Адам погладил обоих по головам, приласкал, но промолчал, аони, тут же забыв, что отец ничего не объяснил, ринулись снова ловить жучков истроить им домики из щепочек.

Не так ли спрашивал и я Творца, мелькнула у него в головегорькая мысль. Теперь понимаю, что когда Господь раскаялся, что создал человекана земле, это не то, что раскаялся бы я, потому что приписывать Создателю своичувства глуповато как-то. Творец, чтобы ему, Адаму, было легче общаться,принимал в саду облик человеческий, а так, конечно, теперь понятно, что у Негонет лица, рук, ног и даже голоса, а общается с ним совсем иначе. Творецопускается до таких низин, чтобы он, Адам, хоть как-то мог уловить, что именнохочет Господь, но даже так очень трудно и почти невозможно на человеческомязыке выразить то, что говорил ему Господь. И так ли он понимал?

Как Он тогда объяснял ему терпеливо, что Он оченьстарательно подбирал пропорции справедливости и милосердия для этого мира,чтобы сглаживали крайности друг друга, уравновешивали и создавали гармонию!

Как будто чувствовал, что им предстоит… Или знал? И старалсякак-то подготовить, объяснить, что будет и как это будущее надо воспринимать…

Адам покрутил головой, стряхивая несвойственные ему сомненияи колебания. Если в целом мире и существует гармония, хотя он не уверен, то вотдельных местах всегда больше либо справедливости, либо милосердия. А иногдадаже слишком много.

Вон Каин весь как будто из справедливости, в то время какАвель — сплошное милосердие! И непонятно, что лучше.

Сегодня, воспитывая Каина и Авеля, Адам сказал резко:

— Этого делать нельзя!

— Почему? — спросил Каин.

— Просто нельзя! — отрубил Адам. — Мальчикитак не делают!

— Почему? — спросил Каин.

Адам молча повернул его и толкнул в спину.

— Беги играй. Но помни о запрете.

Каин исчез, и почти в то же мгновение Адам ощутилприсутствие необыкновенно огромного, что заполнило собой весь мир. МогучийГолос, который потряс бы всю Вселенную, но был слышен только Адаму, произнес:

— Теперь ты понял насчет запретов?

Адам встрепенулся:

— Что?

— Почему не стал объяснять все Каину?

Адам ответил рассерженно:

— Потому что ребенку такое еще не объяснишь. Нозапрещать так поступать уже нужно…

— Не объяснишь?

Адаму почудилась издевка, он сказал резко:

— Да!

— Ты ничего не перепутал? Подумай. Вспомни.

Адам сжал кулаки, но, когда хотел уже закричать, чтобыТворец не лез к ним, перед глазами промелькнуло воспоминание, он поперхнулсяуже срывающимися с языка словами, закашлялся, а потом спросил недоверчиво:

— Что… с нами было тоже… так?

— Да, Адам, — ответил Голос. — Я мог бы,конечно, то, что вам нельзя, спрятать так, чтобы вы никогда не наткнулись…кстати, оно так и спрятано, но это не воспитание! Воспитание, когда ребенокпонимает… нет, понимание ни при чем, а сознательно что-то делает, а что-то неделает, вовсе не потому, что ему так хочется! А потому, что так надо. Ты вот счего начал? «Мальчики так не делают!», «Девочки так не делают!» И — ничегоне объясняешь. Просто запрещаешь некоторые вещи. С младенчества обуздываешьживотное начало в человеке, возвышаешь духовное.

Адам снова ощутил, как в нем поднимается злость. Может,Творец и прав, но все равно Он не должен был так… Он должен был… иначе! Не знаюкак, но все равно иначе.

— Это мои дети, — отрезал он. — Воспитываю ихя!

— Понял, — ответил Голос. — Помнишь, Я обещалтебе не докучать своим присутствием? Поговорим в следующий раз… скажем, черездевятьсот лет. Думаю, ты будешь к этому готов.

В небе погас свет, на землю пала серая тень. Адам ощутил,что Творец вообще ушел из этого материального мира, у него свои сферы, где нетолько человек, даже ангелы существовать не могут.

Странно, в душе образовалась некая тянущая пустота, словнонечто важное вынули и унесли. Он подумал внезапно, что вообще-то ему недостаетбесед со Всевышним, которые так хорошо текли в саду Эдема. Правда, теперьпонимает, что почти ничего не понимал тогда, а что понимал, как он считает,означало совсем не то, что он думал. Но все же присутствовало постоянноеощущение, что рядом идет нечто огромное и неимоверно могущественное, и вот он,Адам, тоже что-то значит, если с ним общаются, потому надо стараться понять иделать так, чтобы постараться встать вровень…

В тот день, когда Всевышний велел, чтобы она подчиняласьАдаму, Лилит покорилась и понесла от сотворенного из глины, однако Адам самотказался от такой жены: ни один мужчина не захочет терпеть презрения от своейженщины.

Лилит видела, как размножаются кролики, мыши — Творецвсем велел плодиться и размножаться, не творить же каждого вотдельности, — потому, когда ее живот начал расти, а внутри кто-томаленький пихался и стучал ножками, она поняла, что и ей предстоит дать началоновому существу, ее ребенку и… Адама.

Адам от Лилит породил Алата, так будет сказано в хрониках иапокрифах, но на самом деле Лилит рожала этого первого ребенка высоко в горах,туда не могли бы подняться ни люди, ни звери, ни даже птицы. Сам Адам не виделни рождения Алата, ни как ребенок подрастал, пока тот не окреп и не научилсяпревращаться в огромного змея. Узнав, кто его отец, Алат взвился в воздух и,несмотря на все запреты матери, ринулся разыскивать Адама.

Адам в тот день бежал, прыгая по скалам, как горный козел,на плече большой олень, голова которого свесилась так, что огромные ветвистыерога чиркают по камням. Он соскочил с последнего обломка, впереди долина, каквдруг из туч вынырнул крылатый змей, на большой скорости устремился к нему.

Сбросив оленя, Адам выхватил нож, а змей опустился на землюшагах в пяти, сложил крылья и превратился в высокого угловатого парня, длинныечерные волосы падают на плечи, из-под таких же иссиня-черных бровей смотряттемные глаза, и только в фигуре Адам уловил нечто знакомое.

— Здравствуй, Адам, — сказал человек. — Менязовут Алат.

Адам буркнул:

— Здравствуй, Алат. Не люблю змей…

Алат кивнул.

— Даже знаю почему. Но я не тот змей… и даже неродственник.

— А чей ты?

Алат ответил после паузы, он очень внимательно рассматривалАдама:

— Ты знал мою мать.

— Лилит? — спросил Адам. — Да, я знал ее. Какона сейчас?

— Тебя не вспоминает, — ответил Алат. — Она жне из земли, как ты. Вокруг нее всегда ангелы. Это такой блеск, такая мощь!