Всем нам не уйти, преследователь слишком близко. Но, с другой стороны, отец обрекал себя, возможно, на верную смерть. Ради жены, ради сына.

— Идите! — крикнул отец. — Идите, я сказал! Все!

— Но… — начала мама, отец жестом остановил ее.

— Я тебя люблю, — сказал он севшим, уставшим голосом, — поэтому вам надо уходить… я его отвлеку… вы спасетесь. Я им не нужен! Им нужен ты.

Он повернулся ко мне, похлопал по плечу, улыбнулся.

— А, если что, то ты же потом вернешься и отомстишь за меня… как в кино.

Мама заплакала, повисла у него на шее. Он гладил ее по спине, что-то шептал в ухо. У меня ком встал в горле.

Я подошел к ним, крепко обнял обоих, отец отбросил палку, похлопал меня по спине другой рукой.

— Береги ее, — сказал он.

— Конечно…

Вдалеке глухо хрустнула ветка. Мы замерли.

— Это он! — сказал я, схватил сумку.

— Ну, все, идите! — отец оттолкнул нас, поднял палку и, не оглядываясь, сильно хромая, пошел в другую сторону. — Все будет нормально! Нормально… я его заведу… уж я ему покажу дорожку!

Мама крепко схватила меня за руку, потянула. Теперь я в ответе за нее. Отец поможет нам уйти. Только надо торопиться!

Мы обошли сонную деревню стороной, молча пробежали сквозь заросли, спустились в лог. Бежали по логу в противоположную сторону от отца. Перед глазами мелькали деревья, ветки хлестали по рукам и ногам. Впереди вырос сухостой, мы обошли его стороной, чтобы не выдать себя треском и хрустом. Пересекли неожиданно возникшую поляну. Послышался отдаленный шум трассы, до нее рукой подать было. Мы с мамой обрадованно переглянулись…

И тут из леса позади нас прозвучала щелкающая барабанная дробь выстрелов…

Отдаленный рокот, шум покрышек все ближе. Я прибавил шаг, мама не отставала, несмотря на то что поднимались в гору. После выстрелов она шла, словно робот, почти шаг в шаг за мной, то и дело повторяя имя мужа.

Я пытался подбодрить ее.

— Мама, может все обошлось. Я не чувствую, что он погиб. Слышишь меня? веришь мне? Он живой. Он должен быть живой.

Больше не стреляли. Или мы не слышали.

В голове крутились другие варианты развития событий. Возможно, отец, все же, врезал этому уроду, а тот, падая в реку, успел пальнуть в воздух. Автомат утонул, а отец… что? Добил его? Или просто ушел? Главное, жив остался.

Перед тем, как подняться на шоссе, нам пришлось продираться сквозь густые заросли, под ногами хлюпало. Пока взобрались на федеральную трассу, все промокли — ноги от воды, спины от пота.

Выйдя из полумрака леса, заметили, что утро уже в разгаре — солнце, вставшее над лесом, пригревало, туман спал, асфальт на трассе был сухой.

Машин было мало. Но заметив первую, я сразу же поднял руку, надеясь как можно быстрее сесть в машину — любую — и уехать отсюда! Мама обессиленная села на сумку на обочине, уткнула лицо в ладони.

Редкие легковушки пролетали мимо даже не притормаживая. От грузовиков обдавало пылью. Даже автобусы полупустые пролетали мимо — остановка в неположенном месте запрещена, что б вас. Показалась высокая «фура», КамАЗ. Приблизилась так, что различил номера — регион наш, значит местный и едет либо домой из рейса, либо только что из дома. Безо всякой надежды выставил руку.

Машина тяжело притормозила, заскрипела всеми колесами, прижалась к обочине метрах в двадцати от нас. Я схватил маму за руку, в другую сумку, побежали к кабине. На ходу кинул взгляд вниз вдоль дороги, на ближайшие деревья. Никто не появился.

Распахнул дверь, веселый голос нас поприветствовал.

— Вы это куда, ребята?

— Нам бы до Перми, — ответил я, пристально посмотрел ему в глаза: слава богу, нормальный. — Возьмете?

— А чего не взять! Залезайте!

Я кинул сумку в ноги, забрался первый, помог маме.

— Ну, здрасте, путешественники!

Мы поздоровались. Захлопнул тяжелую дверь, машина прошипела, медленно вырулила на дорогу. Я спросил.

— А сколько возьмешь?

Веселый усатый мужичок состроил обиженную гримасу.

— Обижаешь, земляк! Я же домой еду! По пути! Какие деньги! — он, улыбаясь, кивнул на маму. — Тем более с женщин денег не беру!

— Это моя мама, — сказал я.

— Да я что? — сказал мужичок, кидая взгляд в боковое зеркало. — У меня тоже мама дома ждет, пирогов напекла, наверное! А вы чего в такую-то рань, да еще аж до Перми?

— Машина сломалась, — ответил я уклончиво. Понимал, что не убедительно, но таким видимо тоном, что у мужичка по этому поводу вопросов больше не возникало. Потом только до меня дошло, что трасса пустая была, где же наша сломанная тогда, в кювете? Ну, да ладно.

Мама устало откинулась на сиденье, закрыла глаза, на ней лица не было.

Через минуту весельчак спросил, кивнув на маму.

— Умаялась.

— Да, машина в лесу, шли долго.

— А, ну понятно. Как звать-то?

— Никита, — ответил я, широко зевнув.

— А меня Миша, — он протянул мне руку для пожатия, потом указал на лежанку позади сидений. — А там Митрич спит. Тоже умаялся, всю ночь вел.

Я обернулся, увидел под одеялами сопящее без задних ног тело. Как я его сразу не заметил? Опять широко зевнул. На повороте мама положила мне голову на плечо, задремала. Да уж, ночка выдалась — врагу не пожелаешь.

— Чаю хочешь? — спросил Миша и протянул большой металлический термос.

— Не откажусь! — сказал я.

С удовольствием выпил бодрящего горячего сладкого напитка. Но усталость и напряжение он снял ненадолго. Я закрыл крышку, протянул термос обратно.

— Еще наливай!

— Нет, спасибо, Миша, правда, — я устроился удобнее, вытянул ноги. Глаза сами собой закрывались. — Мы лучше немного поспим. Хорошо?

— Да спите, мне-то что. Вижу, что устали.

Обиделся, наверняка, что я отказал ему в интересной беседе. Ну и наплевать, сил нет даже языком ворочать. Я лучше вздремну часик, пока едем.

Только закрыл глаза, сразу провалился в тревожную дрему.

Глава 17

Ник.

— Эй, Никита! — толкали меня в бок. — Приехали!

Я приоткрыл один глаз, посмотрел на дорогу, по сторонам. Мы ехали по камскому мосту. Уже Пермь! Не может быть, чтобы так быстро доехали! Кажется, только глаза сомкнул, а уже семьдесят километров проехали…

— Уже? — глупо спросил.

— Уже! — ответил улыбчивый Миша. — Дорога пустая, быстро долетели. Мне сейчас направо, прямо для грузовиков нельзя, вам куда?

— Э, — я огляделся по сторонам, — мы тут выйдем, нам в другую сторону.

Во рту, словно кошки нагадили. И жрать хотелось прямо сил нет.

— Миша, а чайку не осталось случаем?

— Осталось, почему нет? — и протянул термос.

Я