Ну, а отмечавшаяся в 1938-м безынициативность младшего (а также среднего и части старшего) комсостава пехоты КОВО, приводившая, в частности, к линейности боевых порядков, т. е. к фронтальному оттеснению войск противника вместо их расчленения и уничтожения, следствием массовых репрессий не была однозначно. «Я наблюдал, – еще 9 декабря 1935 г. рассказывал Военному совету М.Н. Тухачевский, – три округа – Украинский [еще 17 мая разделенный на Киевский (КВО) и Харьковский (ХВО). – А.С.], Московский, Ленинградский. Как наступают? […] Если спуститься, войти в боевой порядок батальона, роты, взвода и посмотреть, как командиры принимают решения, то, к сожалению, этой инициативности, самостоятельности, вклинивания во фланг и тыл противнику до сих пор у нас нет в той мере, как это нужно. Идет равномерное, уравниваемое движение. Отрывов просто боятся. […] Как обстоит дело в Украинском округе (а это передовой округ)? Мне постоянно приходилось видеть, что командир взвода лежа бездействует. Почему он не наступает за танками, если перед ним путь очищен?»11 То же самое было в КВО и в 36-м: из директивы Тухачевского от 29 июня 1936 г. явствует, что к проявлению инициативы, «к самостоятельному движению вперед» младший и средний комсостав пехоты не был тогда способен во всей РККА, а о том, что младший командир пехоты «не решается проявить инициативу, […] не вклиняется [так в документе. – А.С.] в образовавшуюся в боевом порядке пр[отивни]ка брешь и т. п.», Тухачевский писал и в октябрьском докладе «О боевой подготовке РККА»12. Из двух сохранившихся от первой половины 1937-го документов, освещающих уровень тактического мышления командиров взводов, рот и батальонов КВО, один – приказ по 17-му стрелковому корпусу № 011 от 3 марта 1937 г. об итогах батальонных учений в 71-м и 286-м стрелковых полках (соответственно 24-й и 96-й стрелковых дивизий) – рисует все ту же картину: «Нет стремления найти фланг противника, атаковать во фланг и уничтожить противника, закрыв ему отход»13. (То, что подобная картина была тогда типичной, подтверждает и вполне, как мы помним, объективный приказ нового комвойсками КВО командарма 2-го ранга И.Ф. Федько № 0100 от 22 июня 1937 г.: командиров, значится в нем, не воспитывают «в духе инициативы, решительности, смелости»; как правило, им прививают все те же «схему и шаблон в действиях»14.) «Тактическая подготовка младшего командира», отмечалось в директивном письме А.И. Егорова от 27 июня 1937 г., «страдает теми же недочетами, что и подготовка среднего и старшего командира»15; следовательно, безынициативностью перед началом чистки РККА отличался и младший комсостав пехоты КВО…

Взаимодействие. Вопроса об умении командиров и штабов организовать взаимодействие родов войск на совете коснулись лишь трое из 16 командующих войсками военных округов, отдельных армий и отдельных корпусов. У них тут картина была безрадостная. По словам командира дислоцировавшегося в Монголии 57-го особого стрелкового корпуса комдива Н.В. Фекленко, его комсостав «научился грамотно ставить определенные задачи» по взаимодействию и использованию различных родов войск, но в организовывавших реализацию этих задач штабах были «еще слабо отработаны вопросы и организация взаимодействия стрелковых войск» с другими16. В ЛВО дела обстояли еще хуже: М.С. Хозин отметил не только «недостаточное усвоение» пехотными командирами «организации взаимодействия с [другими. – А.С.] родами войск и сохранения его, особенно в динамике боя», но и «недостаточно правильное понимание» комсоставом «характера современного боя» – «особенно по части тактики взаимодействия родов войск»17. Иными словами, комсостав ЛВО явно не умел даже и «грамотно ставить определенные задачи» по взаимодействию… В Московском же округе (МВО) был полный провал. «Взаимодействие войск в бою, – доложил 21 ноября 1938 г. комвойсками МВО Маршал Советского Союза С.М. Буденный, – оказалось на низком уровне, а вопросы управления этим взаимодействием в ходе боя настолько слабы, что в некоторых случаях мы наблюдали, что рода войск пытались разрешить стоящие перед ними задачи самостоятельно». Так, на осенних маневрах округа общевойсковые начальники лишь «иногда» использовали артиллерию; имелись «случаи, когда артиллерия была заброшена, оперативно ее не использовали»…18

В других округах дела обстояли немногим лучше: в заключительном выступлении К.Е. Ворошилова 29 ноября прозвучало, что «взаимодействие всех родов войск» в РККА «по-настоящему не отработано», что оно просто «плохо»19.

