Двенадцать месяцев перед Лондоном я готовил Эллисон побеждать хаос в голове. Конечно, я не хотел, чтобы она стала менее общительной: добрый и веселый нрав делает Шмитти прекрасным товарищем по команде. Но когда приходит время тренировки, я побуждаю ее отключиться от посторонних разговоров, а иногда даже прошу сесть отдельно и нарисовать в воображении свой стиль плавания. Как только она возвращается в воду, результат налицо. Это как будто дает ей толчок.

В конечном итоге наша работа не прошла даром. На каждом утреннем отборочном этапе Эллисон точно знала, как она будет плыть. На каждом вечернем финале – тоже. Она оказалась способна не терять сосредоточенности всю неделю соревнований. Ее лондонские трофеи тому доказательство.

Вы, наверное, слышали старую поговорку: «Кто умеет – делает, кто не умеет – учит». Великие спортсмены тоже часто посмеиваются между собой: «Кто может – выигрывает медали. Кто не может – тренирует».

Верно ли это утверждение в моем случае? Мне хочется думать, что моя собственная карьера в плавании была довольно удачной. В последний год выступлений за Университет Флориды я поставил личный рекорд на 100 метрах баттерфляем. Приятный финальный акцент.

Поэтому я знаю, каково приходилось Эллисон Шмитт: выходишь, стараешься – и не достигаешь цели. Как мы только что выяснили, Эллисон сложно было сосредоточиться. А вот я просто сдерживал себя и упустил хороший шанс. Позвольте мне поведать, как это было.

Я уже рассказывал, что в детстве мечтал последовать примеру своего кумира Леонарда Бернстайна и играть невероятную музыку со сцены Нью-Йоркской филармонии. Мама с папой заинтересовали меня игрой на фортепиано, и я очень рано полюбил музыку. Когда ноты, аккорды и гаммы начали удерживаться у меня в голове, мое желание сочинять, дирижировать, как и мое стремление к большой сцене, разгорелось по-настоящему.

А потом было то сокрушительное выступление.

Дело было так. Стоял весенний день. Я учился на втором курсе в Университете Флориды. У нас проводился конкурс, победитель которого должен был стать дирижером симфонического оркестра. Направляясь на прослушивание, я твердил себе: «Ты должен всех сразить». Я чувствовал абсолютную уверенность в себе, даже самодовольство. Но, войдя в студию звукозаписи, вместо оркестра я обнаружил там преподавателя, который, как оказалось, будет оценивать мои дирижерские способности. Мне надо было махать руками и палочкой под оркестровую музыку из колонок.

Включили запись Второй сюиты фа мажор британского композитора Густава Холста. Я тут же начал яростно размахивать руками, колоть палочкой, бить по воздуху, как Джо Фрейзер по боксерской груше. Так продолжалось до самого конца, и, когда музыка утихла, по лицу у меня струился пот.

После прослушивания профессор сказал мне:

– Вы самый музыкально одаренный человек из всех, кого я сегодня видел.

– Спасибо, – ответил я немного застенчиво, но в душе сделал победный жест.

Потом он добавил:

– Вы как будто дирижировали тысячей музыкантов. Вы были похожи на Леонарда Бернстайна.

Я возвращался домой невероятно довольный собой.

Это чувство сохранялось как минимум сутки.

На следующий день я пришел посмотреть на список победителей. Меня там не оказалось. Как же так? Это же мое будущее! Я собирался этим заниматься до конца своих дней! Я был так подавлен, что немедленно сменил специализацию с музыки на психологию.

Что произошло? Впоследствии я узнал, что профессор счел меня одаренным, но чересчур театральным. Он был прав. В тот день я – двадцатилетний студент с некоторым опытом в музыке – должен был показать, что способен дирижировать вузовским оркестром. От меня не требовалось изображать нового Бернстайна. Я позволил разуму, эмоциям и самомнению помешать проявиться таланту.

Я сдержал себя.

На спортивных мероприятиях такое происходит постоянно.

Баскетболист в самый ответственный момент промахивается в штрафном броске, хотя делал это тысячи раз. Теннисист допускает двойную ошибку при подаче во время решающего тай-брейка. Бейсболист не ловит третий страйк в конце игры, хотя все базы заняты. В другой ситуации эти спортсмены повели бы себя иначе. Что же заставляет нас допускать столь грубые ошибки? Они возникают в критически важных ситуациях, когда давление сильнее, чем обычно.

Спортсмены не единственные жертвы стресса. Многие политики на важнейших дебатах избирательной кампании говорят какие-то глупости. Лучшие студенты-юристы проваливаются на экзаменах на статус адвоката. Даже актеры не исключение. Аль Пачино однажды рассказал писательнице Клаудии Пирпонт: «Мне знаком этот кошмар. Несомненно. Каждый актер его знает. Ужас, когда ты стоишь перед зрителями и… теряешься. Когда ты выходишь и забываешь свою роль».

Сдерживать себя – это потерять способность действовать под давлением психологических, а не физических причин. Этим страдают люди, которые хороши в своем деле, пока оно не становится слишком сложным. Обстоятельства берут над ними верх. Они забывают, что пришли просто делать то, чему учились и что отрабатывали на тренировках, и вместо этого пытаются заглянуть в будущее и зацикливаются: «А что случится, если у меня не выйдет?»

Если вы сталкиваетесь со стрессовой ситуацией, оставайтесь верны себе и своему плану. Держитесь за настоящее и делайте то, что оттачивали неделями и месяцами. Если следовать этому рецепту, желаемый результат должен появиться.

За всю карьеру Майкл не сдерживал себя ни разу. Всегда ли он выигрывал? Не всегда, но только из-за того, что противник в день соревнований был сильнее. Майкл не страдал от грубых ошибок, потому что целью для нас всегда было время, а не победа. Он сосредотачивался на том, что находилось в его власти. Конечно, я ставил целый ряд задач, которые в идеале должны привести к золоту, но прежде всего нас интересовало качественное плавание.

Майкл говорит, что ненавидит проигрывать, и это правда. Но на самом деле он ненавидит недотягивать. Если тебя кто-то победил – это одно. Но проиграть самому себе… этому нет оправдания.

Я уже немного рассказал о Чейзе Калише, и вы знаете, что он может стать следующим великим пловцом, которого даст миру наша программа. Я сомневаюсь, что у нас когда-нибудь появится второй Фелпс, но между Майклом и Чейзом я вижу много общего. Как и Майкл, Чейз родился в Мэриленде. Как и у Майкла, у него есть шанс прийти к успеху в индивидуальном комплексном плавании на 400 метров. И, как и Майкл, он действует c правильным настроем.

Люди любят судачить о соперничестве между Майклом Фелпсом и Райаном Лохте. Якобы они должны враждовать. Ничего подобного. Перед многими встречами Майкл и Райан проводят время вместе, смеются над какими-то компьютерными играми и непринужденно общаются. А на следующий день так же непринужденно действуют. Чейз готовится к заплыву так же. Как-то раз он сказал кому-то в «Медоубруке»: «Весь год у меня на уме только мои цели. Я о них думаю постоянно, что бы ни делал. Но вечером перед заплывом я расслабляюсь: лежу в кровати, смотрю телевизор, болтаю с соседом по комнате. Мы смеемся и смотрим в интернете какие-нибудь видеоролики. Другие пловцы перед заплывом молчат как могила, а я расслаблен».