«Боеготовность войск до сих пор на низком уровне, – подводил итоги октябрьских проверок приказ В.К. Блюхера № 00337 от 14 ноября 1936 г. – Сбор войск по тревоге чрезвычайно медленный, готовность к ведению боя неудовлетворительная», а хранение и сбережения вещевого имущества и вооружения «на недопустимо низком уровне»…116

Не прошло и двух недель, как справедливость этих оценок подтвердил конфликт у Турьего Рога. 26 ноября 1936 г. до 30 % бойцов направленного в район конфликта 1-го батальона 175-го стрелкового полка 59-й стрелковой дивизии выступили в поход в рваной обуви, часть бойцов приданной батальону полковой батареи – без перчаток и зимних портянок (хотя все необходимое вещевое имущество в полку имелось)117, а личный состав 1-го дивизиона 8-го конно-артиллерийского полка 8-й кавалерийской дивизии – без полушубков, валенок и запаса продовольствия…

1 января 1937 г. комсостав поднятого по тревоге 1-го батальона 120-го стрелкового полка «хасанской» 40-й дивизии – точно так же, как и полтора года спустя – явился к месту сбора без компасов и карт, а имевшиеся в батальоне автомобили и танкетки Т-27 выйти вообще не смогли, так как оказались без горючего.

2 января 1937 г. «вопиющие безобразия» хасанских дней оказались предвосхищены при подъеме по боевой тревоге подразделений 66-й стрелковой дивизии, предназначенных для поддержки пограничников. В 198-м стрелковом полку часть бойцов вышла не только без подсумков с патронами, но и без винтовок (!), многие – без теплого белья и в рваных валенках (хотя в полку имелись и белье, и исправные валенки), комсостав – без компасов, карт, фонариков… В полку не оказалось осветительных ракет, ручных гранат и положенного боекомплекта станковых и ручных пулеметов, боекомплект полковых пушек не был подготовлен, а часть пулеметов – все из-за той же чрезмерно густой смазки – отказала при автоматической стрельбе… То же самое обнаружили в тот день и в подразделениях 197-го стрелкового полка. Отдельный разведывательный батальон 66-й дивизии выступил в поход вообще безоружным – без винтовок и подсумков для кавалеристов и без снарядов для танков, а отдельный танковый батальон – с не подготовленными к бою снарядами и с не могущими дать автоматический огонь пулеметами…

Прямо-таки репетицией «вопиющих безобразий» 1938 г. стал и подъем 15 января 1937 г. по боевой тревоге части подразделений 63-го стрелкового полка 21-й стрелковой дивизии, вызванный ожиданием повторного вторжения «японо-маньчжур» в районе Турьего Рога. В составлявшей первый эшелон полка 7-й стрелковой роте «уже при посадке в машины вспомнили про пулеметные диски, оставленные в помещении под нарами. Патронташи оказались не на руках у бойцов, а где-то у старшины, и разыскивали их тоже при посадке»118. В третьем эшелоне – 3-м стрелковом батальоне – не оказалось противогазов, годных валенок и полушубков, в роте связи были не заряжены аккумуляторы раций, а агрегат для их зарядки никак не могли завести…

25—28 февраля 1937 г. чисто «хасанскую» картину явили и учебные тревоги, объявленные 62-му стрелковому и 21-му артиллерийскому полкам 21-й дивизии. В первом из них носимый запас патронов не был заранее разложен по подсумкам, ручных гранат на целый батальон нашлось только 40 штук, младшие комвзводы и средние командиры вообще оказались без личного оружия, 7 из 15 ручных пулеметов, проверенных в 7-й и 9-й стрелковых ротах, автоматический огонь дать не смогли, принадлежность к ручным пулеметам не взяли, к станковым она оказалась в неудовлетворительном состоянии, а принадлежности для чистки винтовок у большинства бойцов вообще не оказалось… Комсостав, как и в хасанские дни, вышел без компасов, фонариков, цветных карандашей, линеек, а некоторые – и без карт… В 21-м артполку бойцы выбегали из казарм без оружия и снаряжения и потом бежали за ним обратно в казармы (впрочем, кое-кто даже через 40 минут после объявления тревоги продолжал спать!). И все равно большинство красноармейцев оказалось в поле без вещмешков, многие – и без котелков, большинство командиров – без компасов и карт (а многие – и без полевых сумок, карандашей, измерителей и целлулоидных кругов)… Артиллерийские подразделения никак не могли получить боекомплект, поскольку их командиры, как и в хасанские дни, не знали, где именно на складе хранятся предназначенные для них снаряды…

