— Что она тебе сказала? — спросила она с порога и быстро прошла в комнату, шурша шелковыми юбками.

Николас улыбнулся женщине, в которую, как ему когда-то казалось, был так сильно влюблен. Конечно, она ему и сейчас нравилась. Но что-то изменилось в нем с тех пор, как он встретил Софи.

— Полагаю, твоя подруга считает, что у нас с тобой тайная связь.

Жанетт всплеснула руками.

— Почему она несет этот вздор?

Николас нахмурился. Он тоже думал об этом всю дорогу сюда.

— Понятия не имею.

— Она сказала, что подслушала наш разговор в саду во время бала. Мы говорили о моем состоянии, но каким образом Софи пришла к заключению о том, что этот ребенок — твой, выше моего понимания.

— Возможно, слышала только часть разговора.

— И все же я не могу понять, как она могла прийти к такому странному заключению. Мы с тобой всегда были только друзьями.

Николас вздохнул. Возможно, пришла пора сказать Жанетт правду.

— Присядь рядом, — попросил он.

— Что происходит, Николас? — Жанетт выглядела немного испуганной, но послушно опустилась рядом с гостем на диван.

Он взял ее за руку.

— Жанетт, Софи знает обо мне нечто такое, о чем я никому никогда не рассказывал.

Жанетт удивленно сдвинула темные брови.

— Ты скрываешь какую-то тайну? Ведь мы знакомы целую вечность, уж со мной-то мог бы поделиться!

— Когда мы с твоей подругой только познакомились, она нашла письмо, которое ты написала мне несколько лет назад. — Николас замолчал. Ему было крайне неприятно говорить об этом, но он понимал, что необходимо выяснить отношения. Пришло время поставить крест на этой неразделенной любви!

— И что?

— Я хранил его и часто перечитывал. Ты так интересно писала о том, как проводишь время.

Жанетт пожала плечами.

— Я все равно ничего не понимаю.

— Софи решила, что я влюблен в ту, что написала это письмо. Короче говоря, в тебя.

— И все же я не понимаю, какое это имеет отношение к ее безумному предположению.

Николас вздохнул.

— Она знала, что я тебя любил.

Еще ни разу в жизни Николасу так сильно не хотелось сбежать, как в эту минуту. Лицо его залила краска, и потому он отвернулся, не в силах выдержать изумленный взгляд Жанетт. Он совершил ошибку, рассказав ей о своих чувствах.

— О, Николас, и ты столько лет молчал! — со вздохом сказала она, выдернув свою руку.

— Жанетт, это было так давно, — сказал он, отыскав наконец в себе силы повернуться к ней лицом. — Еще до того, как Блэкберн вернулся в Англию.

Жанетт покачала головой.

— Почему ты мне не признался?

— Как я мог? — Он встал и подошел к окну. — Ты была любимой сестренкой Селби. Я знал тебя с тех пор, как тебе исполнилось восемь лет. Как мог я объяснить, что мои чувства к тебе из братских и целомудренных превратились в далеко не столь невинные.

— Я думала, мы откровенны друг с другом, — прошептала она. — Рассказывала тебе обо всем, что происходило в моей жизни.

Николас с упреком взглянул на Жанетт.

— Ты никогда не упоминала о Блэкберне.

— Но это тебя не оправдывает. Ты должен был мне поведать о своих чувствах.

— После того как умер твой жених, мне даже в голову не могло прийти, что я могу быть тебе интересен. И честно говоря, мне просто не хватило мужества. — Николас вернулся к дивану. — Я был уверен, что ты не ответишь мне взаимностью.

Жанетт уставилась в пол.

— Возможно, ты правильно поступил. Я чувствовала себя такой виноватой из-за смерти Джона.

— Потому что не хотела выходить за него замуж. Ты любила Блэкберна.

Жанетт лишь молча кивнула в ответ.

— Скорее всего, ты рассудил верно. Даже если бы ты признался мне в своих чувствах, я бы все равно ответила отказом.

— Потому что ты любила Блэкберна, — повторил Николас. Какую бы неловкость ни испытывали они оба во время этого нелегкого разговора, на душе становилось легче от того, что все наконец прояснилось.

— Наверное, ты прав! — Жанетт беспомощно улыбнулась. — И что теперь делать? Есть ли выход из положения?

Николас откинулся на спинку дивана и покачал головой.

— Не знаю. Как я могу убедить Софи, что теперь я люблю тебя как брат сестру?

Жанетт развела руками.

— Надо сказать ей правду.

— Что ты имеешь в виду?

— Скажи Софи, что ты любишь ее, а не меня. И сделай это так, чтобы она поверила.

Николас закрыл глаза и задумался. Любил ли он Софи? Или то было всего лишь чувственное влечение? Честно говоря, он сам не знал ответ на этот вопрос. Но был уверен в том, что, если женится на ней, они могут быть счастливы. Было ли этого достаточно? Это любовь? Или всего лишь зов плоти?

— Все не так просто, Жанетт.

— Так что ты все-таки собираешься предпринять?

Вразумить Софи. — А сделать это он мог лишь при условии, что ее «телохранители» не вышвырнут его из дома. Уголки губ Николаса поползли вверх.

— О, чувствую, ты что-то замыслил, сказала Жанетт. У тебя слишком выразительное лицо.

— Ровным счетом ничего. — Сегодня обязательно он попадет к Софи в дом. Не через дверь, так через окно. Ведь от объяснения с ней зависит слишком многое.

Софи положила книгу на стол и загасила свечи в гостиной. Как ни старалась, за весь день она так и не смогла сосредоточиться на чтении. После того как Жанетт и Николас ушли, она все продолжала думать о них. Подруга обиделась. Еще бы! Ведь Софи обвинила ее в адюльтере с ее любимым мужчиной.

Она пожелала спокойной ночи привратнику и поднялась наверх. Голова гудела от множества вопросов, на которые девушка не могла найти ответ. Возможно ли, что она ошиблась в своих предположениях относительно Жанетт? Похоже, после возвращения из Венеции она перестала отличать истину от домыслов. Существовало ли хоть что-то, в чем она не ошибалась?

Может быть, между Жанетт и Николасом все-таки ничего не было?

Горничная помогла Софи раздеться. Вместо того чтобы лечь в постель, она продолжала ходить по комнате в ночной рубашке, потому что была слишком взвинчена, чтобы уснуть. Достаточно ли было у нее оснований, чтобы прийти к выводу, что Жанетт забеременела от Николаса? Все, на чем основывались ее подозрения, — это сведения о том, что Николас в свое время любил Жанетт, и еще подслушанный разговор о ребенке.

Софи подошла к окну. Прохладный ветерок колыхал кисейные занавески. Улица была пуста и тиха. Она стала вспоминать, Жанетт сказала Николасу, что все произошло в ту ночь, когда он вернулся из Венеции. И что они оба слишком много выпили; Софи прижалась лбом к оконной раме. За все время, что они были знакомы с Николасом, она ни разу не видела его навеселе. И не помнила, чтобы он когда-нибудь выпивал больше двух бокалов за вечер. В то время как Жанетт могла превзойти в этом едва ли не любого мужчину.