Кроме того, как отмечал Шляпников, «переправа и разборка документов, хранящихся в Питере, не задержит работу комиссии и будет стоить государству дешевле, чем разбор того же имущества новыми людьми. Комиссия не ставит своей задачей изучение материалов, а лишь их разборку и оценку. Никакого продления срока или отпуска особых средств комиссия не требует».

В конечном счете, вопрос был решён в пользу Особой комиссии. Постановлением Политбюро ЦК РКП(б) от 10 ноября 1923 г. было разрешено перевезти имущество бывшего румынского посольства из Петрограда в Москву и произвести его разборку. На заседании Особой комиссии 12 ноября 1923 г. было зачитано постановление Политбюро о передаче архива в её ведение. На основании данного постановления Шляпников поручил Г.Б. Сандомирскому «принять все меры к немедленной переброске архива румынского посольства из Петрограда в Москву, выделив ему для этой цели подотчётно 400 червоных (золотых) руб…».

Политбюро ЦК РКП(б), занявшись вопросом о перемещении архива, руководствовалось своими интересами: на заседании 20 марта 1924 г. предложило использовать румынский архив в политических целях. Оно поручило Раковскому опубликовать в печати три следующие документа, касающиеся Бессарабии, а именно: 1) Документ союзников, заверявший, что оккупация Бессарабии произведена временно «с гуманитарными целями»; 2) Договор 1918 г., подписанный Раковским и генералом Авере-ску, о выводе румынских войск с территории Бессарабии в двухмесячный срок; 3) Заявление лидеров бессарабских партий о том, что акт Сфатул Цэрий, одобривший ввод румынской армии в Бессарабию, является подлогом. Со своей стороны, Особая комиссия постановила выделить из общего архива документы, касающиеся рабочего и крестьянского движения в Бессарабии «в виду их важности».

Первое вскрытие 100 ящиков архивных материалов позволило выявить следующую «статистику» их содержимого: 7 ящиков – документы, имевшие отношение к внешнеполитическому ведомству; 30 ящиков – документы румынской «охранки» (тайной полиции, или сигуранцы); 45 ящиков – Государственный архив Румынии; 16 ящиков – архив Румынской академии; 2 ящика – кредитная документация Военного министерства за 19161917 гг.

Эксперты Центрархива обратили внимание на малое количество ящиков с документами МИД и их малозначимое содержание (финансовые книги, журналы учёта персонала, входящие и исходящие бумаги за 1916–1917 гг., отдельные документы из дипломатической переписки за 1916–1917 гг.). В одном ящике вообще находились пустые папки. В ящиках с документами Государственного архива Румынии, напротив, встречались папки с дипломатическими документами: отдельными актами румынских королей, подлинниками договоров, дипломатическими документами XIX в.

Возникло предположение, что архив Министерства иностранных дел хранится в другом месте, были начаты его поиски.