Отдельный танковый батальон 21-й стрелковой дивизии по боевой тревоге 25 февраля выйти вообще не смог, так как не имел бензина…

Поднятый 24 апреля 1937 г. по боевой тревоге «хасанский» 115-й стрелковый полк 39-й дивизии также оказался «не способен отразить врага на границе»: выступая в поход, забыли взять бензин, консервы, белье и даже большое количество бойцов…119

26 апреля 1937 г. «вопиющие безобразия», подобные хасанским, явил подъем по боевой тревоге 76-го стрелкового полка 26-й стрелковой дивизии. Склады опять не знали, каким подразделениям что выдавать, а в результате, например, танкетный взвод разведроты получил лишь по 3–4 пулеметных магазина на каждую Т-27 вместо положенных 48 (впрочем, шесть из десяти танкеток из-за «не устранявшихся с осени» 1936-го неисправностей выступить в поход вообще не смогли…). Подразделения опять выступили «в большинстве небоеспособными» – оставив в казармах часть личного состава, не взяв штыки ко вновь выданным на руки из НЗ винтовкам, без суточного запаса продовольствия, с неисправными походными кухнями…120

Отдельный танковый батальон 35-й стрелковой дивизии, которому учебная боевая тревога была объявлена в ночь на 3 мая 1937 г., не сумел получить положенный боекомплект и должен был выступить без части командиров: из-за того, что оповещение последних о тревоге было организовано плохо, многие не явились совсем, а другие опоздали на два-три часа…

Что до запасных стволов к пулеметам, то, как показали проверки, в некоторых частях 1-й Тихоокеанской (будущей «хасанской» 39-й) стрелковой дивизии они не были закреплены за конкретными пулеметами (а значит, и не подогнаны) и не пристреляны и в апреле 1936-го. В 59-й и 66-й стрелковых дивизиях запасные стволы были не пригнаны (а в большинстве и не пристреляны) и в августе 1936-го; непристрелянными проверяющие нашли их там и в октябре…

Что до винтовок, то в частях 104-й и 105-й стрелковых дивизий они не были пристреляны и в июле 1936-го, в частях «хасанской» 39-й дивизии и на оружейных складах 176-го и 177-го стрелковых полков 59-й дивизии – и в октябре 1936-го, а в 7-й стрелковой роте 63-го стрелкового полка 21-й дивизии (вновь полученные со склада) – и в январе 1937-го…

О том, что в частях армии Блюхера неисправны противогазы (а также нет фляг), заместитель начальника политуправления ОКДВА дивизионный комиссар И.Д. Вайнерос предупреждал опять-таки еще до чистки РККА – в середине мая 1937-го, на 1-й партконференции Приморской группы ОКДВА…

* * *

Как видим, факты не подтверждают общепринятое мнение, согласно которому, «одной из причин неудач советских войск во время боев у озера Хасан была чистка» РККА121. Да, все командиры частей, сражавшихся на Хасане, «исполняли свои должности менее года, а некоторые буквально несколько недель или дней»122. Но их репрессированные предшественники – и вообще все командиры и штабы ОКДВА «предрепрессионных» лет – совершали точно такие же ошибки, демонстрировали точно такой же непрофессионализм; точно такими же, что и на Хасане, были и изъяны в выучке их войск!