Про флот Вилли сообщил с такой миной, что было ясно – это он исключительно из вежливости. Ну да, по сравнению с темпами развития германского флота наши выглядели, мягко говоря, бледно.

– Но был и еще один немаловажный фактор, – продолжал вещать кайзер. – А именно – Германия, в моем лице категорично заявившая, что всякий, посмевший напасть на моего царственного кузена Александра, будет немедленно иметь дело и со мной тоже.

Как же, подумал я, помню. Именно так все и было – не официальное заявление германского МИДа, а речь слегка выпившего кайзера при спуске на воду очередного крейсера. Ну типа, если все пойдет как-нибудь не совсем так, как хотелось, можно будет сказать, что Вильгельма неправильно поняли. Хотя, конечно, даже такое выступление свою роль сыграло.

Однако не меньшее значение имела позиция Франции. Как раз тогда она предпринимала судорожные шаги по сближению с Россией, и кое-что у нее даже получалось.

Таким образом, из Лондона ситуация выглядела так. Если Япония объявит войну России, то воевать ей почти наверняка придется еще и с Германией. Вильгельм – он такой, трудно предугадать, что ему взбредет в голову. Без прямой военной помощи Англии исход борьбы будет очевидным. Но и с ней получается не очень хорошо, ведь за немцев в принципе может вступиться Австро-Венгрия, а за русских – Франция, если они ей пообещают что-нибудь серьезное! Такое хоть и маловероятно, но все же возможно, лягушатники те еще политические проститутки.

Ну и мое воздушно-подводное шоу тоже сыграло какую-то роль, с этим трудно спорить.

В общем, тогда бритты решили не рисковать и придержали японцев. А теперь, значит, Вилли надеется на мой ответный шаг? Вполне справедливо, и осталось только услышать лично от него, чего ему надо.

– Я хочу дать ясно понять лимонникам, – наконец добрался до сути Вилли, – что в случае поддержки ими французов по вопросу о Марокко Германская империя немедленно признает Трансвааль и установит с ним дипломатические отношения. И надеюсь, что ты готов пусть и не напрямую, но достаточно явными намеками заявить то же самое.

Ну что же, вполне ожидаемо. Это дело Вильгельма, и он, понятно, хочет вести сольную партию. Мне же от Марокко ничего не надо, даже мандаринов, потому что я их не очень любил в прошлой жизни и не изменил своего мнения в нынешней. И, раз уж Вильгельм предлагает мне место в подтанцовке, я не против. Спляшем как-нибудь с господином президентом, который, в отличие от другой истории, еще жив – возможно, что и медленный танец времен моей первой молодости. Вот только, нашептывая дядюшке Крюгеру на ушко что-нибудь соблазнительное, желательно все время помнить, что его зовут Пауль, а не Фредди. А то не хватало еще такое ляпнуть по невнимательности.

Вот что женитьба-то животворящая с человеком делает, думал я, глядя на вытянувшегося по стойке «смирно» Куликовского. Еще месяц назад при виде него у многих появлялась мысль: да кто же этому неоперившемуся юнцу догадался присвоить капитанский чин? Сейчас же если и возникал вопрос, то практически противоположный. Почему этот солидный авиационный капитан до сих пор не полковник?

– Вольно, капитан, присаживайтесь и чувствуйте себя как дома. И, если вам не трудно, удовлетворите мое любопытство – чем же вам не угодил уставной «пэ-эр», что вы ходите с «маузером»?

Сейчас, разумеется, собеседник был с пустой кобурой, оружие при входе в Гатчинский дворец положено было сдавать всем. Так что «маузер» остался на проходной – весьма весомая дура с отвратительным балансом и рукояткой, лично мне более всего напоминавшей фарфоровую ручку бачка унитаза начала шестидесятых годов. Кто постарше, должен помнить – бачок сверху, а вниз свисает ручка на цепочке, и за нее нужно дергать. Даже, помнится, стишок про это какой-то был.

– Привык я к нему, ваше величество, в Африке. Прошу разрешения и здесь носить его в качестве личного оружия.

– Мы же одни, так что – Александр Александрович. Можно Сан Саныч. Ладно, носите, раз уж привыкли. А позвал я вас вот зачем. Великий князь Александр Михайлович хочет видеть вас своим заместителем по летной части. Это полковничья должность, так что подполковника вы получите довольно быстро, ну а там как служба пойдет. Но есть другое предложение – пилотом в личный его императорского величества авиаотряд. Это не совсем то, что можно подумать. Отряд, хоть это и не афишируется, довольно большой. В него входят не только экипажи бортов номер один и номер два, но и заводские испытатели в Твери, и уже три эскадрильи штурмовиков, которые недавно начали разворачиваться в полки. Вам же предлагается должность пилота-испытателя на Тверском авиазаводе. Не слышали про него? И правильно, он секретный. Расположен, кстати, не в самой Твери, а в десяти километрах от нее, и считается вагоноремонтным. Там производятся значительно более совершенные машины, чем «эм-два».

– Теперь понятно, почему «эмки» десять лет подряд выпускались в почти неизменном виде и мизерных количествах, – кивнул Куликовский. – Разумеется, я предпочел бы пойти испытателем на завод.

– Не спешите, тут есть две тонкости. Первая, возможно, не имеет для вас большого значения, но я ее все же озвучу. Подполковника вы там получите не так скоро, как у Сандро. И вторая. Тверь – это все-таки не Питер. Кроме того, авиазавод даже и не в Твери, жить вам придется в закрытом городке при нем. Вы об Ольге подумали?

– Простите, а закрытый – это как?

– Примерно как в Гатчине. Гости допускаются только по предварительной записи, жители могут в любое время городок покидать, но обязаны всякий раз сообщать на контрольно-пропускном пункте, куда и ориентировочно на какое время они отправляются.

– Ольга не раз говорила, что поедет со мной хоть на край света, – слегка обиделся за благоверную Куликовский. – Ей не нужны великосветские развлечения, тем более что в этом городке мы, наверное, будем жить не в землянке и не в палатке.

– Да, поначалу в стандартном четырехкомнатном доме, а потом видно будет. И, раз с местом дальнейшей службы мы с вами определились, давайте перейдем к ее сути. Надеюсь, вы понимаете, что своим последним полетом вы доказали эффективность корабельного базирования авиации. Вот в этом направлении вам и придется работать. Для начала – как вы представляете себе боевой авианесущий корабль? Не поверю, что вы не размышляли на эту тему.

– Конечно, Александр Александрович, размышлял, чем же еще в плавании от Дурбана до Гамбурга заниматься. И пришел к выводу, что самоочевидным является следующее. Сам корабль – большой быстроходный транспорт наподобие, например, «Смоленска». На нем установлены четыре или пять катапульт для запуска самолетов. И еще один кран в дополнение к тому, что стоит на корме, для подъема самолетов с воды. Базироваться на корабле такого размера сможет до двадцати машин. Это я описал самое очевидное решение задачи. Оно пришло мне в голову первым – и, я так думаю, наверняка быстро придет еще кому-нибудь.

– Немцам уже пришло, они сейчас спешно именно такое и проектируют, – подтвердил я.