Примечательно, что по мере продолжения работы с архивными документами ее объем постоянно увеличивался. Причина заключалась в том, что вперемежку с архивными документами в ящиках находились другие предметы и ценности, а иногда и отдельные ящики, не относящиеся к архивам. В таких случаях ящики разбирались, посторонние предметы изымались, на них составлялись подробные акты с описанием вещей и их стоимостью. Они отдельно упаковывались и передавались в Гохран. Чаще всего это были личные вещи из золота, серебра или платины с драгоценными камнями, Однако попадались и малозначимые вещи: ложки, вилки, сахарницы и другие бытовые предметы из белого металла (алюминия), иногда из серебра, а также медные монеты и т. д. В ящике № 3516 среди процентных бумаг был обнаружен револьвер, в ящике № 770 —пистолет системы «Браунинг» (№ 674971) с пустой обоймой, а в ящике № 862 были найдены три обоймы с патронами. Вероятно, сказалась спешка при отправке имущества в Россию в 1916–1917 гг. Так, например, в акте № 4 указывалось, что при вскрытии ящика № 398 с архивными документами были обнаружены следующие ценные предметы: 1) ожерелье золотое с бриллиантами; 2) ожерелье золотое с «камушками»; 3) пара серёг с «камушками». В ящике № 1331 находились 17 предметов из драгоценных металлов с камнями, в том числе и с бриллиантами, а в ящике № 1332 – 31 подобный предмет. Кроме того, при вскрытии других ящиков с архивными документами и ценными бумагами эксперты находили подвески, броши, кольца, цепочки, кулоны, браслеты, шкатулки с драгоценностями, мужские и женские часы, запонки с жемчугом, а также современные монеты в основном небольшого достоинства, хотя среди них попадались также и отдельные золотые и серебряные монеты. В одном из ящиков (№ 1383) оказался лорнет с сапфирами и ценные вещи с пустыми гнёздами из-под бриллиантов и сапфиров. Пустые гнезда из-под драгоценных камней были обнаружены и в других местах (ящик № 1393) и т. д. Все эти предметы, не имевшие отношения к архивным документам и ценным бумагам, сортировались, оценивались и перекладывались отдельно в другую тару.

По мнению Хр. Раковского, среди содержимого должен был находиться и королевский архив. Однако в тот момент он не был найден. Эксперты предположили, что король и его семья со своим архивом вообще не расставались, или он находился в другом месте, что было более вероятно. (Заметим в связи с этим, что в 1935 г., когда архивы было решено передать румынской стороне, среди дел Политархива НКИД СССР был обнаружен конверт с подлинником фамильного акта княжеского рода Гогенцоллерна-Зигмарингена от 21 ноября 1880 г. о престолонаследии и письма князя Карла-Антона и его сыновей Леопольда и Фредерика по этому вопросу)[392].

Среди ящиков, как считалось, с архивными материалами были обнаружены два ящика, принадлежавших королевской семье. Из надписи на них следовало, что внутри находились бумажные ценности на сумму в 8 млн лей. Ящики не вскрывались. Нельзя исключать предположения, что надпись была сделана в целях маскировки, а на самом деле в них были укрыты драгоценности королевы Марии, не найденные до сих пор.

Выше, в одной из предыдущих глав, мы вкратце упомянули о попытке современного румынского историка и журналиста М. Войку проследить судьбу драгоценностей королевы Марии, опираясь на публикацию выходившей в Париже русской эмигрантской газеты «Новости» от 5 июня 1933 г. Войку представил одну из версий исчезновения драгоценностей королевы Марии, согласно которой они были переданы на хранение тогдашнему румынскому посланнику в Петрограде К. Диаманди. Накануне своего отъезда из России Диаманди передал королевские сокровища американскому послу, а тот, в свою очередь, – норвежскому консулу. Покидая Россию, консул, стремясь сберечь драгоценности, якобы, замуровал их в стене норвежского посольства, расположенного по адресу Харитоньевский переулок, 15. Хотя круг посвященных в эту тайну был очень узок, тем не менее, сохранить ее не удалось. Один из служащих посольства, русский по национальности, не успел эвакуироваться вместе с другими дипломатами и вскоре умер. Но перед смертью раскрыл тайну знакомому немцу. Тот, вернувшись в Германию, связался с советским посольством в Берлине и на определённых условиях (за выплату оговоренных процентов от стоимости найденного сокровища) передал важные сведения русским. Сообщение из Берлина поступило в Москву. К тому времени в доме по Харитоньевскому переулку уже располагалось чехословацкое посольство. Под предлогом ремонта первого этажа, где, якобы, были замурованы драгоценности, сотрудники ВЧК обследовали все помещения, и через три месяца клад был найден. Каким-то образом узнавший об этом и не получивший компенсации германский гражданин пытался предъявить иск советскому посольству в Берлине, но безуспешно. Примечательно, что сам Войку не верит в эту версию, указывая на многочисленные нестыковки, как в датах, приведенных в статье, так и в фактическом материале[393].