Когда особняк в конце концов начал оживать, солнце уже было высоко. К этому времени Кэтрин выработала целую стратегию: она решила действовать осторожно, при этом стараясь в корне изменить сложившееся в Альгамбре положение дел. Какая бы причина этому не была, ее требовательный характер и инстинкт хозяйки основательно задели.

Она терпеливо подождала, пока встанут мадам Тиби и Соланж, и когда заметила, что компаньонка, шаркая, прошла через двор, неся в их крыло кофе, удовлетворенно кивнула. Жестоко усмехнувшись, она вышла из комнаты, прошла по задней галерее и постучала в дверь, за которой только что скрылась мадам Тиби.

Она как раз протягивала сидящей в постели Соланж чашку кофе. Ее тонкие брови поползли вверх от удивления, когда в комнате появилась Кэтрин.

— Дорогая мадам Наварро! — воскликнула пожилая дама.

В ее голосе слышалось притворство. Она была в застегнутом на все пуговицы, до самого горла, черном платье, со связанными в маленький тугой узел на макушке волосами. Ее бледные щеки покрылись яркими пятнами, возможно из-за раздражения.

Соланж сделала небольшой глоток кофе.

— Чего ты хочешь? — спросила она, даже не пытаясь быть вежливой.

Освоившись, Кэтрин улыбнулась девушке.

— Прости, что отвлекаю в такой ранний час. Надеюсь, ты выздоровела после вчерашнего путешествия? — Девушка неохотно кивнула, и она продолжила: — Рафаэль уехал верхом — осматривать свои земли, как я полагаю, — и мне показалось, что самое время познакомиться с домом. Я подумала, что смогу убедить мадам Тиби стать моим проводником и ввести в курс дела.

— Ты должна подождать. Мадам Ти еще не завтракала, — сказала Соланж.

— Я тоже, — спокойно напомнила Кэтрин. — Разве не обидно, что мы должны подстраиваться под распорядок дня слуг? Как вам кажется, мадам Тиби, не следует ли нам исправить это? Знаете, Рафаэль — ранняя пташка, и мне не нравится, что он начинает день на пустой желудок.

Женщине нечего было возразить на требование, выдвинутое женой, заботящейся о благополучии хозяина дома. На ее лице явственно читалось желание отказаться, но она сдержалась.

— Я прослежу за этим, — сказала она.

— Спасибо. Я знала, мадам Тиби, что встречу понимание с вашей стороны. Еще один вопрос касается жизни… животных, которых я видела в доме. Я отлично знаю, что Рафаэль, вероятно оттого, что последние годы провел на борту корабля, терпеть не может насекомых. Как думаете, мы можем найти какое-нибудь средство, чтобы они… стали менее заметными?

— Кажется, ты изучила все, что нравится и не нравится моему брату, — заметила Соланж.

Кэтрин слегка улыбнулась ей.

— Жене положено знать это, разве нет? А теперь я оставлю вас пить кофе. Ах да, мадам Тиби! Возможно, когда вы закончите, будете так любезны позвонить горничной и отправить ее ко мне. Наверняка ваш звонок отличается от моего, поскольку я звонила несколько раз, и все безрезультатно. Если получите ответ, сообщите, пожалуйста, прислуге, что я желаю видеть их в гостиной сразу после завтрака.

— Конечно, мадам Наварро, я сама их туда приведу.

Выходя из комнаты, Кэтрин опустила голову, чтобы не рассмеяться. Именно этого она и ожидала от бывшей домоправительницы Альгамбры. Мадам Тиби хотела удостовериться, что все явятся по требованию, к тому же это давало ей повод лично присутствовать на собрании Кэтрин.

Конечно, было бы замечательно, если бы Рафаэль сам представил ее домочадцам в качестве хозяйки. Но раз уж он об этом не подумал, она представится сама — так, как пожелает.

В Альгамбре было не очень много домашних слуг. В назначенное время в гостиную вошло восемь человек — на пять или шесть меньше, чем было в маленьком доме ее матери. Ивонна считала само собой разумеющимся держать горничную или слугу-мужчину для каждого члена семьи, плюс еще одного или двух слуг для гостей, а также по слуге для каждой общей комнаты, которые они должны были постоянно содержать в порядке, готовыми для приема посетителей. В доме матери были все: повар, кондитер, судомойки, садовники.

