!

С этими словами он вышел из комнаты. И в тот же миг вошла Милли.

— Не слушайте этого ужасного человека, мисс София, — проговорила экономка, прижимая девушку к груди. — Вы задели его гордость, поэтому он пытался обидеть вас.

— Он не сказал мне ничего нового. — София пожала плечами. — Но он совершенно ничего обо мне не знает.

София прекрасно знала, что не сможет всю жизнь работать в клубе. Ведь средний возраст клубных девушек — двадцать один год, а ей уже исполнилось двадцать три. Но у нее был банковский счет, на который она постоянно откладывала деньги, чтобы потом, когда ей придется уйти из клуба, купить небольшой магазин в каком-нибудь маленьком городке, подальше от Лондона, где ее никто не знал. Но все эти планы она строила еще до того, как в ее жизнь вмешался отец…

— София, что с вами?

Девушка очнулась от раздумий.

— Нет-нет, ничего. Я в порядке, Милли.

Экономка покачала головой.

— А я вижу, что не в порядке. Зачем вы его слушали? Он ведь ничтожный человек с крошечными яйцами. Пытался купить ваше молчание, чтобы вы не смеялись над ним в постели с его светлостью.

София расхохоталась.

— О, миссис Брукс!..

Экономка подмигнула девушке.

— Обещайте мне, мисс София, что забудете о том, что он говорил.

— Я обещаю, Милли. Конечно забуду.

— Вот и хорошо. Знаете, у меня есть для вас кое-что. — Экономка протянула Софии клубок темно-зеленой пряжи. — Миссис Орлинг благодарит за ленточку и говорит, что это как раз то, что она хотела подарить внучке на Рождество.

— Милли, спасибо вам огромное! И не только за пряжу…

Экономка утерла слезинку, скатившуюся по ее щеке, и тихо проговорила:

— Знаете, у меня ведь могла быть дочь вашего возраста. Ну… если бы отец Адама Басвича предпочитал светловолосых женщин.

«Значит, Милли служила здесь еще во времена бывшего герцога?» — подумала София.

— А вы хорошо его знали? — спросила девушка.

— Ну, не то чтобы знала… — Экономка прижала к груди руки. — Этот человек мог так посмотреть на тебя, что просто… Даже те, кто никогда не верил в бога, верили в дьявола после встречи с девятым герцогом Гривзом.

— А как же десятый герцог Гривз?

Лицо служанки прояснилось.

— У него есть характер, и иногда меня бросает от него в дрожь, но я знаю его с детства, поэтому точно знаю, что он хороший человек.