Потом она забежала в какой-то тупик, но не стала возвращаться, а полезла через забор. Ободрала руки и оцарапала подбородок.

В конце концов она догнала трамвай, но он закрыл двери прямо перед ее носом.

– Гад! – она погрозила ему вслед кулаком, не обращая внимания на укоризненные взгляды прохожих.

Снова бежать.

Она чувствовала, что надо как можно скорее вернуться к Сергею, но не менее отчетливо чувствовала – кто-то мешает.

Замелькали знакомые улицы.

Бежать уже не было сил. Инна перешла на шаг, сердце колотилось непроходящей тревогой. Еще чуть-чуть… Она прошла двор и потянула дверь подъезда, туфли спешно застучали по лестнице.

Звонок. Тихо.

Сердце застучало еще сильнее.

Девушка машинально толкнула дверь – оказалась не заперта.

Не разуваясь в комнату. Пусто.

– Сережа! – голос дрожит.

Тихо. В ванной упала звучная капля. Инна распахнула дверь и замерла на пороге.

Сергей лежал в воде лицом вниз – ванна полная, до краев. Одежда в мокрую складку. И снова капля из крана сморщила неподвижное отражение света.

Инна схватила Сергея за плечи и рывком выдернула из воды, стараясь не потерять сознание от боли в боку. Положила грудью на кромку ванны – изо рта целый поток.

– Дышать! – крикнула она ему в ухо. – Дышать!

Она взяла его под мышки и с трудом выволокла на пол – мокрый след до самого коридора. Перевернула на спину и послушала сердце. Ни звука.

– Я тебе умру… – прошипела зло. – Только попробуй!

Шесть толчков двумя руками в грудину, выдох в рот.

– Дыши же!

Шесть толчков. Всем телом, до хруста ребер. Выдох. Еще шесть толчков. Изо рта снова полилось. Выдох.

Сергей дернулся вялым спазмом, отдаленно похожим на кашель.

Шесть толчков, выдох. Шесть толчков, выдох.

Инна даже не заметила, что ревет навзрыд.

Бросилась к телефону, мокрый палец выдавил из кнопок 03.

– Скорая? – задыхаясь выкрикнула она. – Срочно приезжайте, тут человек утонул.

Она спешно назвала адрес. Спросили фамилию и год рождения Сергея, она послала их подальше и бросила трубку.

Снова в коридор. Шесть толчков, выдох.

Инна не знала, что еще можно сделать. Сергей так и не начал дышать, по лицу разливалась мертвенная синева, губы стали невзрачными, цвета тела.

Шесть толчков, выдох.

Сколько прошло времени? Минута, две, три? Сколько выдохов, сколько толчков? Руки тряслись от чудовищного напряжения, слезы лились так, что мир размылся, словно нарисованный акварелью.

– Да будь же он проклят это город! – горячо прошептала девушка. – Убийца, гад…

Она бессильно ударила кулачком в пол.

– Ненавижу…

Сергей не дышал.

Инна, утирая слезы, прошла в ванную, села на кромку и глянула в отражение зеркала. Чужой насмешливый взгляд.

– Запомни, сволочь, я тебя выслежу и убью. – шепнула она, чувствуя, как ткань реальности расползается перед глазами. – Обязательно. Ты меня понял? Я узнаю, кто ты, найду и убью..

Чужой взгляд ощущался всем телом, но Инна уже не боялась. В ней надломилось что-то, словно душа умерла, оставив черную шипастую ненависть.

Стекло дрогнуло эхом сирены.

Вещи в пакет. Деньги в шкафу, она знала. Ментам теперь точно попадаться нельзя.

Ключи от дома она решила забрать с собой – один длинный, похожий на зазубренный клинок стилета, другой обычный, от английского замка.

– Я их воткну тебе в глаз, когда сдохнешь… – пригрозила она тому неизвестному, кто следил за ней. Инна чувствовала, что начинается неуправляемая истерика. – Я тебя сама…

Говорить уже не могла – только слезы и всхлипы комками. Прикрыла дверь, но на ключ запирать не стала.

Уже внизу достала бумажку со Светкиным пейджером, и широким шагом пошла через двор к телефонному автомату.

Тихо.

Белая ночь.

Сияние неба не оскудело, подкрасив облака серебром.

Черные мазки разведенных мостов, силуэты соборов, будто вырезанные из картона. Желтые дыры окон. Два оттенка владели пространством – черный и серый. Электрический желтый, путаясь со светом ночи на пустынных проспектах Васильевского острова, выглядел неуместным, лишним. Асфальт, влажный после вечернего дождя, был похож на уснувший канал – сияющий путь к невидимому за домами заливу.

Внезапный ветерок прошелестел вдоль бордюра и тут же стих, будто прислушался. Воздух затрепетал – чуть заметный рев автомобильного двигателя стремительно приближался со стороны Невы.

Громче, сильнее, отчетливей.

Послышался визг скрипящей на поворотах резины. Застоялая тишина не выдержала и нехотя отползла в боковые улочки.

Светофор на перекрестке 12-ой линии и Малого проспекта переключился на красный, и тут же стена дома озарилась светом фар, яркое пятно дрогнуло, быстро съехало в сторону и на перекресток с ревом влетела красная «Нива». На крутом повороте машина едва не завалилась на бок, мазнув между лужами густым следом резины.

Водитель, черноволосый парень лет двадцати пяти, рывком переключился на четвертую передачу. Газ до упора. Сжатые губы, сощуренные глаза – он весь слился с машиной, чувствуя ее, как учащенное биение сердца.

Девушка на правом сиденье крепче ухватилась за подлокотник. Рвущийся в окно ветер забавно трепал рыжие волосы, они колыхались, путаясь с подвижными тенями на лице. Ворот рубашки приоткрыл загорелую шею. Девушка смахнула упавшую на глаза челку и повернулась к водителю.

– Уже пятьдесят шестая минута, как они не звонили. – ее голос с трудом перекрывал рев мотора. – Неужели подопечный умудрился выкинуть какой-нибудь фокус?

Парень ничего не ответил – зыбкие отражения сумерек плясали в темных глазах, пальцы на руле побелели от напряжения.

Ветер, ветер, ветер.

Машина снарядом рассекала пространство. Огни галогенных фар яростно стирали с асфальта отсветы неспящих окон. Отлаженный двигатель работал с неистовством дикого зверя, оставляя позади лишь низкую пелену выхлопного дыма. Подвеска стонала от напряжения. На чуть заметных неровностях машину кидало из стороны в сторону, но водитель правил умело, держась на отточенном лезвии между скоростью и безопасностью.

Когда все четыре колеса отрывались от асфальта, девушка плотнее вжималась ступнями в пол и до скрипа стискивала подлокотник. Лицо пыталось выразить хладнокровие, но напряжение проступало в изгибе губ.