В ЛВО «недостаточное усвоение» пехотными командирами «организации взаимодействия с [другими. – А.С.] родами войск и сохранения его, особенно в динамике боя» и «недостаточно правильное понимание» комсоставом «тактики взаимодействия родов войск» также было налицо не только в ноябре 1938-го, но и в 1935-м, когда, ознакомившись с 56-й стрелковой дивизией ЛВО, М.Н. Тухачевский заключил, что «куча еще недочетов по взаимодействию»25, и когда, как мы видели выше, «Инструкцию по глубокому бою» (предусматривавшему тесное взаимодействия родов войск) в ЛВО не освоили батальонные штабы – эти основные практические организаторы взаимодействия.

Обеспечение боевых действий. Выступления, затрагивавшие вопрос об умении комсостава организовать разведку, вскрыли здесь такие провалы, что можно говорить о непонимании советскими командирами образца осени 1938 г. самого назначения разведки! «Разведка в большинстве случаев ведется только перед фронтом, – доложил, например, 22 ноября командующий войсками Калининского военного округа (КалВО) комдив И.В. Болдин. – Флангов разведчики не ищут»26 (а значит, добавим, и не выполняют задачи разведки – выяснить силы, действия и намерения противника. Ведь этот последний может сосредоточить свои усилия именно на флангах). Но задачи разведчикам ставит вышестоящий командир или начальник штаба… В 57-м отдельном стрелковом корпусе командиры и штабы совершали другую ошибку, не позволявшую разведке выполнить свою задачу: они не добивались непрерывности ведения разведки. Надо ли говорить, что устаревшие сведения о противнике точно так же не позволяют командиру принять соответствующее обстановке решение, как и отсутствие сведений вообще?.. Но больше всего потрясает прозвучавшее 25 ноября 1938 г. заявление командира 5-го механизированного корпуса БОВО комдива М.П. Петрова о том, что «перед боем и в бою надо научить и ввести в практику [выделено мной. – А.С.] танковую разведку»27. Из этого следует, что, по крайней мере, в 5-м мехкорпусе (объединявшем тогда 5-ю и 10-ю механизированные бригады) танковые командиры и штабы разведку вообще не организовывали!

В обоих выступлениях, где характеризовалось умение командиров и штабов организовать тыловое обеспечение боевых действий, оценка этому умению была дана поистине уничтожающая. В МВО, доложил 21 ноября С.М. Буденный, «аппараты управления» рот, батальонов, полков и дивизий «не сумели» «материально обеспечить боевую работу войск». А командующий 1-й отдельной Краснознаменной армией (до 28 июня 1938 г. – Приморская группа ОКДВА, а до 4 сентября 1938 г. – 1-я (Приморская) армия Дальневосточного Краснознаменного фронта) комкор Г.М. Штерн признал 23 ноября, что его командиры «в лучшем случае еле-еле грамотны в вопросах тыла» и «многих вопросов, связанных с работой тыла», вообще не знают…28

Но пренебрежение освещением флангов и непрерывностью ведения разведки, как отмечалось в докладе А.И. Седякина от 1 декабря 1935 г. «Об итогах боевой подготовки РККА за 1935 учебный год…», в Красной Армии было обычным делом и в 35-м. Еще и в 1936-м непрерывности ведения разведки, как признавалось в докладе самого же штаба округа об итогах боевой подготовки в 1935/36 учебном году (от 4 октября 1936 г.; в дальнейшем подобные документы будут именоваться годовыми отчетами или отчетами за такой-то период), не добивались и в передовом КВО. Не добивались ее тогда и в одной из двух проверенных на этот счет стрелковых дивизий (37-й) передового же БВО (в другой – 33-й – разведку вообще не организовывали), а в стрелковых дивизиях БВО, выведенных в октябре 1936-го на большие тактические учения под Полоцком, 5-й и 43-й – игнорировали и ведение разведки на флангах (об этом говорит тот факт, что там не организовывали даже простого наблюдения за флангами). Кстати, 43-я стрелковая в 1938 г. вошла в состав Калининского округа, так что комвойсками КалВО тоже жаловался на то, что было в его войсках и до чистки РККА… То, что забвение принципа непрерывности разведки было порождено отнюдь не чисткой РККА, хорошо видно и из формулировок приказа по КВО № 0100 от 22 июня 1937 г. («Наиболее слабым местом в подготовке штабов продолжает оставаться [выделено мной. – А.С.] вопрос организации непрерывной разведки») и годового отчета БВО от 15 октября 1937 г. (в танковых частях и соединениях «осталось» [выделено мной. – А.С.] неумение осуществлять «непрерывное ведение разведки»)29.

