– Да что вы говорите! Как обидно! А вы не пробовали поискать что-то здесь?

– Пробовал, конечно. Но, вы знаете, для иностранца найти здесь работу очень непросто. А сейчас много безработных и швейцарцев. Так что шансов у меня практически нет…

– Да, ситуация сейчас не самая благоприятная. Уж кто-кто, а я это знаю.

– Вы? А вы что, ищете работу?

– В каком-то смысле да. Только не себе. А другим. И не я, а моя жена. Она работает в агентстве по трудоустройству. Так что я знаю ситуацию, так сказать, из первых рук. Но даже и сейчас можно найти что-то. Все зависит от профессии. А вы кто по образованию?

– В России я работал в Институте океанологии.

– А здесь чем вы занимались?

– Последние несколько лет работал в Комиссии по оказанию помощи затапливаемым территориям.

– Не может быть! – Альбер как-то странно посмотрел на Сергея. – Моя фирма уже много лет сотрудничает с вашей комиссией. Надо же, чтобы именно вы спасли меня на озере!

– Почему это вас удивляет? Просто я не смог найти что-то по специальности. – Сергей не хотел вдаваться в детали той работы, которую он выполнял в комитете.

Но, казалось, Круч даже не слушал его объяснения. Он явно о чем-то думал.

– Просто я оказался в нужное время в нужном месте. Так ведь говорят? – улыбнулся Сергей.

– А вы не заметили ничего странного тогда, на озере? – Альбер внимательно посмотрел на Сергея.

– В каком смысле? Вся ситуация была странной, вернее, необычной. – Сергей по-прежнему не понимал, к чему клонит Альбер.

– Мачта моего паруса вдруг сломалась. Никогда ничего подобного не было. Я чуть не утонул.

– Бывает невезение. На озере был сильный ветер, парус… – Сергей вдруг осекся. – Подождите… Вы сказали, что мачта паруса неожиданно сломалась. Так?

– Да.

– Вы знаете, я на следующий день вернулся на озеро, хотел найти свою доску. Я обошел ту часть озера, куда дул ветер. Своей доски я не нашел, но там в одном месте лежала мачта с парусом. Я их осмотрел, думал, от моей доски. И меня удивила мачта, вернее, слом. Или срез. Не знаю, как объяснить. Но сначала он был очень гладкий, где-то на треть, а потом шла менее ровная часть. Как будто сначала пилили, а потом уже просто нажали и обломали. Я еще подумал – какие-то ребята доску себе отпилили и унесли, а мачту оставили.

– А парус какого цвета? – Голос Альбера звучал напряженно.

– Парус был весь порван. Но там оставались куски ткани. Фиолетовой. Постойте, так это же ваш…

– Да, у меня парус был фиолетовый. Неужели надпилили мачту, когда я отходил? – Альбер судорожно загасил сигару. – Когда вы начинали кататься, вы не заметили на берегу мужчину, явно восточной наружности? Небольшого, худощавого, с усами?

– Нет… – Сергей задумчиво смотрел на Альбера. – Когда начинал – нет. А вот когда вас увозили, то на берегу стояло несколько человек. По-моему, там был один вроде того, что вы описываете. И потом, когда я сидел в кафе, он там был. Я еще подумал, какая у него то ли шапка, то ли берет странный.

– Необычный головной убор… – Голос Альбера еще более напрягся. – Такой, как афганцы носят?

– Да, действительно, очень похоже. А в чем все-таки дело?

– Вы подтвердили мою догадку о том, что меня пытаются убрать.

– Вас? Убрать? Почему?

– Я могу только догадываться. И думаю, это связано с вашей комиссией.

– Каким образом?

– Компания, в которой я работаю, выполняет для вас большие заказы в Южной и Юго-Восточной Азии. Готовим инженерные решения для строительства дамб и других заградительных сооружений в этих странах. Недавно я был в командировке в некоторых странах, совершенно по другому поводу. Но так получилось, что в Бангладеш у меня был небольшой простой, и я решил заодно поехать посмотреть места, где должны были реализоваться наши проекты.

– И что же вы увидели?

– Я не могу обсуждать с вами дела, касающиеся моей фирмы. Скажу только одно. После возвращения из этой поездки и началась серия инцидентов.

– Может быть, следует обратиться в полицию?

Круч ничего не ответил. Сергей повернулся и увидел, что в комнату вошла Маргарет. Альбер выразительно посмотрел на Сергея и сказал, уже обращаясь к жене:

– Маргарет, вот этому молодому человеку срочно нужно подыскать работу. Он океанолог. Знает, естественно, русский, прекрасно владеет французским. Английский у вас есть?

– Да, английский даже лучше. Французский я уже здесь выучил.

– Посмотрим, Маргарет, насколько ты любишь своего мужа. Найдешь ли ты работу человеку, который спас мне жизнь? – Альбер произнес эти фразы нарочито патетически.

Сергей думал, что Маргарет ответит сейчас что-нибудь в шутливом тоне и разговор на этом закончится.

– Вы говорите, океанолог… – Женщина задумалась на несколько минут. – Кажется, смогу, – совершенно серьезно произнесла она. – Как ни странно, но несколько недель назад ко мне в агентство обратились из одной компании. Важно, что им нужен специалист вашего профиля с русским языком. У них какой-то совместный проект с Россией. Так что я завтра же позвоню и отрекомендую им вас в наилучшем виде.

Все происходило так стремительно, что Сергей не был уверен, воспринимать ли ему всю эту ситуацию всерьез. Маргарет, видимо, по-своему поняла его колебания.

– Вы не думайте – у меня одно из самых солидных заведений в Женеве. Если я вас рекомендую, то считайте, что работа у вас в кармане.

– Это же такая удача! – подхватил Альбер. – Я всегда верил в случай. А здесь – просто судьба. Надо же было так случиться, чтобы вы меня спасли на озере, а теперь мы вас спасем, – было видно, что Альберт искренне радуется возможности отблагодарить нового знакомого.

– Я вам очень признателен. Только я действительно в Москву собрался. Я не уверен, что хочу здесь оставаться, – почему-то слово «спасу» больно резануло Сергея.

– А в России чем вы будете заниматься? У вас есть что-то на примете? – поинтересовалась Маргарет.

– Нет, но… – Сергей даже не смог закончить предложение.

– Да вы что! Не делайте глупости! – оборвал его Круч. – Это очень серьезная компания. А в России ситуация по-прежнему непростая и нестабильная. И тысячи и тысячи людей мечтают уехать. Не мне вам рассказывать…

И Альбер начал пространно рассуждать об экономических проблемах России. Чувствовалось, что эта тема его действительно волнует, и он рассуждает о ней со знанием дела. Но Сергею разговор становился все более и более неприятен. Особенно его раздражал нравоучительный тон швейцарца. Вроде бы все, что говорил Круч, было справедливо, но одно дело – самому критиковать то, что происходит у тебя в стране или обсуждать это со своими же русскими, и совсем другое – слышать это от иностранца.