Прямо перед ней стояла женщина, скорее всего кухарка, — огромная, круглая, с отметкой Конго на широком лбу. У нее было добродушное выражение лица и не вполне опрятный вид, что невольно напомнило Кэтрин о кухне. Рядом стояли две ее помощницы, застенчивые полные девочки, наверняка ее дочери, с довольно нежными руками и слишком длинными ногтями, и это свидетельствовало о том, что девочки вряд ли могли выполнять свою работу добросовестно. Прачка была долговязой и худой, в сильно накрахмаленном фартуке и с носовым платком — приметами ее места. Лакея Рафаэля Али не было, и Кэтрин предположила, что он, вероятно, уехал вместе с хозяином, хотя она и не заметила когда. Зато было двое других слуг мужского пола. В их обязанности входило прислуживать во время трапезы и убирать со стола, открывать двери, разжигать камин, помогать гостям-мужчинам и выполнять различные поручения. Один из них был пожилым человеком с седыми волосами, второй — совсем юным; они молча стояли в гостиной, и у обоих были одинаково участливые выражения лиц и умные глаза. А вот служанки не производили столь достойного впечатления. Одну из них Кэтрин уже видела утром, когда та, шаркая, несла завтрак, — пожилая седеющая женщина с пустым взглядом и кусочком жевательного табака за щекой. Вторая была молодой девушкой, любительницей похихикать и прекрасно знающей цену своей соблазнительной внешности. Лиф ее платья из пестрого хлопка, возможно, доставшегося ей от Соланж, был слишком открытым, а уголки платка торчали вертикально, как кошачьи уши. Взглянув на список в своей руке, Кэтрин задумалась, достаточно ли будет собравшихся здесь слуг, чтобы осуществить намеченные ею изменения. Имелись ли здесь другие люди, которые смогли бы выполнять работы по дому? Если она попросит их позвать, выполнят ли ее просьбу? Этого она не знала, поэтому решила пока ограничиться теми, кто был.

Она поднялась, невольно расправила плечи и положила руку на стоявший тут же письменный стол. Приняв властную позу, она тем не менее тепло и дружелюбно улыбнулась и обвела взглядом комнату. Но едва она набрала в легкие воздуха, чтобы начать говорить, как стоявшая возле двери мадам Тиби сделала шаг вперед.

Она окинула прислугу тяжелым взглядом своих глубоко посаженных глаз.

— Вас вызвали сюда, чтобы представить новоиспеченной жене месье Рафа. Позвольте мне, мадам Наварро, познакомить вас с Кук, двумя ее дочерьми и помощницами, Мари Бель и Мари Энн, а также Хэтти, нашей прачкой, слугами, Оливером и Чарльзом, и служанками, Нонной и Паулиной.

Когда назывались их имена, слуги нервно кланялись или делали быстрые реверансы.

То, что мадам Тиби умышленно не назвала ее имени и не упомянула о статусе хозяйки дома, не ускользнуло от Кэтрин. Она не стала это исправлять, однако не намеревалась отступать от своего плана.

— Спасибо, мадам Тиби, — сказала она, бросив на женщину более небрежный взгляд, чем на остальных присутствующих. — Я хотела лишь познакомиться с вами и сообщить, что отныне мы с вашим хозяином будем жить в Альгамбре постоянно. — Заметив встревоженные взгляды, которыми обменялись слуги, Кэтрин улыбнулась и продолжила: — Вы должны понимать, что это повлечет некоторые изменения, надеюсь к лучшему. Сегодня я планирую осмотреть дом. Утром я уже видела кухню, но зайду туда снова, Кук, как раз перед ленчем. Я не стану обсуждать меню на сегодня. Надеюсь, вы приготовите что-то сытное, поскольку мой муж утром не завтракал. Начиная с завтрашнего дня я буду обсуждать с вами меню заранее и хочу, чтобы вы были готовы каждый понедельник в это же время планировать меню на неделю вперед.