Однако начальник 2-го отдела Генштаба РККА А.И. Седякин и замнаркома обороны М.Н. Тухачевский практически то же самое констатировали и 1 декабря 1935 г.! «Непрерывность» «взаимодействия родов войск в подвижных формах боя», указывалось в докладе Седякина «Об итогах боевой подготовки РККА за 1935 учебный год…», «еще далеки от действительного совершенства». Командиры стрелковых батальонов, отмечал в датированном тем же числом письме К.Е. Ворошилову Тухачевский, «все еще не овладели умением организовывать взаимодействие с артиллерией и танками на местности»20, а ведь практическое взаимодействие родов войск осуществлялось тогда, напомним, именно на батальонном уровне…

«Плохим» (и уж как минимум «по-настоящему не отработанным») взаимодействие родов войск было в Красной Армии и в 1936-м. «Взаимодействие основных родов войск», констатировалось в директиве наркома обороны № 22500сс от 10 ноября 1936 г. «Об итогах оперативной подготовки за 1936 год…», «находится еще не на должной высоте», причем «во многих случаях отсутствует» даже «план действий, увязанный по рубежам и по времени»!21 На тактическом уровне (как явствует из доклада М.Н. Тухачевского от 7 октября 1936 г. «О боевой подготовке РККА») те, кто должен был осуществлятьвзаимодействие родов войск на практике – командиры стрелковых батальонов, не только делали это «зачастую» «неграмотно», но и вообще не особенно стремились организовывать взаимодействие с артиллерией и танками! Согласно тому же докладу точно так же вели себя в 1936-м и командиры и штабы танковых частей и механизированных соединений, бросавшие свои танки в атаку без поддержки и артиллерии (лишь иногда командиры и штабы мехкорпусов использовали артдивизион своей стрелково-пулеметной бригады) и пехоты, и командиры танков непосредственной поддержки пехоты (!), не обращавшие внимания на сигналы целеуказания, подаваемые им пехотинцами…22

«Плохим» (и уж как минимум «по-настоящему не отработанным») взаимодействие родов войск было в Красной Армии и накануне ее чистки, зимой и весной 1937-го. Как следует из директивного письма А.И. Егорова от 27 июня 1937 г., «полноценное решение» этой проблемы в тот период не всегда достигалось даже на командирских занятиях, а на практике не достигалось вообще: ведь взаимодействие непосредственных организаторов взаимодействия родов войск – штабов стрелковых батальонов и артиллерийских дивизионов – было тогда «не отработано»…23

То, что отмечавшееся осенью 1938 г. неумение командиров и штабов организовать взаимодействие родов войск было вызвано отнюдь не репрессиями, видно и на материале конкретныхвоенных округов. Рода войск, жаловался в ноябре 1938-го комвойсками МВО С.М. Буденный, пытаются «разрешить стоящие перед ними задачи самостоятельно», но разве не так же поступало на маневрах МВО в сентябре 1936-го командование 5-го механизированного корпуса – бросившее свои БТ-7 на оборонительную полосу «противника» без артиллерийской и авиационной поддержки? На сентябрьских маневрах 1938-го, негодовал Буденный, общевойсковые начальники лишь «иногда» ставили задачи артиллерии, но разве не так же поступал в сентябре 1935 г. на учениях 3-го стрелкового корпуса под Гороховцом такой отнюдь не маленький общевойсковой начальник МВО, как командир 17-й стрелковой дивизии Г.И. Бондарь, двинувший дивизию в наступление без артподготовки? «Слабые навыки в использовании артиллерии» были обнаружены и у общевойсковых командиров проверенной 6—20 июня 1937 г. Управлением боевой подготовки РККА (УБП РККА) 6-й стрелковой дивизии МВО24.