Так я ему и сказала, куда! На престарелую пару, курящую прямо перед нами. На фоне белого купальника ее кожа казалась бронзовой — на зависть красной мне; у него же была не кожа, а жировые складки, которыми он очень гордился… Или тем, что под боком имеется подтянутая баба, которую можно лапать за все места, которые ей, в ее возрасте, уже не помешало бы прикрыть… И вообще, чуваки, вы детей купать пришли или целлюлитный массаж друг другу делать? Зрелище, скажем, не из приятных. И вызывает совсем другие рефлексы, чем соответствующие ролики в сети…

— Да вон, корабль возвращается… С рыбкой!

Кузьма стоял надо мной в виде душа, который я не заказывала — пришлось перекатиться на самый край шезлонга. В субботу на пляже было чуть больше народу, и нам досталось место только во втором ряду — собственно их и было всего два, если не считать полотенчики и матрасики, разложенные отдыхающими самостоятельно в тени деревьев.

— Наши мидии тоже только вчера плавали, — Кузьма схватил меня ледяной рукой за локоть и потащил на себя. — Так… — протянул он, когда я попыталась высвободиться, ударив его по руки со всей дури. Мне было холодно! — Иди купайся, а то у меня уже живот сводит.

— А у меня ноги и без воды сводит.

Он запрыгнул в море сразу, как мы завалились на пляж, минуя, конечно же, дом. Еще до того, как я вышла из кабинки в купальнике. Он правда махал мне рукой из воды, но я предпочла остаться на шезлонге. Погреться. А то меня что-то оторопь брала, вновь почувствовать его мокрые руки пусть и на мокром, но все же голом теле — купальник не в счет…

— Даш, ну хватит валяться тут, точно старая баба! Сказал уже, что в воде станет легче. Ну неужели тебе не жарко? Давай в воду… До буйков и назад.

— Не знаю, хочу ли я… До буйков!

— Я хочу, чтобы ты поплыла со мной до буйков. Я хочу. Это недостаточный аргумент?

Я молчала — вот как, его "хочу"… Его "хочу" красным флагом развевается над моей головой весь этот отпуск.

— Даш, тебе табак нюхать не надоело?

Вот это уже был аргумент. Самый главный. Никто не делал старым козлам замечание, хотя тут и младенцы рядом плескались…

— Я до буйков не поплыву… — начала я, едва обмакнув в воду ноги.

Вода казалась холодной. Даже слишком. Даже для гудящих ног.

— Не доплывешь, ты хотела сказать… Ну пошли уже…

— Мне холодно. Я сама…

— Да ты час входить будешь…

Он тащил меня за собой, а я упиралась. Тогда он двинулся в сторону водорослей.

— Нет! — закричала я в голос. — Только не туда…

— Да как с тобой иначе?!

— Пусти!

Но я уже наступила на водоросли — мы были на половине пути к лодкам, но Кузьма сжалился, но не повернул назад, а подхватил меня на руки. Вернее под ноги, под коленки — и чтобы удержаться, мне пришлось схватиться за его шею. Нос Кузьмы вновь торчал на уровне груди, и не только нос… Он проехался губами к шее, и я лишилась уверенности в том, что вода в Адриатике достаточно холодная для меня.

— Я отпущу тебя на глубине.

Кузьма запрокинул голову: на губах его дрожали капли морской воды. Или не воды… Не мог же он пускать по мне слюни…

— Или не отпущу…

Он снова уткнулся мне в шею и теперь кончиком языка пытался приподнять врезавшуюся в кожу завязку…

— Прекрати!

Но Кузьма только сильнее прижал меня к себе. Ему необходимо уйти на глубину, просто необходимо. Он же, дурак, не в шортах сегодня…

— На нас смотрят…

— Никто на нас не смотрит, — шептал он мне в шею. — И вообще, пусть обзавидуются, я не жадный… Ай!

О, господи… Я пыталась быть осторожной. Стиснула ноги, чтобы не дай бог не задеть его мужское достоинство.

— Я наступил на камень…

О, господи… Слава богу, это не я… Он согнул ногу в колени и мне пришлось усесться на него, пока Кузьма тряс ступней.

— Черт, застряло в пальцах…

— Мне посмотреть?

Сначала бы подумать, как это сделать…

— Да сиди ты…

Уж точно, я на нем именно что сидела! А он все тряс и тряс ногой, а потом, подхватив меня под ягодицы, допрыгал до того места, где вода стала доходить ему до пояса.

— Плыви!

Он отшвырнул меня еще дальше, чтобы мои ноги точно не коснулись водорослей.

— Как нога? — спросила я, когда он вынырнул подле меня и затряс головой. Да так сильно, что пришлось уворачиваться от соляных брызг. — Вижу, что лучше…

— Лучше, лучше… До буйков?

— Зачем?

— Для галочки! Давай, корова, давай, плыви…

И я почему-то не сумела обидеться на "корову" — вообще-то я сама так себя назвала, когда получила первое приглашение на водный променад. Я плыла, я старалась, но почему-то дыхалка не желала мне в этом деле помогать. В каком деле? Деле покорения Кузьмы. Кажется, мои успехи радовали его больше, чем меня саму. Только бы он не постил их постоянно в сеть — точно отчет о дрессировке собачки. Его подружки тоже могли читать его посты. И читали, наверное. Уж сестренка точно следила за братцем… Или за мной. Почему бы нет? Что вообще ей еще делать…

— Дашка, давай, давай, еще чуть-чуть…

Еще чуть-чуть и я сдохну. Еще чуть-чуть и я схвачусь за мокрую шею и снова почувствую его грудь прижатой к моей, уже окончательно распрощавшейся с дыханием.

— Да, Даш, с тобой просто беда… — он убрал волосы с моего лица и потерся носом о мой нос, совсем по-детски. — Тебя тренировать и тренировать на выносливость.

— Мне это не нужно…

— А что тебе нужно?

Он сказал это как-то без улыбки. Слишком серьезно. И я тоже сделалась серьезной. Что мне нужно? Наверное, чтобы ты снова меня поцеловал. И чтобы ни о чем не спрашивал. И чтобы я смогла не думать, что все это закончится через семь дней. Забыть на неделю про всех девчонок, с которыми ты меня сейчас сравниваешь, и сравнение идет явно не в мою пользу. И чтобы я смогла — черт меня дери — первой тебя поцеловать, а то ты будто подачки мне кидаешь.

— Даш… — почти пропищал он мне в губы, когда я врезалась в них с силой тарана.

А только так — иначе я никогда этого не сделаю…

— Мы сейчас потонем нахер…

И он меня скинул. Да — именно что скинул: оторвал от себя, как липучку, и швырнул в воду. Как противную медузу, которых здесь не было. Странно… Как не было и шанса отмотать все назад и самой спрыгнуть с него без всякого поцелуя…

— Первое правило безопасности на воде…

Он подплыл ко мне и схватил за нос. Вот так прямо. За нос! Двумя пальцами. Большим и указательным.

— Никаких поцелуев.