Практиковавшееся в 1938-м командирами-танкистами 5-го мехкорпуса полное игнорирование разведки для советских танкистовтакже было обычным и до чистки РККА. Как мы помним из главы 1, в 1936-м без разведки в бой ходили и 8-й механизированный полк 8-й кавалерийской дивизии ОКДВА на мартовских маневрах в Приморье, и 15-я механизированная бригада КВО на сентябрьских Шепетовских маневрах, и 18-я механизированная и 1-я тяжелая танковая бригады БВО на октябрьских Полоцких учениях…

А что изменилось с «предрепрессионных» времен в умении (точнее, неумении) командиров и штабов МВО и ОКДВА наладить тыловое обеспечение войск? Из заявления того же С.М. Буденного на Военном совете 21 ноября 1937 г. («тыл остается темным местом и [выделено мной. – А.С.] на сегодняшний день у наших командиров всех рангов»30) явствует, что «аппараты управления» подразделений, частей и соединений МВО «не умели материально обеспечить боевую работу войск» и до чистки РККА. А в ОКДВА – даже согласно лакировавшим действительность годовым отчетам дальневосточников! – «штабы не научились управлять тылом», а командиры «забывали» отдавать распоряжения по тылу и в 1935-м, штабы соединений в процессе боя, а штабы частей и батальонов и в период организации боя такой забывчивостью страдали и в 1936-м31. Согласно докладу штаба армии об итогах боевой подготовки за декабрь 1936 – апрель 1937 гг. от 18 мая 1937 г. (в дальнейшем – отчет штаба ОКДВА от 18 мая 1937 г.), штабы дальневосточных частей и соединений умели «удовлетворительно» управлять только «тылами, действующими не в полном составе и не в подвижных формах боя»32 – т. е. в реальной боевой обстановке они и перед самым началом чистки РККА тыловое обеспечение организовать не умели… Разве нельзя сказать об этом «дорепрессионном» комсоставе ОКДВА то же, что Г.М. Штерн сказал о «пострепрессионном» – что он «в лучшем случае еле-еле грамотен в вопросах тыла» и «многих вопросов, связанных с работой тыла» (как, к примеру, организовать тыловое обеспечение войск «в подвижных формах боя».), вообще не знает?

Управление войсками. Целый ряд выступлений указывает на то, что командиры стрелковых подразделений в РККА осенью 1938 г. плохо или вовсе не умели управлять боевыми порядками своих взводов, рот и батальонов и организовывать подготовку и поддержку атаки огнем. Так, в МВО комсостав пехоты только-только начал понимать, как должно быть организовано «взаимодействие боевых порядков»; в КалВО он это, возможно, и понимал, но на практике на «увязку огня с движением» «должного внимания не обращал». Судя по сказанному комвойсками КОВО (где «управление боем взвода, роты и даже батальона» вообще было «слабо») и БОВО (где налицо была «недостаточная отработка взаимодействия огня и движения подразделений во взводе, роте»)33, те же проблемы были и в этих округах. Командир 2-й стрелковой дивизии БОВО комбриг С.И. Еремин – единственный выступивший на совете общевойсковой комдив – отметил, что его «командный состав еще плохо овладел управлением огнем»34. А в Закавказском военном округе (ЗакВО), как заявил 22 ноября его комвойсками комкор И.В. Тюленев, комсостав «иногда» вообще «не знал, что нужно делать в процессе боя, особенно ближнего»!35