— Останови… — шепчу и заглядываю ему в глаза, — Где-то в лесу Ярик…

— Он уже в твердыне, — холодно отрезает Всеслав, а я только крепче хватаюсь за его плечи, чувствуя как меня цепко обнимают в ответ и прижимают к себе со всей силы.

Его рука на моей талии дрожит, сжимает и давит, вынуждая буквально лечь на грудь мужчины. Всеслав даже не смотрит мне в глаза, а только смотрит исподлобья на дорогу, пока из его губ вырывается глубокое дыхание. Глаза мужчины обжигают всё что перед ним убийственно холодным взглядом. Лицо сосредоточено, и опять плывет перед глазами, как во сне. Однако я почувствовала, как лошадь замедлила бег, потому встряхнула головой, придя в себя и сглотнув, понимая, что дрожу не меньше мужчины.

— Вы чего сотрясаетесь в страхе, как кисейная барышня, великий Государь? — задала вопрос вялым шепотом, когда лошадь мужлана перешла на трусцу, — Испугались за никчемную кобылицу?

Всеслав остановил лошадь совсем и осмотрел моё лицо настолько пристальным взглядом, будто выискивал на нем что-то понятное только ему. Мужчина подтянул меня выше и почти подкинул в седле. Содрал зубами кожаную перчатку со своей свободной руки и приложил холодную, как лёд, ладонь к моей щеке.

За спиной всё ещё были слышны выстрелы, однако боковым зрением, которое вернулось тут же, как Всеслав обхватил холодными пальцами моё лицо, заметила выпачканного в крови Воеводу. Радолир сидел в седле своей лошади и сканировал пространство леса, с возведенным оружием.

— Испугалась? — прозвучал грубый шепот, а пальцы на щеке заставили замереть от нереально нежного прикосновения, — Ты намного холоднее обычного? Это нормально для тебя?

Я перевела взгляд на Всеслава, понимая, что скадоний опять стал отравлять мою кровь. Потому и не могла никак разобраться в том, что происходило нормально, а что нет. Разве нормально, что мне настолько дико нравится его ласка и прикосновение к моему лицу? Не видела всего четко, но этот испуганный шепот, слышала хорошо. Это тоже нормально, что он заставлял своим голосом участиться мой пульс и прийти в себя хоть немного.

— Станислава!!! — Всеслав встряхнул меня, а потом прижался губами ко лбу, выругавшись, и прогремев басом надо головой так, что я скривилась, но опешила от того какими были его губы и как их чувствовала моя кожа.

— Когда зачистка закончится?! Радолир! Нам нужен Вессарий, она начинает то холодеть, то гореть, как в тот раз!

— Простите, Государь! Но нападение масштабно! Они ждали вашего возвращения в твердыню. Мы не знаем точного количества предателей! Вам лучше остаться в лесу! Думаю княжна продержится хоть пару часов.

— Пусть режут! — прозвучал ответный новый рык, который вынудил опомниться, — Я не буду прятаться, как трус в лесу от этих тварей!

— Тебя и правда хотят казнить? — вяло спросила в бреду, а меня только нежнее, но с силой прижали и прошептали рядом с ухом, родив рой идиотских мурашек:

— Держись крепче, Стася!

Как только я вцепилась в него мертвой хваткой, чувствуя как из последних сил стараюсь не свалиться в обморок, Всеслав рванул поводья, и пробасил:

— Пошла!

Я не помню опять ни черта! И это бесит! Не помню ни того, как попала и в этот(!) замок! Однако совершенно не ожидала того в каком месте приду в себя.

***

Мужчина резко затормозил автомобиль, и вышел из него, прямо у начала подъёма на пологий склон горы. Цепкий взгляд карих глаз прошёлся по зелени деревьев, словно моля их указать дорогу к тому месту, где исчезла Стежа.

Даниил захлопнул дверцы машины, вспоминая обещание данное матери Станиславы, отыскать её дочь, во чтобы то ни стало. Однако он понимал — место, в которое попала Стежа не здесь. Вернее оно в этом же месте, но в совершенно другой реальности.

И это доказывало то, что произошло прежде, чем девушка пропала. Даниил с горечью и злостью закрыл глаза, и чуть не выпустил своё естество, которое рядом с местом силы его предков всё ещё оставалось слишком сильным. Оно стало преобладать над рассудком молодого мужчины, беря под свой контроль разум и тело Даниила.

Он опять осмотрелся, понимая что у этой горной дороги, нет ни души, и если переход был призван отсюда, то ему удастся найти Градівника *(Громовца), который должен был ощутить аномальную грозу в горах. И это не ястреб, это тот самый мольфар дедок Фалько, к которому и собирался добраться Даниил.

Но как только стал подниматься к вершине на холме которой стоял дом старика мольфара, справа послышался клекот, а следом на деревянный забор загона для лошадей сел иссиня-черный ястреб. Он заклекотал опять, а Даниил только выпрямился чувствуя равного по силе прямо за спиной.

— Молодой мольфар из знатного сословия княжеских колдунов и ведунов. Некромант и первый в роду говорящий с Мораной. Какого черта, ты припёрся в мои земли?

— Так значит, ты и есть тот дедок Фалько? — усмехнулся Вершигора и повернулся к парню, который был одет в кожаную вышитую накидку, с глубоким капюшоном.

В руках парнишка держал не иначе погонную палку и плеть для скотины, из грубой черной кожи, как и его штаны.

— Ну здравствуй, Вершигора, — ухмыльнулся Фалько злорадной ухмылкой.

— И тебе не хворать, Громовец.

4.1

В широком кабинете из серого холодного камня, где горел огромный чертог, тепло не задерживалось надолго. Холодные стены твердыни всегда хранили прохладу, а иногда даже морозный воздух, который приносила река, окружающая форт со всех сторон.

Всеслав сидел в кресле, медленно и плавно проводя льняным платком по лезвию меча. Мужчина сосредоточенно следил только за блеском металла в свете от широких окон, которые выходили на внутренний сад форта.

Голограмма Полоцкого князя Мстислава ходила по всему кабинету из угла в угол, пока две такие же хмурые фигуры Миндовга и Ярополка восседали в своих креслах, транслируемых прямо из их кабинетов. Высокий, но долговязый муж Мстислав прославился среди всех двенадцати князей очень горячим нравом, однако и он не был согласен принять то, что собирался сделать Всеслав.

— Не делай этого, Всеслав! Иначе прослышь самым кровавым из правителей империи! Парламент не место для бойни! Услышь меня! — в который раз заговорил Миндовг, и подался вперёд осматривая цепким взглядом зелёных глаз своего брата.

Литовское княжество самое миролюбивое из всех, потому подобные кровавые расправы вообще не приняты на их землях. Литовцы казнили предателей согласно законам Империи, но никогда не расправлялись со своими чинушами.

— Брат Миндовг прав, Всеслав! Нападение было закономерно. Рано или поздно Терхан